307. (2 ноября)
1.
Медведко спать улегся на угоре:
Прилип подшерсток к согнутой спине,-
А шерсть колышет ветер в тишине
С негромким посвистом без перебоев.
То не медведь, то травы на просторе...
Напоминает Осень: вместе с ней
Весь мир растительный уж не во сне,
Нет, наяву увидит правду вскоре.
Черна крапива. Коровяк сырой
Роняет семя. И пичуги шустро
Засеют землю, совершив полёт
И актами мозги не конопатя...
Но чем заняться нам?.. Друг мой, не ной,
Не предавайся беспричинной грусти,
Пока последний родич не помрёт,-
Пересчитать родню довольно пальцев.
2. СЛОВО И МЕЧ
Миф о добре отныне запрещён,
Да и зачем темнить, когда известно:
Удары, нанесённые мечом,-
Царапины... Опаснее - словесный...
Царапина - прослушайте ещё,-
В сравненье с раной, нанесённой словом...
Но и мечом... не надо и мечом
Размахивать... Пусть развлекает клоун...
Ничем не надо... Прародитель слов
О мечущих мечах-словах не думал...
Есть мысль об удалении голов?..
О нанесенье ран в телах и душах?..
Да разве это я слова творил?
Как жемчуг, подбирал их, не смущался...
Казалось, всех достойно одарил...
Казалось, да... казалось-то отчасти...
А полностью... достаточно не скрыть
От жаждущего правды сердца правду...
Увы!- не с той ли детошной поры
Поэзию я подменяю справкой?..
Мне аплодировали так, что потолок
Едва ли не обрушился внезапно...
В редакциях ехидный холодок:
"Идейное вчера, а надо - завтра..."
Я одного тогда не понимал
До этой убегающей минуты:
Не ранил я людей, а поражал
Словами о любовном почему то...
Миф о добре разоблачил станок...
Не за меня ли судьбы отомстили?
Нет, я убит с моей родной страной,
В родной стране самим Вильгелем Тилем.