Поэма о нотной тетрадке

Евгений Староверов
Посвящаяется Кате.Т

Давным-давно, уже не помню год,
В одном дворе советском и типичном
Случился май в потоках вешних вод,
Пришёл и всё. Без санкции, с поличным.
И был барак, рабочий самострой,
В нём пили брагу, стряпали пельмени.
А двор кипел галдящей детворой
И  разудалым бешенством сирени.
Сиял улыбкой Ленин на грудях,
Из кухонь плыли запахи похлёбок.
Сновали чьи-то мамы в бигудях,
Троили папы в темноте подсобок.

А жизнь текла по швам ладонных линий,
Вставали домны, ГРЭСы, города,
Был жив Ильич, четырежды целинник.

                ***

Он был грозой и конченой шпаной,
Всегда на ты с окрестными садами.
Она ж росла зубрилой записной,
Шлифуя гаммы на потёртой «Каме».
Он ей кричал: «Зазнайка, стыд и срам»,
Она же злилась: «Охламон бесстыжий!»
И била нотной папкой по вихрам,
Лохматым, неухоженным и рыжим.

Любовь, ты скажешь? Так и есть, она,
Затейница вселенской круговерти,
ВолшЕбство красок на дороге к смерти.

Он не был другом, не был и врагом,
Она ж скучала, солнышку не рада.
Но вместе с тем дразнила дураком,
Орясиной худой и конопатой.
И век бы им мирить себя со злом,
Босой шпане и деве недотроге.
Но был разъезд, барак пошёл на слом,
И разбежались их пути дороги.

Сказали всё, но оказалось, мало,
И заклинанье «Я тебя люблю»
Не прозвучало. Нет, не прозвучало.

А после были годы и дела,
Женитьбы, дети, взлёты и паденья.
Он ждал её, она его ждала,
Они встречались в редких сновиденьях.
И как-то в ночь, не завершив дела,
Он отошел, простившись с кутерьмою,
За ту черту, что тенью пролегла,
Меж вечным светом и предвечной тьмою.

Ушёл совсем, весёлый и босой,
Оставив хлам навязанного плена,
Улыбкой вспомнив девочку с косой
И нотной папкой с вальсами Шопена.