Почему поэты создают произведения, описывающие те или иные живописные полотна? Что лежит в основе интереса поэта к живописи? Почему живопись так вдохновляет? Ответы на эти и подобные вопросы у каждого поэта свои. Александр Сенкевич говорит, что его завораживает энергетика живописи, та сила, которая идет из полотен. Елена Генерозова считает, что поэт описывает свое впечатление от картины: «Описание впечатлений от картины есть то же самое, что описание впечатлений от пейзажа, или от чего другого. С поправкой на то, что от картины впечатление часто сильнее – пейзаж безотносителен, а картина всегда несет в себе отблеск личности художника и меру его мастерства»*. Иногда стихотворение о картине пишется под влиянием каких-нибудь случайных вещей. Например, поэта заинтересовала фамилия художника. Почему бы нет?
Рассмотрим стихотворения нескольких современных поэтов, написанные по мотивам известных полотен.
Питер Брейгель Старший... Стихи об этом удивительном художнике есть у Давида Самойлова, Александра Еременко, Новеллы Матвеевой (целая поэма!). В книге Елены Генерозовой «Австралия» находим стихотворение «Охотники на снегу»: «И к костру обернуться – пригород, а не град // Ветхих домов вереница, птица, словно во сне // С ветки снялась и вправо. Остальные сидят // В звонком воздухе слышно, как просыпался снег...». В этом стихотворении, одноименном названию шедевра Брейгеля, Елена Генерозова разворачивает пространственно-временную картину, включающую не только описание того, что непосредственно изображено на знаменитом полотне, но и то историческое событие, которое случится через два года после его создания, а именно – вступление армии герцога Альбы в Брюссель. Впрочем, в той же строке упоминается и событие глубокой древности – бегство Марии с Младенцем в Египет: «Глянь, Мария в Египет, герцог Альба в Брюссель...». На первый взгляд, эти события поставлены рядом случайно, но это только на первый... Герцог Альба, посланный испанским королем Филиппом II в Нидерланды для укрепления католической веры и монархии, весьма там «преуспел» – пролил реки крови. И, наверное, очень многим, подобно Марии с Младенцем, пришлось спасаться бегством от герцога-изувера. Поэтому Мария в стихотворении – образ, скорее, символический. На полотне Брейгеля, напомним, нет Альбы, нет и Марии – с ним их связало воображение поэта. В результате стихотворение о картине углубляет в той или иной мере наше восприятие самой картины. Мы, например, ясно видим, что спокойная, почти идиллическая жизнь, которую подсмотрел художник, очень ненадежна: горе и страдания – «вечные спутники» человека – могут в любую минуту ее разрушить... В более позднем стихотворении «Проведи меня сквозь воздушную арку дней...», написанном Еленой Генерозовой перед посещением Музея истории искусств в Вене, где находятся «Охотники на снегу», поэтесса просит – судьбу, жизнь, Бога? – привести ее лирическую героиню (в которой угадывается сама поэтесса) «под имперские своды» музея к любимой картине.
Поэта Александра Кабанова к созданию стихотворения об «Охотниках на снегу» подтолкнули языковые игры с фамилией художника (которая распадается на «брей» и «гель»). Думается, эти стихи говорят сами за себя:
Брейгель – звучит, как будто крем для бритья,
И сейчас эта мысль пойдет гулять по рукам,
а через полгода, когда у меня отрастет борода,
я куплю себе новинку – тюбик «Брейгель» for man,
и начну, перед зеркалом, выдавливать из него:
фламандский снег, крошечных охотников и собак...
Картина Винсента Ван Гога «Пейзаж в Овере после дождя» вдохновила Евгения Рейна и Владимира Чобан-Заде на создание одноименных поэтических произведений о ней.
Стихотворение Евгения Рейна распадается на четыре части. В первой части лирический герой осматривает картины в музее. Вторая часть посвящена искусству: «Искусство, необъятный твой пейзаж // Нас помещает в бездны сердцевину // Какая точная, естественная блажь // Художник, как Адам, возник из глины». Третья часть: лирический герой подходит к картине Ван Гога «Пейзаж в Овере после дождя». Заключительная часть – этюд о судьбе художника. Ван Гог создал картину в 1890 году, в год смерти. Отсюда – щемящая лирическая нота полотна: художник словно бы бросает прощальный взгляд на мир, увиденный с высоты птичьего полета: на крестьянские огороды, поля, перелесок, дома, железную дорогу с несущимся на всех парах паровозом... Стихотворение Рейна заканчивается тем, что художник, «отбросив свой мольберт... спешит в Париж»: «Теряя тюбики, чужой абсент глуша // Среди народных скопищ и уродов // И соскребая лезвием ножа // Пронзительные очи огородов». Будто бы художник вовсе и не умер, а просто уехал на паровозике в Париж, в город, где когда-то расцвел его талант.
Большая часть стихотворения Владимира Чобан-Заде – детальное описание картины Ван Гога. Особенно выделяется описание лошади, везущей повозку: «В серых яблоках лошадь, – любимая масть // И идти тяжело, и не может упасть // Как ни дразнит дорога ее серебром // Трудно дышат бока и болит под ребром». Судьба этой загнанной лошади словно бы намекает на тяжелую судьбу Ван Гога. Концовка стихотворения – «Кисти сложены и занавешен мольберт» – намек на печальный факт – художник умер. Но упоминаемая далее «глина» («Запах терпкий озона, навоза и глины») дает надежду на то, что из нее может родиться новый художник (как об этом сказано в стихотворении Е. Рейна: «Художник, как Адам, возник из глины»).
Картине Клода Моне «После ланча» посвящено стихотворение Александра Сенкевича «Фантомное постижение картины Клода Моне "После ланча" (1873)».
Стихотворение Александра Сенкевича – смелый мысленный эксперимент, касающийся образа одинокого ребенка с картины Моне. По словам Сенкевича, он вдруг представил, что этим мальчиком мог бы быть Ленин в детстве. Поэт обратил внимание на даты создания картины: 1873-1876 и соотнес их с датой рождения Ленина (настоящее имя – Владимир Ульянов) – 1870 год. Получается, герой картины Моне и Володя Ульянов примерно ровесники. Из этого совпадения у поэта рождается почти фантасмагорическая картина шумного праздника с тьмою гостей – смеющихся, говорящих речи, пьющих «за здравие царя». Никто не обращает внимания на «забытое дитя», которое заходится криком. В финале стихотворения он – будущий «главарь преступной шайки» – остается один и, сидя у стола, что-то строит «из деревянных чушек»: «то ль с колоннадой храм, то ль бастионы зла». Володя Ульянов был, по предположению Сенкевича, очень одиноким ребенком. Но не есть ли это архетипическая ситуация детства каждого жестокого правителя? Мы, например, знаем из истории, что одиноким, заброшенным ребенком был царь Иван Грозный.
И снова к Питеру Брейгелю Старшему. На этот раз обратимся к его картине «Пейзаж с падением Икара». Уистен Оден посвящает ей строфу в своем известном стихотворении «В музее изобразительных искусств». В этом стихотворении картина Брейгеля дается в окружении полотен других «старых мастеров». Они, как никто, понимали, что жизнь – это удивительное соединение обыденного и трагического, великого и банального**. Пахарь, пастух, рыбак, занятые своими делами, даже не обратили внимания на упавшего с неба юношу: «пахарь – словно незрячий // Наверно, он слышал всплеск и отчаянный крик // Но для него это не было смертельною неудачей...»***. Необычайное зрелище оказалось в плотном кольце человеческого равнодушия.
Стихотворение Виталия Масюкова «Гомон перед картиной Брейгеля Старшего "Падение Икара"» целиком состоит из реплик далеких от искусства зевак. Один из них говорит, что на картине не хватает «пары лебедей». Он постоянно твердит о лебедях (нелишне заметить, что в советские времена дешевые ковры с лебедями в небогатых семьях были символом мещанского уюта). Но эта нелепая реплика неожиданным образом приобретает в финале стихотворения совсем иной смысл, так что один из «гомонящих» у картины (и наиболее здравомыслящий) вынужден признать, что на картине, действительно, не хватает лебедей.
Перу Виталия Масюкова принадлежит большой цикл стихотворных комментариев к картинам художников Возрождения. Вышеприведенное стихотворение входит в этот цикл. А вот еще один стихотворный комментарий В. Масюкова – «Блудному сыну с картины Рембрандта "Возвращение блудного сына"».
Стихотворение очень лаконично по содержанию (чему способствует его форма – триолет):
Лишь пятки твои – на виду у всех – голые
да руки отца на твоих исхудалых плечах.
Не ты ли весь мир потрясти собирался, смельчак? –
Лишь пятки твои – на виду у всех – голые.
Не ты ль, устремляясь на дальние сполохи,
презрительно плюнул на отчий спокойный очаг?
Лишь пятки твои – на виду у всех – голые
да руки отца на твоих исхудалых плечах.
Главная деталь стихотворения (как, пожалуй, и картины Рембрандта): голые пятки блудного сына. Кроме голых пяток, поэт замечает «исхудалые плечи» героя, а также руки отца, лежащие на них. Красноречивый лаконизм поэта конгениален красноречивому лаконизму художника, умевшего, как и подобает великим, относиться к любому – даже самому грешному – человеку с сочувствием и любовью.
Увлекательное дело – рассматривать картины через призму художественных текстов о них. Поэты – внимательные и талантливые зрители. Увиденное взывает к их чувствам и мысли, вдохновляет на творческое осмысление созданного мастерами кисти. Живопись красками рождает живопись словом. Так что же лежит в основе интереса поэта к живописи? Может быть, генетическая память о тех давних временах, когда изобразительность и письмо существовали в неразрывном единстве (когда рисунок нес сообщение), и является импульсом творческого воображения поэта, стремящегося оживить линию и цвет в художественном слове? Оставим этот вопрос открытым.
*Мнения А. Сенкевича и Е. Генерозовой высказаны в частных беседах и переписке в Фейсбуке с автором настоящей статьи по его просьбе.
**Об этом хорошо пишет Григорий Кружков в «Заметках об Одене» // Иностранная литература. – 2011. – №7.
***Перевод П. Грушко.
2013
Опубликовано: альманах БЕЛЫЙ ВОРОН. – 2013. – №12.