День был безумно хорош. Солнышко играло на волнах алмазными бликами, а те затем, искрясь изобилием брызг, кокетливо разбивались в прибое.
Катенька вышла на берег и с хохотом отряхнулась от волн.
– Колень-ка-а, серёжка моя!? С бриллиантом!! - Охнула она, коснувшись миниатюрного ушка.
Соседи по вялому отдыху тут же зацокали, изображая сочувствие, но прослышав в отчаянии женщины о паре бесценных каратов, затеяли энергичное ковыряние в окрестных барханах.
– Вот что, Катюша, - махнул рукой Николай, когда бесплодные поиски истрепали всем нервы, – не было у тебя той серёжки - забудь!
– Как это – не было! – отказывалась принимать досадную данность молодая супруга, они же из этой шкатулки. Ты помнишь?!
– Э-эх, – протянул муженёк-реалист, попутно убивая досаду, - увы, и не такие реликвии тленны!
Не рви, говорю, сердце - отдай ему и
вторую.
И морю спокойней, и нам - короче печаль.
Философ-супруг высвободил из Катиной ракушки непарное уже украшение, и сжал в её дрожащей ладошке.
Глаза Катюше застил слёзный туман, а душу разрывали сомнения.
Зайдя в море по грудь, она суетливо и долго вертелась.
Казалось ей, что все её соседи по морю и суше сосредоточены лишь на одном.
Она пудрила мозги, глядящим на неё ото всюду, погружаясь с головой во многих местах, пока, всхлипывая, всё же не вырыла в донном песке ямку поглубже .
Соседи, когда она вернулась в рыданиях, что-то ей солидарно тарахтели о статистике подобных кошмаров.
Молодожёны покивали, проникшись и, посапывая, свернули вещички.
– Эй, парочка! - донёсся им нагловатый голос подростка, когда они уже покидали террасу.
Молодые люди послушно сбавили ход.
Парниша неспешно мял им навстречу песочек босыми пятками. Подождут.
- А знаете, - подойдя, чуть небрежно коснулся он плеча Николая, - я, когда её приметил в песке, понятия не имел чья она и почём.
А когда уже вокруг суета началась и рытьё – догнал, что штучка не хилая и решил не светиться.
Кто бы стал светиться, в натуре?!
А теперь вот, понимаете, - это...
Он разжал ладонь и развернул на всемерное обозрение украшение, играющее сомнительной радостью бликов: – Вообще-то я задумал её своей Соньке отдать, но она же, стерва, принялась макушку мне грызть: «На хрен мне эта красивая!
В одно ухо!?
Подсуетись, говорит, рыжий пень, что бы и вторая была!"
Дура, блин! Как её теперь оттуда достанешь?!