Маленький Серёжка пришёл в детский сад с новыми игрушками. Из его пока ещё неразборчивого лепета я поняла, что пожарную машину и «скорую помощь» ему подарил дедуля. Вместе с другими детьми малыш «тушил пожар», спасал маленькую девочку из огня, помогал больным бабушкам и дедушкам. А ещё Серёжка с гордостью рассказывал, что его дедуля сам "лемонтилует масыну" и "оцень" любит ловить "лыбу". И даже надпись на его новенькой футболке кричала всему миру: «У меня самый крутой дедуля!».
Я смотрела на маленького Серёжку с высоты своего возраста и очень завидовала ему. Завидовала, потому что мне ни разу в жизни не довелось произнести это слово, обращаясь к самому родному человеку…
От моего деда остались только казённые строки извещения: «…солдат Мертвецов Иван Михайлович, уроженец села Лесное Никольское Мало-Кандалинского района Ульяновской области, находясь на фронте, пропал без вести в июле 1942 года…»
Мысленно я пыталась сложить, словно мозаику, скудные, рассказанные бабьим воплем того безвозвратного времени, крупицы информации о моём дедушке. Крупицы, которые упорно не желали складываться в единое целое и рассыпались, словно карточный домик…
Деда… уже после войны, несколькими годами позже твой земляк и однополчанин принёс жене Аннушке, словно приговор, безнадёжную весточку о тебе. Известие, расколовшее её жизнь на «до» и «после»...
Этот человек вернулся в село из концлагеря, освобождённого нашими солдатами, еле живым. Да и прожил-то он по возвращении совсем недолго, но всё же успел поведать малые крохи о последних минутах твоей жизни. Он рассказал о неравном бое, где была одна винтовка на десятерых наших бойцов, звериный оскал немецких автоматов… и пленение.
Твоего земляка немцы обязали развозить на лошади воду нашим военнопленным, и он случайно, увидел тебя в хвосте колонны, куда сгоняли раненых солдат. В какой-то момент там началась вдруг непонятная заваруха и раздались безжалостные автоматные очереди. С того случая ты и пропал. Исчез. Бесследно…
Нам никогда не узнать, в какой мясорубке пришлось тебе побывать. Довелось ли в последний раз услышать отчаянный крик зелёной листвы? Вдохнуть полной грудью до боли знакомый запах трав? Окинуть прощальным взглядом просторы выжженных полей? Нашёлся ли человек, вскрикнувший от испуга, но предавший твоё тело земле? Или над ним глумилась стая обезумевших волков? Чья сторонушка заключила тебя в свои холодные объятия?
Бог ведает: твоя ли душа встревожится вдруг испуганной птахой и переметнётся с ветки на ветку на кладбищенском погосте или расчертит небо зигзагом молнии; застонет, подобно человеку, одиноким вороном в кронах деревьев или заиграет всполохами зарницы…
Думаю, совсем не случайно, в том победном для всей страны 45-м, твоя дочь Надежка, как ласково звали её родные, окончила школу и пошла работать сельской почтальонкой. «Надежка» - «надежда»… Как неразлучны эти два слова. Наверное, где-то в самых скрытых уголках души совсем юной девчонки, таилась вера в то, что придёт и в их дом тот заветный треугольник от отца…
Возвращаясь мыслями к прошлому, полагаю, что и жена твоя Аннушка до самой старости жила отчаянным ожиданием встречи с тобой. Ведь даже, проживая вместе с семьёй дочери и находясь уже в немощном состоянии, она рвалась домой, словно боялась предать тебя.
Деда… Как хотелось порою схорониться в твоих крупных, пропахших крепкой махоркой и жёстких от работы ладонях; обвить руками твою ногу, чтобы не свалиться, а потом взлететь вверх, заливаясь радостным смехом; потрогать твой непослушный вихор, озорно выбивающийся из-под козырька фуражки…
В моей памяти ты так и останешься совсем как на последней довоенной фотографии: серые, с лукавинкой во взгляде, глаза да отчаянно-русый чуб…
Русский солдат… Более семидесяти лет не существует тебя уже на этой земле…
Деда, а, деда!.. Ты меня слышишь?
30.03.2014
Фото из интернета