Иногда она похожа на радугу, помнишь
только совсем не цветную.
серо-жёлтую радугу, а для тебя
это всего лишь полосы снега,
следы от машин
каждая в своей колее.
Хотя это просто дорога.
Но ты просто устал, смертельно устал, я знаю.
Иногда мне кажется – всё, тебя уже нет, я одна.
Вслух говоришь как будто, а я и не понимаю.
Выцепляя отдельно твои «должен», «должны», «должна».
А июльские глаза теперь от боли серые-серые!
Ты не пишешь стихов и не хочешь больше молчания.
Я тихонько стою у порога, у выхода, у самой двери,
И глазами даю тебе «Я вернусь» обещание.
Ты говоришь, что слёзы мои совсем несолёные.
Да, я знаю, тебе и досталась-то лишь вода на губах.
Мы стоим по декабрьским снегом: бескрылая и окрылённый.
И пытаемся спрятать, выгнать, изжить обоюдный страх.
Снова что-то отняли друг у друга, или может быть подарили?
Может всё это и есть именно, о чём не мечтается вслух?
Может, об этом мы тысячи раз уже говорили?
Может, это только для нас, двоих, для двух?
Дурацкий стих, Иосиф, томик в коричневом переплёте,
И чай с лимоном, задёрнуты шторы, неярок кухонный свет.
Где-то рядом сижу, то ли сзади, то ли, наоборот, напротив
Вечерний, такой необходимый и нужный наш бред.
Ты мне нужна… Когда же я в это поверю так,
Что больше не буду сбегать от тебя стремглав?
И я моргаю растерянно, взглядом совы разбуженной,
И вздыхаю тебе в воротник «Это же просто ужасно?»
Ты киваешь, ты соглашаешься, и смеёшься хрипло-простуженно,
И в ответ как всегда твоя неизменная фраза:
«Конечно, иЮль. Но это прекрасно. Просто прекрасно»