<...>
Алиса никогда не понимала, почему я не отвечаю на вопросы о своих мечтах. Её крохотное сердце всё время точила тревога, терзало сомнение. Она искала ответы на вопросы, но больше уже не спрашивала меня о будущем, о том, чего я хочу от своей жизни.
Могла ли она предположить, что единственной моей отрадой является смерть? Могла ли догадываться о том, что, исцеляя тех, кто страдает, я наполняю свою жизнь... чтобы потом тихонько уйти из неё.
Алиса не умела скрывать своей тревоги, не умела оставлять вопросы без ответа. То ли забыться, то ли найти ответы она пыталась на страницах книг: каждая, с голубой или ярко-алой закладкой, хранила в себе сотню ответов... Только крохотное сердце не могло выбрать ни один из них...
Мог ли я сказать ей в тот день, когда она обратилась ко мне в слезах и отчаянье о том, что я хочу умереть? Я жестоко разбивал её страдающую чудесную душу, и всё же не мог сказать.
Моей жизнью была Алиса, но я не смел дать ей испить яд моей всепожирающей тоски. Я больше всего в мире любил Алису, я больше всех в мире принёс ей боли.
Теперь, умирая, я проклинаю себя.