А вечера тревожил дождь,
и капли светлыми очами
с земли смывали нежно ложь,
и листья благодарно трепетали.
А вечера тревожил дождь,
и очарованный изгнанник
легко ловил руками дрожь
дождинок зелени печали.
И бархатистым взглядом глаз
мох на деревьях улыбался,
блестел дождинаками и, ах!
Так каждый вечер начинался.
И в лужах продливался свет,
свет фонарей к ногам ложился,
и песенный вечерний бред
в шептаньи капелек резвился.
И начиналось волшебство,
и изгнанные дали пели,
и пел изгнанник. Пел смешно,
восторженно, в смущеньи рдея.
И как ребёнок был он рад
смыть под струями свой наряд
обычной жизненной стихии
в суетных корчах аритмии.
В освобождённых берегах
финально корчился каркас,
и уходил изгнанник в ночь,
ах! Вечера тревожил дождь!