Это ты, давший себе обещание
не привязываться ни к людям, ни к вещам,
Ты, чьё имя покрывало площади всех обложек,
говорил: Вы меня забудете — но и я вас тоже.
Говорил
(и голос твой был каменным):
Вы меня сотрёте из корзины своей памяти.
Я вам создал дивнейший новый мир,
вы же — ничего от меня не оставите.
А потом, один, в гневе бессильном кричал:
Для вас нет истории — ни концов, ни начал!
Вы, ублюдки, приемлющие всё, as it comes!
Мне ль о вас жалеть? Да, чёрт побери, о ком?!
Я лишил себя всех друзей, любовниц,
стал гол и нищ —
а вы всё ещё думаете сделать мне больно.
Как я вас ненавижу!
Эти слова — только твои шаги по пустой комнате,
Только дождь, барабанящий по подоконнику.
Не уход трагичен, а то, что за подвигом
Не последует ни одного поклонника.
Где в спокойствии именем изоляция,
ты хоронишь свои надежды и терпишь лишения,
Тебе, не привыкшему ни привязываться, ни извиняться,
да послужит память моя утешением.