Жил-был на белом свете Художник, который писал картины на прозрачных, волшебных холстах, сотканных из нитей мечты. Эти картины имели замечательное свойство - если смотреть сквозь них на окружающий мир, реальность окрашивалась в невероятно красивые цвета.
С холстами у Мастера всё было просто. Стоило только пожелать - и тут же из мира иллюзий появлялось новехонькое полотно. А вот с красками дело обстояло иначе - для написания картин на этих необычных холстах и краски требовались необыкновенные: искренние женские чувства - вера, надежда, любовь, доброта, нежность... Иначе говоря, для того, чтобы Художник мог писать свои шедевры, полюбившая Мастера женщина должна была стать его палитрой.
Как-то ранним весенним утром Художник работал в своей мастерской. Картина была почти готова, но она больше не нравилась ваятелю. Красиво исполненный рисунок с некоторых пор перестал дарить чудо, и теперь, когда Художник подносил картину к окну и смотрел сквозь неё на реальный мир, волшебство почему-то не являлось.
Художник вздохнул, снял недописанную картину и убрал на полку. Тотчас на подрамнике возник новый прозрачный холст. Мастер покрутил в руках старую палитру и отправил вслед за картиной. Для нового полотна и краски требовались новые.
Художник грустно смотрел в окно. На стеклах писал свои загадочные послания апрельский дождь. Мастер потёр в задумчивости щеку, посетовал, что именно сегодня не взял зонт и вышел из мастерской.
- Что за погода... Солнца бы сейчас, - думал он.
Перешагивая через лужи, он прошел до конца улицы, повернул к реке и остановился как вкопанный - на безлюдной набережной под проливным дождем танцевала Женщина. Движения её были грациозны и напоминали движения птицы.
- Журавушка... - прошептал ошеломленный Художник
Женщина самозабвенно танцевала, запрокидывала голову, ловила губами капельки дождя и счастливо смеялась. А Мастер стоял и смотрел...
Дождь внезапно прекратился, закончился и её танец. Художник улыбнулся и направился к ней.
- Можно бесконечно долго смотреть на струящуюся воду, горящий огонь и танцующую женщину. Ты подарила мне сразу два удовольствия, Журавушка - произнес он.
Женщина обернулась и Художник снова замер от удивления - в её глазах плясали огоньки, самые настоящие живые огоньки.
- Надо же... - произнес он с восхищением.- Оказывается, я приятно ошибся - ты подарила мне все три удовольствия.
Женщина рассмеялась в ответ.
Так они встретились впервые.
Радости Художника не было предела - наконец-то он нашёл ту, чьи чувства были необычайно свежи и ярки, а огонёк, живший в глубине души, отзывался на малейшее дуновение ласки и радостно вспыхивал, рассыпая искорки горячей нежности. Одна самая смелая искорка даже влетела Мастеру за ворот рубашки, оставив в ямочке над ключицей маленькую отметинку-родинку.
Они были счастливы и не могли надышаться друг другом. Её величество Любовь подарила их душам крылья и они летали так высоко, что дух захватывало от восторга.
Но... Даже небо не всегда бывает безоблачным. Однажды Женщина заметила, что в глазах её возлюбленного мелькнула какая-то странная тень, от которой на душе у неё стало тревожно.
Её беспокойство не укрылось от глаз Мастера и он решил, что пришло время рассказать ей о своей беде.
Со слезами на глазах он поведал любимой, что много лет тому назад на него было наложено заклятие, которое заставляет его всю жизнь ходить по замкнутому кругу. И изменить что-либо он не в силах. Единственно что могло бы разрушить колдовство - это чудо-картина, которую он должен написать, используя всю гамму чувств любимой и любящей его женщины, добровольно согласившейся превратиться на время работы в палитру мастера.
Его Журавушка не раздумывала ни секунды. Она даже не стала уточнять - о каком таком замкнутом круге идёт речь.
- Я согласна - произнесла она.
Яркий дневной свет померк на мгновение - и в этот миг его любимая исчезла, а в руках у Художника появился волшебный набор дивных красок.
Он немедленно приступил к работе - с воодушевлением рисовал придуманный ими Город Счастья, где они взявшись за руки частенько бродили в мечтах. Она как могла помогала ему - как выяснилось, у неё после превращения сохранилась способность говорить с любимым, только общались они теперь мысленно.
Каждое утро Художник здоровался со своей возлюбленной, говорил ей ласковые слова, брал в руки картину, подносил к окну, смотрел сквозь рисунок и радовался - мир за стенами мастерской приобретал поистине колдовские оттенки. Вдохновение не покидало Мастера и на холсте возникали всё новые и новые фрагменты картины, и были они чудо как хороши.
Минула осень с её неспешными дождями, лёг снег, затрещали морозы. Теперь Художник приходил в мастерскую и прежде чем взяться за работу подолгу задумчиво растирал озябшие руки. Что-то мучило его, что-то такое, от чего зябко вздрагивали его плечи, что он тщательно прятал от своей Журавушки. Она это видела, всё чувствовала и изо всех сил старалась поделиться с ним своим теплом, пыталась развеселить, разогнать ненастные мысли, успокоить, приласкать словом. Она даже свой огонёк уговорила переселиться на время на его картину. Но ничего не помогало.
А Художник меж тем начал реже появляться в мастерской, реже обращался к возлюбленной, порой даже забывал поздороваться с ней. Он перестал брать в руки кисти и совсем редко подносил к окну их полотно. Журавушка ощущала, что её любимый с каждым днем всё сильнее отдаляется, но ничего не могла с этим поделать. Мастер отказывался слышать её, и ей начало казаться, будто непробиваемая стеклянная стена вырастает между ними. Обнять бы его, уткнуться носом в любимое плечо и нежно целовать родинку, ласково разглаживая складочку на лбу меж бровей... Если бы она была как прежде Женщиной...
Грусть и тоска поселились в душе Журавушки, а радостные краски на волшебной палитре, лишенные прикосновения кисти Мастера, поблекли, съёжились, покрылись унылой, серой пылью.
В один из вечеров Художник пришел в мастерскую особенно мрачным, не отозвался на приветствие Журавушки и начал перекладывать с места на место недописанные картины, пристально вглядываясь в каждую. Казалось, что он что-то упорно ищет и не может никак отыскать. Наконец Мастер подошел к мольберту, стоявшему у окна. Душа Журавушки затрепетала:
- Здравствуй, родной, - повторила она.
Художник молча взял в руки запылившуюся палитру, покачал головой и убрал на полку, потом отнес мольберт с недорисованым Городом Счастья, поставил в дальнем углу и ушёл.
Спустя несколько недель Художник пришёл в мастерскую среди ночи и не зажигая свет прошел на рабочее место к окну. Предчувствие беды кольнуло душу Журавушки. Она позвала любимого - он не откликнулся.
Мастер опустился на стул перед окном, закрыл лицо руками и сидел так до самого утра, а когда рассвело, Журавушка увидела, что в мастерской появился новый мольберт, на подрамнике красовался новый прозрачный холст, а в руках Мастер держал новую волшебную палитру... палитру чужих чувств...
Теперь Художник снова зачастил в мастерскую - он писал новую картину. Нельзя сказать, что он совсем не вспоминал о предыдущей своей работе - иногда он походил к ней, грелся у Журавушкиного огонька и молчал...
Через какое-то время и новую картину постигла та же печальная участь. А на рабочем месте Мастера появился очередной волшебный холст и новая чудесная палитра.
Теперь Журавушка понимала, о каком замкнутом круге говорил её любимый, теперь и она стала пленницей этого круга.
Она звала Мастера, плакала, пыталась говорить с ним, просила освободить её, если он не хочет продолжать работу над их картиной - тщетно... Художник её не слышал.
Единственным собеседником Журавушки стал её огонёк.
- Должен же быть какой-то способ, чтобы вырваться из плена - говорила она огоньку, и тот уверенно кивал ей язычками пламени и сыпал искорки на крыши Счастливого Города. И тогда Журавушка поняла - она сама должна дорисовать картину - если она сумела договориться со своим норовистым огоньком, то сумеет уговорить и собственные чувства, ставшие красками, перебраться с палитры на полотно. И вскоре на картине будто по мановению волшебной палочки начали возникать новые детали и фрагменты.
А художник? Он с головой был погружен в новую работу и не обращал больше внимания на стоящий поодаль мольберт. Но когда Город Счастья был практически нарисован Журавушкой, Мастер что-то почувствовал. Зажав в руке кисть с чужими красками, он вдруг подошёл к заброшенному мольберту. Журавушка несказанно обрадовалась - наконец-то он вспомнил про неё! Но Художник удивленно посмотрел на картину, покачал головой и... сделал несколько стремительных мазков. Журавушка вздрогнула - по сияющему радужному полотну поползли чужие ночные мотыльки. От прикосновения их цепких лапок живые краски Счастливого Города мертвели. Художник понял свою оплошность, чертыхнулся и начал торопливо сбрасывать насекомых с полотна. Увы... с картины вместе с мотыльками на пол осыпались и краски. Маэстро еще больше рассердился, схватил мольберт и отнёс к запасному выходу. В ярости он хотел выбросить его на улицу, но дверь не открылась - снега в эту зиму намело очень много.
Не один месяц понадобился Журавушке, чтобы прийти в себя после всего случившегося и снова взяться за картину. Одно она теперь знала твёрдо - в освобождении от заклятия ей никто не поможет, рассчитывать надо только на себя. Мазок за мазком, линия за линией - картина постепенно оживала. Только это была уже другая картина, что-то неуловимо в ней изменилось.
Вот уже и весна отстучала капелями, отзвенели ручьи, и, наконец, Журавушка почувствовала, что картина полностью готова. Сердце её замерло в ожидании чуда. Однако, шли дни, а обратное превращение почему-то не наступало.
- Что происходит? Ты не знаешь? - обратилась она к своему огоньку. Огонёк сначала качнулся из стороны в сторону, как бы говоря: " Не знаю...", а потом радостно подпрыгнул, стрельнул искорками, и Журавушка услышала его подсказку, поняла - ей надо очень захотеть этого превращения, захотеть каждой своей клеточкой, каждой капелькой своих чувств. В ней еще жила любовь к Мастеру, она все еще слышала его голос, когда-то твердивший - "Ты мне нужна. Только вот не знаю - зачем..."
А за закрытой дверью был целый мир... Там была Жизнь... И желание жить и любить-любить-любить, наслаждаться каждым прожитым часом вспыхнуло в ней ярким пламенем, мастерская озарилась чудесным светом и...
Красивая, гордая Женщина стояла на пороге и жмурилась от яркого солнышка. Тропинка от порога бежала через цветущий луг. Над цветами вились стрекозы, гудели шмели, с небес лилась песня жаворонка.
Она вдохнула полной грудью налетевший тёплый ветер, пахнущий дождём и хвоей, и шагнула. Дверь за спиной глухо скрипнула и захлопнулась.
Женщина улыбаясь шла по тропинке, и цветы приветливо кланялись ей. Один самый маленький колокольчик поклонился так низко, что не смог выпрямиться. Женщина опустилась перед ним на колени и осторожно подняла несмышлёныша. "Здравствуй, малыш" - произнесла она. И в этот самый момент она вдруг почувствовала, как крепкая мужская рука ласково взяла её под локоть и помогла подняться. И такая добрая сила и уверенность исходили от этой тёплой, показавшейся такой родной и знакомой руки, что Женщина совершенно спокойно доверилась ей. "Здравствуй, Малыш!" - мужчина повторил слова, только что произнесенные ею в адрес крохи колокольчика. Она не оборачиваясь улыбнулась.
- Идём. Нас ждут - сказал он.
Она подняла глаза и ... в воздухе повисла удивительная тишина, нарушаемая только стуком их сердец - каким-то образом дорожка привела их к воротам невесть откуда взявшегося Города. Того самого Города Счастья, который был нарисован ею.
- Это же мой Город... - наконец смогла произнести она.
- Это НАШ Город, - поправил её он.
- Наш Город... - повторила она...
Им потребовалось сделать всего несколько шагов - Город Счастья сам двигался им навстречу.
Едва они подошли к воротам, двери сами собой распахнулись и они вошли...