Перевод с эрзянского языка
ЭРЬМЕЗЬ
Сказание о древнем времени
Эпическая поэма Якова Кулдуркаева
Зачин: http://www.stihi.ru/2014/04/05/2641
1
Быль случилась та в древние лета,
Прежних тех времён не сыскать следа.
В годы дальние средь лесов да вод
Жил да был эрзян домовитых род.
В зарослях лесных, чащи посреди,
Люд эрзянский жил вдоль Суры-реки.
Здесь Сура текла, вилась, словно нить,
Землю торопясь влагой напоить,
Меж дерев в одну сторону нырнёт,
То в иной удел русло повернёт.
Невдомёк Суре, где её исток,
Невдомёк Суре, где последний вздох.
Лишь эрзянский край ведом был Суре,
Люб её речной, трепетной волне.
Оттого богат был эрзянский край,
Оттого хлебов знатный урожай,
Колос потому наливаясь сил,
Тяжестью зерна ко земле клонил.
Ой, да не изречь, ой, да не сказать,
Жизнь былых времён трудно описать,
Даль минувших дней разглядишь, аль нет,
Как умом постичь славу древних лет!
Был наш род тогда знатен да богат,
Породниться с ним каждый был бы рад.
Кони-скакуны в стойлах вскормлены,
Скачут, как летят, — словно молнии.
Ширь полей весной засевалась в срок,
Щедро добрый дождь орошал их впрок.
Светлой радостью полнились сердца,
«Сорк» — им вторил лес, «жой» — ручьи, журча,
Пробуждали высь синюю небес,
Осыпая ниц звездопадов блеск.
Полный скотный двор всякого живья,
Землю рыла вглубь добрая свинья,
Словно дикий вепрь, рушила дубы,
Рушила дубы, оставляя рвы.
Счесть-не перечесть уток, кур, гусей,
Уток, кур, гусей, белых лебедей!
Гой, эрзянские добры молодцы, —
Силой славились: били половцев,
На медведей шли — не пугалися,
Диких бить волков отправлялися,
Быстроногие мчались по степям,
Зайцев вспуганных обгоняли там.
Ах, эрзянские красны девицы, —
Ясным солнышком очи светятся,
В вешний день цветы распускаются —
Так эрзяночки улыбаются.
Как лебёдушки белые плывут,
Красны девицы хоровод ведут.
Добры молодцы кружат около,
Словно селезни али соколы…
Ой, да не изречь, ой, да не сказать,
Жизнь былых времён трудно описать,
Даль минувших дней разглядишь, аль нет,
Как умом постичь славу древних лет!
2
Загорелся взор молодцев-мокшан —
Мокши-реченьки вдоль селений стан.
Жили с эрзею без обид да ссор,
Пламенем одним полыхал костёр,
Кровь единая закипала в них,
И делили хлеб вровень на двоих.
Кто с мечом, с огнём в край шёл-приходил,
Кровью метил след, отступал без сил.
Да ничья нога не ступала уж:
Не берись за меч, коли дух не дюж!
Устрашились все стойкости мокшан,
Убоялись все доблести эрзян,
Как листва осин затряслись, дрожат,
Знамо, запугал, буйна ветра хлад.
Отчего да как явь случилась та? —
Догадаетесь сами без труда!
3
Во эрзянский край мокша держит путь,
На брегах Суры, ой, да отдохнуть.
Песнь мокшанская льётся звонкая,
Ей соловушки вторят, цокая.
Вот мокшаночки, красны девицы,
Очи светлые ясно светятся,
Во Суре-реке да купаются,
Сурскою водой умываются,
Да срывают здесь незабудочки,
Нежно им поёт нудей-дудочка.
Среди них была девица одна —
Как берёзонька белая, стройна,
Дивной красоты — краше её нет,
Блеск её очей застит солнца свет.
Возглас девичий Дуварму прервал,
Словно молния, девы взор сверкал,
Старцу молвила девица в ответ:
— Аль меня милей?
— Краше, спору нет!
И тебя милей, и твоих подруг —
О её красе знали все округ.
И берёзоньки с завистью глядят —
Гибок стан её, ясен светлый взгляд.
Лишь закончил речь старец Дуварма,
Среди девушек вновь гудит молва,
Перед старцем вновь девица-краса,
Извивается длиная коса,
Спрос ведёт она, старцу говорит:
— Аль меня милей?
— Краше, без обид!
И тебя милей, и твоих подруг —
О её красе знали все округ.
Где пройдёт она, там светлеет путь,
Да трава растёт выше — в пояс, в грудь!
Ступит где ногой, там цветок взойдёт,
Каждый шаг её – расцветает всход.
Произнёс лишь речь Дуварма-старик,
Среди девушек вновь шумок возник,
Третья девушка встала перед ним,
Да заводит спор с Дувармой седым:
— Аль меня милей?
— Не сравнится с ней
Даже ясный день, —
Всех она милей!
Поклонитесь все! — Дуварма изрёк,
— Видно, сам Чипаз, наш Светило-бог,
Девицу-красу от зол-бед хранил,
Красоту её Паз благословил.
4
Имя красной девицы — Котова,
Дочь Пурейши, рода непростого:
Средь мокшан Пурейша был инязор —
Повелитель-царь: для всех указом,
Вседержателем Земли мокшанской,
На него взирали все с опаской.
Лишь возденет перст — как все смолкают,
Разомкнёт уста — окрест внимают,
Тотчас исполняют, что прикажет,
Инязору бьёт поклоны каждый.
Выходил к народу он лишь в праздник,
Будто дар являлся — словно казне,
Лишь один допущен был в чертоги,
Лишь ему наказ давался строгий.
Был Пурейша и богат, и знатен,
Был силен своей мокшанской ратью, —
Складывались так в легенды речи,
И молва о нём неслась далече.
А его любимица Котова —
Ясноглаза дочь да черноброва,
Вдоль-по сурским берегам гуляла,
Здесь с подругами цветы сбирала
Да на воды сурские глядела,
Любовалась отраженьем дева,
Лику собственному улыбаясь,
Так шутила девица, смеялась:
«Словно сказка, хороша, красива!
Стройная и гибкая, как ива.
Не сыщу под стать себе, знать, мужа,
А иной, неровня, мне не нужен».
5
Речи те Пургасов сын заслышал —
Молодец на сурский берег вышел.
Был Пургаc царём эрзян — инязор,
Во земле эрзянской ине-князем.
Все эрзяне князя почитали,
За его премудрость уважали,
Чутко княжеским словам внимали,
Суть их, словно ал-яйцо, глотали…
Не учил он жалобам и плачам,
По делам судил лишь, не иначе,
Да и сам был знатный мастер-дока:
Мимоходом им вершились с проком
Сотни дел — как змей скользил меж ними,
Да при этом не был говорливым:
Молвит слово — полнит дар ладоши,
Молвит два — умы богатством множит.
Слава разнеслась о нём далече,
О его делах слагались речи.
Во эрзянский край ступать не смели
Чужеземцы. Птицы не летели
Из иных краёв в страну Пургаса,
Мирно жизнь эрзян текла всечасно —
Богатея, при Пургасе жили,
Сытно ели, мёд да пуре пили,
Полной грудью, счастливо дышали,
Притеснений да нужды не знали.
6
И Пургасов сын был отцу под стать,
Был отцу под стать — дел не сосчитать,
Знатным мастером да искусным слыл,
В дело вкладывал весь свой толк да пыл.
Всяку всячину мог он мастерить,
Потому Эрьмезь-имя стал носить.
Ставит мельницу — словно крылья птиц,
Дуновением кружат вверх да ниц.
Лодку ли долбит, рады седоки:
Не плывёт, летит — лишь веслом греби.
Дело всякое спорилось в руках,
К добру молодцу обращался всяк.
В семь годков прослыл славным кузнецом,
В осемь лет дивил знатным мастерством:
В камне изваял ласточку Эрьмезь,
Да подбросил ввысь — взвилась в синь небес,
Да среди иных птиц осталась. Знать,
В синей вышине любо ей летать.
Сын Пургасов был статен да пригож!
Выступил вперёд молодец:
— Так что ж,
Лучше иль меня? — Лучше, спору нет!
Светел лик его, словно солнца свет,
Взглянет-украдёт девичьи сердца,
Замирают те, видя удальца.
Выскочил вперёд молодец опять:
— Аль меня сильней? — начал восклицать.
И тебя сильней, и твоих друзей!
Под его рукой мчался конь быстрей,
Буйных скакунов укрощал да вмиг,
Зачал ли бежать — зайца он настиг…
— Аль меня быстрей? — вновь пред Дувармой
Молодец предстал бравый да младой.
— Ветра он быстрей! Кланяйся, люд весь!
Не держите зла — лучше всех Эрьмезь!
Зачинал бежать — ветры обгонял,
Словно рыба он плавал да нырял…
Ой, да не изречь, ой, да не сказать,
Ой, да на делах вам не показать.
Даль минувших дней разглядишь, аль нет,
Как умом постичь славу древних лет!
Продолжение следует...
Иллюстрация: Н.В.Рябов "Масторава"