Обжигает дыхание зимняя стужа,
Заметая искрящимся снегом следы.
Волчьим воем наводит смертельный ужас,
Шалый ветер, беспутно клубясь по степи.
Чёрный бархат небес словно шашкой распорот,
Острым краем луны, что склонилась в ущерб,
Башлыком из сукна туго стянутый ворот,
И подковы коня вновь печатают серп.
Накопытили на обрывах заснеженных,
Уцелевшие кони в жестоких боях,
Тихо плачут, склоняясь, былинки нежные
О навечно полёгших в степи сыновьях.
Вновь чубы казаков, не достигших средины
Неудавшейся жизни тех огненных лет,
Белым инеем густо покрыли седины,
И одёжи от пота сменили свой цвет.
Да! Судьба тех рубак словно коршун когтила
На ковыльных просторах у Дона-реки,
Кровью густо безбрежные нивы полила,
По убитым в лампадах зажгла фитильки.
Эскадрон возвращался на хутор из боя,
Посылая молитву в небесную высь,
Что на сече лихой не покинули строя,
И от пули калёной , и сабли спаслись.
Вот завиделся шлях и столбы верстовые,
Близкий лай, огоньки слеповатых лампад.
Не сдержали нагайки витой верховые-
Всё ж вернулись живыми в станицу обрат.
Мать-старуха от счастья шального заплачет,
Загорится огонь в уж остывшей печи;
Сын живой! Для неё это многое значит,
Сколько слёз пролила у киота в ночи.