Мутное, лунное, неразличимое,
Теплилось таинство. Вне протяжения,
Легкое, плавное, но ощутимое,
Плыло рожденное воображение.
Непотревоженный, в мягком смятении,
Мир проникал из себя в созерцание.
Это, в навеяном сном отражении,
Преображалась гряда мироздания.
Вечен и праведен голос Божественный,
Голос, исполненный грустной тревоги.
Да, это он, неземной, но естественный,
Встал у истоков великой дороги.
Кто же заметит в безбрежном всесилии,
Что провиденью неведома злоба,
Кто ощутит под прикрытьем насилия
святость моленья и холодность гроба.
Так раскрывается тайна...
И дальше, рассеяв сомнения,
Родится волна сновидения,
Минуя не знавших сияния...
И вот, возле храма,
сомкнулись два мира
Тянулось мгновенье
и мягко парило
В своем естестве,
окружив тишиною
Полет,
с затаенной в глубинах мечтою
Где ветер, упорствуя, даль раздвигает,
Где вечность живущей души проступает
...