Разливается свет по немытым тарелкам долин,
Где на первое дым, и хватило б огня на второе.
Пересуды легенд, вековые обманы былин.
Все ушли на Берлин, кроме тех, кто остался под Троей.
Их могилы тихи, в голосах у них плещет зима,
И уже не поймёшь, кто картавил, кто шокал, кто окал.
А из пыли могил прорастают живые дома,
Под фундаментом - тьма, но пока без заклеенных окон.
Гильзы падали с плеч и дурманила пуль нагота,
Моросила шрапнель, у землянки поехала крыша,
Да зелёная смерть бередила сухую гортань.
Эй, горнист, перестань! Не дай бог, тебя кто-то услышит.
Кто-то ссадит с колен и посадит к себе на крыло,
Вырывая из рук почерневшие флейту и флягу.
Нужно только успеть написать для него некролог
На асфальтовый блог, там, где тени чернилами лягут.
Над Японией ночь. Или утро? Да кто разберёт.
Не заклинило б люк, а не то возвращаться с позором.
Неопознанный бог, непьянеющий старый пилот
До сих пор не поймёт ни претензии, ни приговора.
Это наш переплёт, это вечный таёжный удел -
Измерять бепредел единицами веса тротила.
Европейская ложь. Азиатское месиво тел.
Мама, я не хотел. Да и ты бы меня не пустила.
Мир в поту и в пыли. Короли облачаются в сплин,
Королевы молчат, а царевичи рвутся в герои.
Все ушли на Берлин, непременно ушли на Берлин.
Все ушли на Берлин, кроме тех, кто вернулся из Трои.
* Текст читался на днях, в частности, в рамках проекта "Вечерние стихи"