Авторы:
Бонифаций (Бон.),
Михаил Азнауров (М.А.).
(Бон.) Весна, растаял снег, солнце улыбается. Все замечательно, закончился рабочий день, иду со стоянки домой. Птички своим щебетом душу раздевают наголо. И все больше всякая мелочь, вороны где–то пропали до утра. У подъезда курят мои соседи, Алексей и Ашот, о чем–то оживленно беседуют и горячо жестикулируют. Ашот – армянин, живет здесь уже лет пятнадцать. У него хлебопекарня, выпекает неплохой хлеб. Поначалу вроде все шло нормально, но последние годы то ли из–за конкуренции, то ли еще из–за каких бед, но все больше карабкается. Часто вижу, как он с сыновьями сам развозит хлеб, таскает лотки с горячим, ароматным продуктом. Не очень удобно спрашивать, но даже то, что до сих пор ездит на той же самой «праворульке», говорит о состоянии дел. Может и трое детей сказываются, всех выучить нужно. Алексей с заселения дома живет. До пенсии все вроде у него нормально было, шоферил, выпивал в меру, двое парней росло. А как на пенсию вышел, так и понесло мужика, спиваться начал со скоростью звука. Может, время это перестроечное снесло голову дядьке. В-общем, последние несколько лет трезвым я его не видел. Подошел я, поздоровался, прикурил от Лехиной сигаретки. Рука у него заметно дрожит, укатали сивку крутые горки. Прислушался, о чем спор соседский.
- Вот ты скажи, Ашот, чего ты здесь делаешь, неуж тебе дома, в Армении, не жилось, это ж не твоя земля,- рубит ладонью воздух Алексей.
- Леха, я не могу тебе причину сказать, чего я уехал. Да и не твое это дело. Я ведь приехал когда, паспорта–то у нас с тобой одинаковые были, советские, и страна одна была. Да и сейчас одинаковые, российские. Я ведь на твою землю не покушаюсь. Да я смотрю, она тебе не сильно и нужна, - за столько лет проживания Ашот научился говорить чисто, без характерного кавказского акцента.
- Так вы, как тараканы, отовсюду лезете, житья не стало! - выдает новый довод Алексей.Ашот уже начинает нервничать:
- Я тебе разве мешаю жить, Леха. Вот ты хлеб мой пробовал, вкусный? А он ведь дешевле других в магазине стоит. И живу в такой же квартире, и езжу не на «Майбахе»!
- Какой еще «бабахе», чего ты мне мозг компостируешь! - чуть не подавился сигаретным дымом Алексей.Тут я не выдержал, вмешался:
- Слушай, Алексей, вот ты на пенсии сейчас?
- Ну, – ожидая подвоха, отвечает тот.
- А пенсию вовремя сейчас дают?
- Ты куда клонишь–то, Вова, чего то я не пойму, - озадаченно хмурится Леха.
- Так ее выплачивают в том числе и из тех налогов, что Ашот платит!
- Вот этого только не надо, я свою пенсию сам заработал!
- Да кто спорит, сам конечно, только пенсионный фонд с тех пор здорово похудел, его формируют те, кто сейчас работает, - пытаюсь внести мир между соседями.
- Да ну вас, умные все, некого на …. послать, - со злостью махнул рукой Алексей, бросил окурок в палисадник и добавил:- Погодите, еще и наше время придет! – шаркая ногами, пошел домой.
А мне почему–то стало неуютно от мысли, что может прийти «их» время, глядишь, не только многодетному Ашоту достанется, но и меня, за то, что «больно умный» пошлют еще дальше, чем предлагал только что Алексей. Не взирая на голубые глаза и светлую кожу. Когда «ашотов» выгонят, кто-то должен быть следующим виноватым.
(М.А.) Когда «ашотов» выгонят такие «Лёхи»,
Дела твои, Россия, будут плохи.
Хлеб для алкаша печёт Ашот,
Возьмешь ты это в счёт?
Фонд пенсионный оскудел.
Конечно, Лёха не у дел.
Кто пенсию ему заплатит?
Ашот налогами оплатит.
Как разгулялись «Лёхи» в Украине?
Кровь в жилах стынет!
Жги, грабь, насилуй, убивай
Рідну батьківщину спасай!
Черёд и твой наступит белокожий, голубоглазый.
К «Лёхам» с советами не лазай!
С кем останешься Россия
Когда уступишь дикой силе?
Алкаш не их, он твой, родной,
Будешь жить его судьбой
Или Володю и Ашота,
В будущее, пригласишь с собой?
(Бон.) - Дрыха, пойдём, искупаемся! – это с новой порцией пива подошёл Фига. – Смотри, жара какая, тут до озера сто метров, а там водичка ледяная – ух! Местные говорят, там холодные ключи со дна бьют.
- Погодь, не сучи коленками, сейчас Шнур со своей капеллой выступать будет, послушаем, потом пойдём, - звонко вскрыл жестянку Дрыха и передал её Алёнке.
- Оп, оп, когда переехал не помню, наверное, был я бухой… - отжигали отвязные мужики, хотя были и на самом деле слегка подшофе. Ну, да ладно, это ведь не Басков, свои в доску чуваки.
После купания захотелось есть, Краб сгонял до машины, притащил пойло, и вся компания отправилась есть в летнюю кафешку под навесом. На фестивале их работало несколько, выбрали ближайшую. Фига удивился:
- Гля, пацаны, а цены-то с екатовскими не сравнишь, один за два, надо на ночь пару шашлычков заныкать, чем закусывать-то будем. Блин, ёбургские коммерсы всё-таки беспредельщики, хотя что наши шашлычники, что местные – чурки!
- Чо ты орёшь, услышит же,- одёрнула его Настюха.
- Ну и пусть слышит, делов-то, - невозмутимо ответил Фига.
Ребята заказали по шашлычку на человека и дожидаясь, лениво потягивали пиво прямо из банок. К ним подошёл небольшого роста кавказец, по всей видимости, хозяин палатки.
- Пацаны, у меня со своим спиртным нельзя, берите шашлыки и уходите, столы не занимайте, - обратился он к компании.
- Да ладно, мужик, не шуми, и так чуть-ли не в лесу сидим, какая разница! – примиряющее ответил ему Краб.
- Ребята, столики для посетителей, которые всё здесь заказывают, чужие места занимаете!
- Слышь, чучмек, это ты здесь чужое место занимаешь, а твоё на Эльбрусе или на Арарате, - возмущённо приподнялся со стула Краб.
- Короче, дядя, мы ссориться не хотим, тащи шашлыки, мы же деньги платим, чего ты выёживаешься! – примирительно сказал ему Матвей, молчавший до сих пор.
- За чучмека ответишь, - вполголоса сказал хозяин и удалился к мангалу. Через некоторое время он принёс заказанное, положил пластмассовые тарелки с мясом и мелко нарезанным луком на стол, взял деньги и молча встал у столика.
- Мы тебе деньги отдали, чо надо? – спросил его Фига.
- Я же сказал, забирайте мясо и уходите, со своей ханкой у меня нельзя, - невозмутимо ответил мужчина.
- Мля. Он не понимает по-человечески, - поднялся во весь свой немаленький рост, отодвинув стул, Краб. При этом он навис над невысоким кавказцем, как жираф над кормушкой. Взял его одной рукой за локоть, другой за шею, аккуратно, но унизительно довёл до кухни, вытащил из нагрудного кармана деньги за шашлыки и сунул в карман шорт:
- Не понимаешь по-человечьи, мы у тебя твою собачатину бесплатно заберём, - и спокойно вернулся на своё место.
Уяснив, что сила не на его стороне, шашлычник зло плюнул, пнул крутившуюся рядом собаку и схватился за телефон. Племянник, стоявший у мангала и видевший унижение своего родственника, спросил по-армянски:
- Дядя Ашот, может, мы вдвоём поговорим с этими уродами?
- Молчи уже, ты видишь, что их больше и они больше. Что ты с ними сделаешь? Я потом сестре что скажу, если тебе голову свернут, - махнул рукой Ашот. Набрал номер, услышав на том конце голос Рубика: «Аллю», заговорил:
- Рубик-джан, у меня тут люди сидят без понятий, хамят. И деньги за обслуживание не платят, позвони Харитону, за что мы ему платим каждый месяц, пусть бойцов пришлёт, порядок навести.
- Ашот, у них какие-то непонятки с ментами, они все на дно залегли. А кто на тебя наезжает, местные?
- Да нет, Рубик-джан, я же на рок-фестивале эти выходные работаю, какие-то залётные.
- Ну, это не проблема, Ашот, я тебе сейчас за пару часов бригаду соберу. Заплачу им по пятьсот рублей, этим бандерлогам хватит. А ты потом мне отдашь. Один к тебе подойдёт, покажешь ему этих «хулиганов», - хохотнул своей шутке Рубик. В это время к мангалу подошёл Фига, и, собрав все готовые шашлыки, невозмутимо и молча, удалился. Ашот от такой наглости даже не нашёлся, что сказать. Он вышел из-под навеса и наблюдал, куда пойдёт компания. Те, по дороге от эстрады, останавливались то у одной группы молодёжи, то у другой. О чём-то переговариваясь, показывали в сторону палатки кафе и громко смеялись. Ашот не знал, куда себя деть от унижения и злости. С эстрады неслось: «Дворнииик… жопа с метлой», солнце и жара увеличивали раздражение торговца. Компания остановилась в ста метрах от эстрады, весело переговариваясь с очередными знакомцами. Ашот пощёлкал кнопками телефона:
- Рубик-джан, скажи людям, пусть от ворот начнут, всем подряд навешают, у этих отморозков здесь большая поддержка.
- А сколько человек надо?
- Пусть человек 50 подъедет.
- Я могу и больше, бездельников на час лёгкой работы найти несложно, Самвельчик знает местный контингент.
- Да сколько есть, пусть будет, мне ещё три дня здесь работать, если не научишь, убытки одни будут.
- Хоп.
- Хоп.
Залившись пивом, оглохнув от громкой музыки, компания решила удалиться в тень соснового бора, росшего вдоль берега озера. Когда рокеры оказались в тени, пиво пошло с новой силой, поэтому часть компании скоро улеглась спать, благо мох, усыпанный хвоей – идеально мягкий матрас. Один Дрыха искупался в прохладной воде и теперь мотался от багажника с пивом до лежавших вповалку товарищей. Уже начиная клевать носом, он услышал какой-то шум на поляне, где проходил фестиваль. Выйдя из кустов, увидел, что от ворот лагеря идёт большая группа голых по пояс мужчин с битами в руках. Они сметали всё на своём пути, с одинаковой скоростью отлетали пластиковые бутылки, бейсболки и их обладатели. Если кто-то задерживался, его тут же окружали несколько бойцов, над их головами равномерно взлетали биты, а когда уходили, оставалось недвижимое тело. Дрыха добежал до спящих товарищей, растолкал Краба, они подошли к прогалу в кустах.
- Смотри, беспредел какой творят!
- Ерунда какая -то, из-за чего махач такой замутили? – удивлённо посмотрел на товарища Краб
- А кто его знает. Впрягаться будем? Там ведь и наши, уралмашевские есть.
- Нет, смотри их сколько, черепушку на раз расколют, аборигены хреновы, - поёжился зябко Краб.
А в это время каратели прошли поляну насквозь, оставив после себя широкую полосу пустоты, только на ярко-зелёной траве лежали неподвижные любители рока. Парни, как шли легко, так же непринуждённо преодолели забор лагеря и растаяли в сумраке соснового леса. Наблюдавшие из кустов парни переглянулись:
- Мля, как страшный сон!
Непонятно откуда появились охранники, которых ещё секунду назад нигде не было. К лежащим кинулись люди, кому-то оказывали помощь, бинтовали разбитые головы, вызывали скорую помощь. Кто-то просто голосил дурным голосом, в общем, наступил хаос после шторма. Краб с Дрыхой переглянулись:
- Ты понял, чо это было?
- Нет.
- Я тоже. Давай-ка толпу расшевелим, похоже, надо валить отсюда, а то ещё какая-нибудь ерунда случится.
(М.А.) Валить, валить, не надо злить
Того кто может накормить,
Того кто может напоить
И отдых людям предложить.
«ашоты» «чурки» и «чучмеки» -
Недочеловеки,
А «Лёхи», «Крабы», «Дрыхи» и «Фомы»
Отечеству нужны, Родине важны.
Они с колен страну поднимут,
Они построят, вспашут,
Воинскую славу примут -
Коли успеют отвалить.
Страна сильна, любима и нужна
Когда народы соединены в семье единой,
А если нет, проходишь мимо проблем соседа
Душевных мук, ты не изведав.
Тогда сильны все «Лёхи», «Фомы».
Они страны «надежда и опора»,
Они стране «важны»,
Володи и Ашоты лишь в рабах нужны.