В отделении больницы тихо. Больные укладываются на ночь. Мед.сестра, Милочка, ходит по палатам и урезонивает недисциплинированных.
- Спать, спать, - решительным голоском говорит она, напуская на себя строгость.
Вообще, Милочка мягкая, как ватрушка. Она знает это и старается преодолеть не нужную, в ее работе, мягкотелость. Больные понимают это, улыбаются. Милочка хмурит свои замечательные бровки: - все-таки, она при исполнении.
Работает она недавно, месяца три. В свои семнадцать, невинна, как дитя. Она немного стесняется этого факта из своей биографии. При разговоре с подружками, про всякое, эдакое, конфузится, но твердо знает, что никогда не позволит себе никаких вольностей.
- Им только волю дай, возьмут две,- возмущается старшая сестра, Нина Николаевна. Ты, Милочка, косу-то убери, убери под шапку. Много тут ходит.
- И правда, - думает Милочка, усердно запихивая непослушные волосы.
- Ни к чему это. Еще подумают чего.
Милочка ужасная трусиха. Правда, у нее есть и свои принципы: хранить девичество, и в отношения с молодыми людьми не вступать. Она себе цену знает. - Да и что хорошего в этих обжималках?
У нее будет все по настоящему… А то, пристают тут всякие.
Милочка передергивает плечиками. - Вот один, из этих, из студентов. Все ходит и ходит. Чего ходит, сам не знает. Пойди, разбери, что у него на уме.
Милочка задумалась. - Пусть и не думает. Ничего не выйдет.
Достает зеркало. - И кому-то достанется такая красота, - вздыхает она.
- Что глаза, что ресницы! А грудь, словно выточена.
И когда она придет, эта самая любовь? У всех подруг, парни. И у Тамарки, и у Зинки. И все по-настоящему. Она так не хочет. Не позволит даже дотронуться до себя, потому, как у нее принцип, и сила воли.
- Ты, Милочка, не давай парням руки-то распускать, - учила мать, отправляя ее в город, - не теряй себя.
Милочка оценивающе смотрит в зеркало. -- Ростом не вышла, зато талия, пятьдесят сантиметров. Ноги, тоже, ничего себе. Она даже халатик укоротила, потихоньку от Нины Ивановны. Смотрит на часы.
- Вот этот студентик, Миша. И чего таращится? Что она, картина какая? Страшненький такой. Придет и топчется возле стола, вздыхает.
Че вздыхать-то? Нечего вздыхать. Не отломиться. У нее своя жизнь, у него своя. - Хоть часы по нему сверяй, ровно в двенадцать, является. Не надо ли помочь… Что она, безрукая? Сама не управиться? Она даже стесняться его перестала. Пусть смотрит, если хочется, от нее не убудет.
Милочка взглядывает на часы. - Странно, может он сегодня и вовсе не придет? Ну и хорошо... нечего тут. Повадился на мою голову...
- Где же он? Может часы неправильные?
Идет к столу, укладывает голову на руки. - Поспать немного, пока тихо. Не идет, и не надо. Больно нужен. Закрывает глаза. На часах пятнадцать минут первого. Милочка дремлет. Шапочка съехала, волосы рассыпались, лицо порозовело. В маленьких ушках, сережки, с синим камушком. Спит она чутко, привыкла. И кажется ей, будто кто-то, сидит возле нее. Слышится его горячее дыхание. Он, где-то, совсем близко. Глаза ее, по прежнему, закрыты. Вот, кто-то берет ее за руку, нежно целует маленькие пальчики, все до одного. Милочка не двигается.
- Какие у него мягкие губы...Но, ведь она спит. Не будет же она обращать внимание на то, что происходит во сне. Жутко любопытно, что же будет дальше? Только бы не открыть глаза, только бы не открыть... Ресницы ее подрагивают. - Ну и пусть… Я же сплю….
Чьи-то руки обнимают ее, гладят по волосам, медленно расстегивают пуговицы халатика. Милочка не реагирует. Она в приятной истоме. Ей немножко стыдно, но еще стыднее, если она проснется. Голова ее откинулась, губки раскрылись. Чьи-то руки забираются под халатик, она чувствует нежный, трепетный поцелуй…Кто-то, целует ее губы, шею, грудь. - Только бы не проснуться, только бы не проснуться.
Сердце ее трепыхается, словно птица, попавшая в силки.
Сколько длится это наваждение, Милочка не помнит. Когда она открывает глаза, рядом никого уже нет. Торопливо застегивает халатик, одевает, на растрепанные волосы, шапочку..
- Сон это был, или не сон…. Наверное, все–таки, сон. Не могла же она целоваться с этим... со студентиком...
Сдает дежурство, оглядывается. Там, в конце коридора, толпа студентов-практикантов. Оттуда неотрывно смотрят на нее два горящих глаза.
- Подумаешь! Милочка взмахивает ресницами и отворачивается. Ей немного совестно. - Но, разве это любовь? Так, наваждение какое-то. Сон.