Край земли поцелует волна и отхлынет на Запад,
Пусть к восходу спешат пенье птиц и весенний рассвет.
Только я слышу песню, истоком которой когда-то
Поманило певца, и к морям приковало навек.
Корабли, кабаки, соверены, шторма и пиастры,
Предо мною за островом остров вставала земля.
За спиной мандолина, за поясом сабля. Так страстно
Я не пел, не мечтал, не любил и не жил никогда.
Что поделать, таков был юнец небогатого рода.
Вне закона объявлен короной за едкий памфлет.
После долгих скитаний, познав кабалу и свободу,
К одному флибустьеру случайно попал на корвет.
И пошло: галеоны, пинассы, корветы, тартаны,
Блеск дублонов, свист стали и блеск орудийных зарниц,
И безумье атак абордажных вслед за капитаном,
И прощанье погибшим слезой потаенной с ресниц.
И была ему палуба мягче пуховой кровати,
А матросская пайка с лихвой заменяла пиры,
И не раз смерть вставала пред ним, словно боцман на вахте,
Говоря, шевелись! Ну я подожду до поры.
Мы не знаем, кому уготована рея иль плаха,
А кому и шесть футов земли, или бездна воды,
А душа - словно флаг, иль нательная в дырах рубаха,
Трепетала от счастья и дрожи мгновенной беды.