Старый поэт

 
Поэт был стар, небесприютен,
Любил вино, лечил катар.
Усат, бездумен и беспутен,
Поблёк, сердиться перестал.
Подвыпив, бесталанно плакал:
Зачем, о чём? – не знал и сам.
Неистребимый призрак рака
Ему являлся по ночам.
Боялся в комнате без света
Он быть. Над книгами дремал.
Как оскорбленье принимал
Он смерть старинного соседа.
Уже пустынная зима
В его движенья прибывала
И тихо-тихо прибирала
Поэта стылая земля.
 
2
Звонок. В прихожей целый день
Толпятся юные пииты,
Скорей, наивные спириты
Его пытающие тень.
Девица (хлипкая совсем):
- А что Вы скажете о Белом?
- Да что сказать, на свете белом
Бывало тесно белым с Бедным,
А вот земли хватило всем.
Юнец с обличием Ноздрёва
Искал с пристрастьем нездоровым
Происхождение основ.
Чихнул, мерзавец, - будь здоров!
Поэ… Поэзия… Поэзий…
Какой-то поезд в никуда.
Поэт на свете бесполезен,
Как отдалённая звезда.
Сказать ли им, - чего бояться? –
Есть у поэзии Боярство,
Дворянство есть, плебейство есть,
Отвага, мужество и честь.
Но зависть есть, но подлость есть,
Свобода, Равенство и Братство
Возможны где-то, но не здесь.
И ты, Ноздрёв, любитель псовых
Охот, твердящий об основах
У именинного стола,
Ты прав! В начале было Слово,
Но прежде тишина была…
Поэт устал. И тут же гневно
В дверной вписалась окоём
Домоработница Сергевна
С метлой, как сварщик с автогеном,
Как Ангел с огненным мечом.
 
3
Изрядно сдобренная бромом,
Послеобеденная дрёма, -
Поэт, посапывая, спит.
Видавший виды томик Брёма
На букву «Д» полуоткрыт.
Дикообразным динозавром
Страница смотрит в потолок.
Поэту нынче невдомёк,
Что Динозавром уж назавтра
Его с размаху наречёт
Литературный новичок.
Поэт покуда крепок духом,
Хотя и немощен рукой.
Он бой даёт осенним мухам
И нарушает их покой
Полуреликтовой строкой.
Ему не слыть рубахой-парнем,
Храбрейшим из лихих рубак.
Рубаки те в сраженьях пали,
Истлели вороты рубах.
За поворот ушли поротно,
Как на парад, за рядом ряд.
И кумачовые полотна
Их внука застилают взгляд.
В конце-концов конец не страшен.
Клонится в праздник Покрова
К могилам нашим и не нашим
Заиндевелая трава...
К чему топтать его пороги,
Пытая про иную жизнь?
Ужель поэты и пророки
В его стране перевелись?
Ужели время так нас било,
Чтобы убить наверняка?!
И в Крестном знаменьи рука
Всё сущее оборонила.
 
4
В осенний полдень на бульваре
Пенсионеры забивали
Неистребимого «козла»… 
А мимо, глядя вдаль, степенно
Домоработница Сергевна
С авоськой по бульвару шла.
«А где же твой?» - «Три дня как умер».
И проплыла по мостовой.
Сказал, а может быть, подумал
Сангвиник старый: «Боже мой!
Ещё одну свечу задул Он.
Пора домой… Пора домой…».