Случилось это на болоте на лесном. Здесь жизнь однообразна день за днем.
За елки солнышко под вечер опускается. Концертная программа начинается.
День под корягами лягушки отсыпаются, а до рассвета глотки рвут, стараются.
Поет хор дружно, есть солистка: Квакунья – желтопузая артистка.
Вот как-то раз под вечер втихоря, ни слова ни кому не говоря,
Квакунья в общем хоре петь не стала, куда-то очень шустро ускакала.
Вернулась только рано на рассвете, когда все взрослые и дети
Забились спать уж под коряги. -- Все как обычно, вот бедняги!
Всю ночь орать, разинув глотку, кто громче всех поймает нотку.
А утром в ряску закопаться, водою тухлой наслаждаться.
Так каждый день. Какая скука! В болоте жить – такая мука.
Вот так лягушка нынче рассуждала, под пень корявый спатьки заползала.
На завтра на закате снова Квакунья в путь уже готова.
Так дня четыре пробежали. Лягушки удивляться стали.
Солистка хора исчезает. Куда, зачем – не объясняет.
-- Квакунья просто обнаглела. Она же громче всех нас пела.
Весь хор тащила за собой. Теперь орем, как зря, толпой.
Квакушки громко возмущаются, друг в друга ряскою кидаются.
-- Она нас, что, не уважает? Закон болота нарушает.
Молчит Квакунья, улыбается. С соседями совсем не пререкается.
О чем-то думает певица. Щекочет пузико водица.
И вот в один прекрасный день народ болота, позабыв про лень,
Собрался весь на берегу. И даже цапля на бегу
Споткнулась, клювом в ил упала. Из грязи вылезать не стала.
Она так сильно удивилась, забыв, куда же торопилась.
Все дружно рты пооткрывали. Такого в жизни не видали.
Шезлонг стоит на берегу. Закинув ногу на ногу,
Квакунья томно возлежит. И пляжный зонт над ней торчит.
Панамка, сланцы, полотенце. Лежит разморенное тельце.
Во рту соломинка торчит, а на пеньке коктейль стоит.
На полмордашки – черные очечки. А рядом на соседней кочке
Журналы модные лежат. Страницы на ветру шуршат.
Вот цапля, наконец-то, встала. Ил выплюнула с клюва и сказала:
-- Вы что, тут все позаболели? Иль комаров заразных съели?
Давно на свете я живу, но что творится – не пойму.
Нигде в болотах не видала, чтобы лягушка загорала.
Лягушки сразу оживились и на Квакунью очень злились:
-- Ты что, Квакунья, обалдела? Ты как позорить нас посмела?
Ведь цапля всем теперь расскажет. Позор на все болото ляжет.
Ты что, Квакунья, вытворяешь? То где-то ночь одна гуляешь,
То улеглась здесь загорать. Что можешь ты нам всем сказать?
Квакунья томно потянулась, так грациозно изогнулась:
-- Кто слышал что из вас о моде, живя всю жизнь в глухом болоте?
Ил, ряска, тина, камыши. Кругом лишь лес, и ни души.
Я вечером хожу в поселок. Парней там много и девчонок.
Смех, танцы, музыка и песни. У них там вечером поинтересней.
А вам бы только глотки драть. Задрать пасть в небо и орать.
А вы не знаете, что нынче в моде, конечно, это не у нас в болоте –
Красивый бронзовый загар. Для кожи – это солнца дар.
Журналы модные для вас я прихватила. – Из трубочки она коктейль отпила.
Квакунья вытянулась на животик. Поправила над головою зонтик.
Квакунья лапкой всем махнула, на лоб панамку натянула.
Вот солнце стало припекать. Ушли лягушки в тень поспать.
Одна Квакунья под зонтом уже хватает воздух ртом.
Один отважный лягушонок, он самый шустрый был с пеленок,
Подполз журналы полистать, странички глянцевые покусать.
-- Ой, мама, вылезь из водицы. Здесь тетя Квака уж дымится.
Поднял малыш переполох. Проснулись все, кто только мог.
На берегу толпа собралась и как-то сразу растерялась.
Лежит Квакунья, еле дышит и звон в ушах лишь только слышит.
Вся шкурка – бурая и в волдырях и даже слезла на местах.
Как печка, начала дымиться. – Она сейчас ведь загорится.
Скорей, спасите тетю Кваку! -- Лягушки кинулись в атаку.
Лечебной грязи притащили, лягушку глупую всю облепили.
В болотном иле прикопали. Воды попить бедняге дали.
Недели две лежит лягушка. Болит поджаренная тушка.
Ни есть, ни спать она не может. Позор и стыд лягушку гложет.
Упало ночью на шезлонг бревно. Куда-то зонтик ветром унесло.
Панамка плавает в болоте. И в ней, как будто бы на пароходе,
Детишки лапками гребут. По тине вдоль коряг плывут.
Квакунья стонет, все болит. Из тины только нос торчит.
Дни очень быстро пролетают. С деревьев листья опадают.
Квакунья в хоре вновь поет, скандалам повод не дает.
Ожоги вылечили. Грязь и вода ведь тоже лечат иногда.
Не зря лягушки так старались. Но бородавки все ж остались.
Они, как глупости следы, теперь всегда будут видны.
Квакунья так за модой гналась, что жабой бородавчатой осталась.
Вот так в болотах жабы появились. Они все от Квакуньи зародились.
Не любят их никто в народе. Не следуй слепо глупой моде.
Но жаба ведь не виновата, что у нее была когда-то
Пробабка – глупая лягушка. Облезла от загара тушка.
И в бородавках шкурка вся. Жить с этим жабам навсегда.