Пролог.
Течёт по каплям жизни проза,
Будто бы пресная вода.
Не то что бы она полезна -
Необходимая она.
Без вкуса, запаха и цвета,
Что многим даже не понять,
Что без минуты часа нету,
Без прозы рифмы не бывать.
И будет проза жизни литься,
И будет боль, и будет смех,
Чтоб через годы в рифму воплотиться
И стать понятною для всех.
Палата №7
Часть первая.
Привет, читатель увлеченный!
Я расскажу тебе рассказ.
Кому-то может быть знакомый
Или диковинный для вас.
Сюжета этого касался
Великий классик наш один.
Создал не мало он рассказов
И пьес прекрасных, как картин.
Художник будто рисовал,
Так Чехов перьями писал:
«Вишневый сад» и «Дядя Ваня»,
И «Чайка», тоже у него,
«Палата шесть» - сюжет оттуда
Я позаимствовал его.
Я постарался так писать,
Что если б даже Антон Палыч
Вдруг взялся это прочитать,
Не зная тонкостей эпохи,
И то, не стал бы осуждать.
А вы, читатель уважаемый,
Мой современник, а я ваш.
Поймете вы мою картину,
Надеюсь, каждый в ней типаж.
А если так, я начинаю,
Готовы краски и гуашь.
Поскольку есть палата шесть,
Моя, конечно, будет семь.
Ведь так нелепо повторяться
Мне не желательно совсем.
А если кто-то и когда-то
Создаст восьмую, нам палату,
То я не против, милости прошу.
Будет возможность
И, у Чехова спрошу.
Для большинства сюжет неновый,
Особенно немолодым,
Что повидать уже успели,
Понять, что есть отчизны дым.
Каждый по-своему сумели.
А кое-кто и молодым
Все это понял, как и я.
Рассказ сей - выдумка моя,
Но в нем правдивая основа,
За это вам ручаюсь я.
Друзья, я знаю цену слову,
Все это важно для меня.
Итак, без долгих предисловий,
Без наговоров и прикрас
Я начинаю свой рассказ.
Семья.
В одном некрупном городке
(От двух столиц локоть по карте)
В больнице для душой больных,
Лежал народ в одной палате.
Писать не буду о других,
А уделю вниманье всем
Жильцам палаты номер семь.
Их, кстати, тоже было семь,
Семь разных душ и семь натур.
Вот вам из жизни каламбур,
Понятный, я уверен всем:
Семь «Я» в палате номер семь.
И, что еще могу добавить…
Пора пришла вам их представить.
Ну, что ж, внимание друзья,
Вам представляется семья:
Семь разношерстных мужиков:
Колхозник Ваня Поляков,
Предприниматель Заглядаев,
Изобретатель Мозговой,
Летчик запаса Полетаев,
Водитель Коля Быстряков
И, безработный Полежаев,
И «мент» в отставке Висяков.
Вот весь реестр, список весь
Больных душой лежащих здесь,
Кому дала на время кров
Седьмая, белая палата,
О ком заботятся сейчас:
Врач, медсестра и санитар,
И два увесистых медбрата.
И, на последних глядючи,
На их помятые халаты,
Поймёшь, что явно не про них слова:
«У вас ума палата»
Да, не про них рассказ - то мой,
А про семерку из «седьмой».
Меж тем, посудою звеня,
Отужинала вся семья
Из многочисленных палат.
За ужином следил медбрат.
Ведь там не все душой больные.
Те, в целом, тихие, смирные,
Хоть и не каждый, но в основном.
А так, здесь в общем-то, дурдом.
Людей судьбою обделенных,
Буйно помешанных, умалишенных,
Порою добрых, часто злых.
Хитро-хороших, зло-простых.
Таблетки сонные приняли
И по палатам разбрелись.
Пришла пред-сонная пора,
Для многих не простое время,
Особенно, когда луна полна,
Как голова от мыслей бремя.
Роятся мысли в головах,
Аж гул в ушах, словно от конницы.
Спустилась ночь на наш дурдом,
Время терзаний и бессонницы.
И вот однажды, как-то раз,
Мысль осенила Мозгового.
Крамольная, не в первый раз,
(В той голове это не ново.)
Словно очнулся Мозговой,
Изобретатель горемычный.
Мужик, так в общем, не плохой,
Но малость странный, необычный.
- Что ж, мы товарищи сидим,
Молчим и сопли на кулак мотаем,
Таблетки сонные едим,
Микстурой бромной запиваем,
В окно как мумии глядим,
И, день за днем в нем провожаем?
- Ты, вроде, что-то предлагаешь?
Промолвил вяло Быстряков.
- Или на что-то подбиваешь?
Ввязался сонный Висяков.
- Ага, изрек ради проформы,
Колхозник Ваня Поляков.
И, дал тогда ответ простой
Им всем Евгений Мозговой:
- Нет, нам бы взять, поговорить
Как людям, просто пообщаться,
Узнать, что с кем произошло,
Чтобы вот здесь вот оказаться.
Его не очень понимали,
(Таблетки действуют на раз.)
Хоть и с трудом, но все узнали,
Как их спускают в унитаз.
Как их смывать - то полбеды,
А вот зачем - вот то труды!
- Но это явно против правил,
Вдруг Полетаев слово вставил.
Его уже валил в постель,
Бромно-таблеточный коктейль.
- Это весомый аргумент,
Борясь со сном, добавил мент.
-Ага, - опять изрек Иван,
Таблетки пить - самообман.
Нам от себя не убежать.
Поднялся, скрипнула кровать.
- Надо заканчивать их пить,
Чтоб не забыть, как говорить.
- И правда,- буркнул Быстряков,
Весь сон, как будто ветер сдул.
Он встал с кровати, почесал кой-где
И, сел задумчиво на стул.
Вдруг Полежаева толкнул,
Сном обездвиженное тело:
- Все спишь? Вставай! Уж сколько лет,
Проснись, тебе не надоело?
И, так лентяя донимал,
Что тот проснулся, тоже встал.
Вмешался голос Полетаева:
- Что-то не слышно Заглядаева.
А Заглядаев и не спал.
В углу, тихонечко на койке
С под одеяла выглядал,
Глаза видны лишь были только.
Не вспоминая о таблетках,
Сидят семь «Я» на табуретках.
В ночи пытаясь говорить,
О том, как жили и, как жить.
И, приняли решенье сами:
Не пить таблетки вечерами.
Днем – вряд ли: всех медбрат пасёт,
А ночью - тихо, пронесет.
Таблетки взял и скрылся с глаз,
Шасть в туалет - и в унитаз!
Безжалостно их там топить,
Чтоб не забыть, как говорить.
Бессонницы, чтоб не пугаться
Есть днем возможность отоспаться.
А ночью, тихо говорить,
Чтоб каждый душу мог излить.
Дело к полуночи, покой.
Речь продолжает Мозговой:
Изливший душу - исцелился,
Лишь потому, что смог понять,
Как до больницы докатился
И, как такого избежать.
Тут Висяков сказал: - Евгений,
Вы самый настоящий гений!
И, стал отчаянно зевать,
Украдкой глядя на кровать.
На том семерка и сошлась,
Да по кроватям разошлась
И воцарилась ночь, покой,
Над той палатою седьмой.
Пусть всё через колоду-пень,
Не наводя тень на плетень,
Встал над дурдомом новый день.
Хоть и недавно завтрак был,
Его уж каждый позабыл.
Ох, больно толстый у нас повар,
Детей немало наплодил.
Всё как всегда: таблетки съели,
Запили гадостью всё той
И, разбрелись все по палатам,
Застыли в позе боковой.
Администрации спокойно,
В дурдоме тихо, хорошо.
Таблетки буйных погасили,
А кому мало - есть еще.
В обед все было почти гладко,
Лишь буйный парень из шестой
Кричал, что все здесь гомосеки,
И бился в стену головой.
Но подоспели два медбрата,
Ширь под лопатку, и покой.
Вот, время ночи подошло,
Вроде по плану все прошло,
У нашей, из седьмой семерки
Первый экзамен - на пятерки!
Таблетки смыты в унитаз.
В больнице тихо. Чей рассказ
Сегодня первый прозвучит?
Решили: жребий пусть решит.
Поскольку спичек не дают,
Бумажек мелко накромсали,
На них шесть цифр написали,
В седьмой - для пустоты приют.
Кому пустая попадётся,
Тому рассказ и начинать.
Ивану белая досталась.
Все сели рядом на кровать.
Иван сначала чуть помялся,
Все «нукал», даже заикался.
С чего начать всё же нашел.
Все молча ждали,
И рассказ пошел.
Сперва – пошел, потом – полился,
Иван до капельки излился.
Я приведу кое-чего,
Вам из рассказа, из его.
Поляков.
- Давно, в начале девяностых,
И так, уж больно не ахти,
Колхоз наш кое-как работал,
Был к коммунизму на пути.
Но вылупился новый вождь,
Как среди ясна-неба дождь.
Сказал: «Все время это шли,
Мы не туда. И, вот пришли
В то место, где окончен путь.
Пора оглобли развернуть».
Узнали, что есть плюрализм,
Болтай о том, кто что захочет,
Но, ведь за даром прыщ не вскочит.
Так начался капитализм…
С новым дождём и вождь сменился,
Колхоз в конвульсиях забился.
Не успевали успевать,
Деньги на новые менять.
И, вроде не было дождя,
«ЧП» пыталось снять вождя,
Готовясь старый гимн пропеть.
А мы не знали за кого,
По-настоящему болеть.
Похлебку в миске жиже сделать,
Толь с горя выть, толь с пьяна петь.
Детский вопрос - взрослый ответ:
- Что, завтрак?
- Завтра. Сейчас обед…
И председатель наш Михалыч,
Узрев, колхоз, что не спасти,
Хапнул деньжат и прочь грести.
И, кто там только не рулил,
Кого только не избирали!
Зарплату просом выдавали,
Видать, чтоб мы его клевали.
Кто мог – его на хлеб меняли,
А кое-кто – на самогон,
Идя к барыге на поклон.
И, если можно так назвать,
Мы жили. Но большинство
В колхозе пили,
И с пьяна домочадцев били.
Все пили, ну и я, конечно пил,
Как все с неведомой печали,
Жинку гонял, детишек бил.
Вот так прожил довольно долго,
И вот, в психушку угодил.
В психушке начал психовать,
Душой болеть и горевать.
Потом перевели в больницу…
Теперь я вижу ваши лица.
Спустя года, словно в кино,
Всё это было, вспоминаешь.
И до сих пор не понимаешь,
Как трудности все пережить,
Нам довелось. И точно знаешь,
Что дальше жить обязан ты,
Чтоб ни случилось, ни стряслось,
Коль выжить всё же довелось.
Закончил Ванька свой рассказ,
Довольно невеселый сказ.
Уж больно всех он зацепил.
Как будто даже Полежаев,
Слезу украдкой проронил.
И загляделся Заглядаев,
В точку на стенке - целый час…
Ну, а на очереди снова,
Новый рассказ опять у нас.
Не нужен жребий в этот раз, -
Вздохнул свободно Заглядаев.
Есть сам желающий у нас -
На очереди Полетаев.
И, чтобы сократить абзацы,
Которые мне и писать,
Я расскажу, друзья, вам вкратце,
Как Полетаев стал летать.
И где в итоге приземлился.
Как вам и мне теперь не знать?
Ой, что-то я заговорился,
Пора по теме продолжать.
Полетаев.
Ну, Полетаев полетал,
И там бомбил, и здесь бывал.
Майором стал, комэском* был,
Горел, выпрыгивал, но жил.
Падал не раз, опять взлетал.
Пешком ходил, ногой хромал.
Лишь одному не научился -
Ничьего зада не лизал.
Так и ушел в запас майором,
Добра с три короба нажив.
Был рад, что небо голубое
И, что он жив. Да, просто жив.
Он в авиации служил,
И очень этим уж гордился.
Но, только вышел он в запас
И, сразу «бах!» - жилья лишился.
Так очень редко, но бывало.
Начальство, что-то мудровало
И, намудрило, как всегда:
- Ладно, исправим, ерунда.
И, словно загорелся МиГ,
В душе застрял звериный крик.
И вот, с тех пор болит душа,
Пошли недели не спеша.
И побежали месяца,
Года прочь, мимо полетели,
Но, нету своего крыльца,
Все обещают, лиходеи.
У тёщи летчик поселился,
Верней, давно уже живет.
С женой полгода не мирился,
Душа болит, он водку пьет.
А тёща – вредная старуха,
В костёр раздора масло льёт.
В один из дней на кухне узкой,
Средь разной утвари, посуды
Не удержал майор штурвала,
Вмиг прекратил все пересуды.
Вдруг вырвался застрявший крик.
Посуда в щепки… Брошен МиГ.
Отнюдь не радостный рассказ,
Теперь он здесь, он среди нас.
И, долго молча все сидели,
Да, на друг друга всё глядели.
И тихо, без обиняков,
Рассказ свой начал Висяков:
Висяков.
- Я, как и вы, в те годы жил.
Все это помню, не забыл.
Учился, токарем работал.
От армии - не откосил.
Правда, он нам не уточнял,
Не вышло или не желал.
Но это, и не так уж важно,
Рассказ он дальше продолжал.
Правдиво, на «ля-ля» не тратя сил.
- Пришла пора, и отслужил.
Вернулся в город в свой момент.
Был выбор: токарь или мент.
Ну, долго я не колебался
И, вытянул абонемент.
В сержантах долго не ходил,
Диплом заочно, «звезд» схватил.
В отделе розыска работал.
Не...
Работал кто-то, - я служил.
Кому не лень в «ментовку» лезли.
«А, что с того, коль даже если».
С приветом кто, кто так себе
Взять «корки», чтоб шнырять везде.
И наплевать на белый свет:
У нас теперь иммунитет!
Никто не может нас «шмонать»,
А мы - да хоть родную мать!
Никак не смогут нас проверить,
А нам на слово будут верить.
Вот тут-то карты им и в руки,
И стали проявляться, суки:
«И уж пока мы будем живы,
Тогда нам будет и до жиру».
Нет раскрываемости в делах,
Нажива только лишь в глазах.
Сплелись с бандитами, мутят,
Страну в хаос вогнать хотят.
Знал капитана - вряд ли счастлив.
Он по фамилии был - Маслов.
По рынку он всегда шнырял,
«катал», что было сил, гонял.
Одет в болоньевой куртёнке,
Да с капюшоном на глазах
И, чтобы не испортить имидж,
В резиновых был сапогах.
Везде мелькал синий башлык,
В то время как его коллеги
С преступниками жрали шашлык,
За угощенье не платя.
С бандита долю колотя.
Я тоже, как-то было брал,
Но сердцем искренне страдал.
Так непосредственно краснел,
Ладонью правою потел.
Сказал себе однажды: «Нет!
В натуре, мент я или нет?!»
И стал преступникам мешать,
На пятки стал им наступать,
И косвенно, а то и прямо,
Своих коллег долей лишать.
Верхи отметили меня,
Свои подставили. И я,
Вдруг за решеткой оказался.
Все четко сделали, за раз.
Хотя я сам сажал не раз,
Теперь сидел и дело слушал.
Как будто бы я взятки брал.
Большие деньги с бизнесменов,
Которых, вроде, «крышевал»
И, ствол нашелся у меня,
С которого людей побили.
В общем, по-крупному попал,
Надолго бы меня закрыли.
Ух, постаралися «свои».
Технично, волки, меня слили.
Полгода дружбу с адвокатом
Водил, покуда деньги были.
Жена ушла. И все подруги,
С друзьями, тоже изменили.
Так бы и сел, но, слава Богу,
Мама с роднёю - откупили.
И вышел на свободу я,
Душой больной, весь мир кляня.
Условно всё же осужденный.
Вот вам история моя.
О будущем печально мне:
За взятку вышел на свободу,
Что долго так вменялась мне.
Уехал, одиночкой жил,
Расстраивал тем самым маму.
И вот, однажды получил,
О ее смерти телеграмму.
Приехал, маму схоронил.
И много пил, и страшно выл.
Пока в один день пред глазами
Весь мир куда-то не поплыл.
Вот так, и приняла собрата,
Седьмая белая палата.
Сидит сейчас он среди нас,
И повествует свой рассказ.
Как и у всех, такой печальный,
Что плакать хочется сейчас.
Словно звенит звонок прощальный,
Но третий, явно, не сейчас.
А плакать - дев прерогатива,
Мы ж, из другого коллектива.
Как не крути, грустнее мысли
На ум не просится прийти,
Когда достигнут уж предел.
Всегда тех насмерть волки грызли,
Кто выть по-волчьи не хотел.
И, как его, кто б ни кормил,
Один лишь у него удел:
Он тем же самым волчьим взглядом
Всё в тот же тёмный лес глядел.
А коли ты ещё в погонах,
Против «своих» идти решил -
Жить белою вороной трудно,
Не проживёшь, не хватит сил.
Вот, афоризм один на ум,
Мне кстати так сейчас пришёлся:
За что боролся наш герой,
На это же и напоролся.
Заря, уж тихо занималась,
Немного времени осталось,
Но на один еще рассказ,
Все же осталось, в самый раз.
Все меж собой переглянулись,
И в Полежаева уткнулись,
Все взгляды, словно общий перст,
Хоть не вставал никто и с мест.
Ну, удивил всех Полежаев,
И пять минут не говорил.
Он сильно вроде не расстроил,
Но, и ничем не вдохновил.
Был парень в общем неплохой,
Тот Полежаев, мой герой.
И я вам, также признаюсь,
Хоть и стесняюсь - не боюсь.
Что тоже, лень живёт во мне
И я, не скрою, что люблю,
Валяться на диване в доме.
Ну ладно, хватит обо мне.
Его рассказ в полном объёме,
Сейчас я вам преподнесу.
Все разрисую, донесу,
До вас сейчас, читатель мой.
Итак, покой царит в седьмой,
Рассказ вещает Полежаев.
Вы не волнуйтесь, не большой.
Полежаев.
- Я, как и вы, учился в школе,
Учился средненько, как мог,
Но вот после ее финала
Профессию выбрать не смог.
И так, и сяк - нет, не могу.
Пошел, как все я, в ПТУ.
И там, два года что-то делал.
Что? Даже вспомнить не могу.
Пришёл домой, диван стелил,
Лег на него и загрустил.
Грустил я день, грустил неделю,
Похож уже стал на Емелю.
Потом устал, лег на кровать,
Стал от дивана отдыхать.
Потом опять все повторилось,
Кровать диваном заменилась
И я уже стал забывать,
И тихо голову терять…
Как быть? И что на что менять?
Кровать – диван? Диван- кровать?
В тумане весь рассудок мой
И беспокоит уж покой.
Могу я точно вам сказать,
Что отдыхать можно устать
И, все мозги есть шанс свихнуть,
Коли решишь когда-нибудь,
От отдыха ты отдохнуть.
Если устал ты отдыхать
И не выносишь уж покоя,
То это, в общем, не беда,
Тут есть решение простое:
В любом приличном огороде
Найдутся грабли и лопата,
А в доме каждом – пылесос.
Они излечат вмиг собрата,
Пока он ленью не оброс.
Что ж, поучительный рассказ.
В дурдоме утро уж как раз.
Все завтракать и умываться,
Таблетки пить и отсыпаться
Уже отправились друзья.
А с ними, отдохну и я.
А ночью приглашаю вас,
Опять в палату на рассказ.
Туда - сюда, вот суть да дело,
Пора обеда подоспела
И, отсыпаться не устав,
Они встают, глаза продрав.
Разбуженные, как водой,
Всей коридорной суетой.
Обед прошёл все так же гладко,
А буйный парень из шестой,
Ходил, сопел, глазел украдкой,
И разговаривал с собой.
Опять таблетки «накатив»,
Палата погрузилась в сон.
Без багажа все, как один,
Как будто бы в СВ вагон,
Которым, как бы ветер правит.
Он их свободно, налегке,
Из ночи в день,
С дня в ночь доставит,
Как будто шлюпка на реке.
А день, гляди - пронёсся птицей,
Уж ночь повисла над больницей,
И удалилась между прочим,
Вся тень - граница дня и ночи.
Не стоит нам спешить за ней,
Она живет в царстве теней.
Отужинали, всё по плану,
Таблетки принял унитаз.
Боюсь, он принял слишком много…
Наверно, спит уже сейчас.
В седьмой тем временем расселись,
Назрел другой уже рассказ.
И, на кого же в этот раз
Посмотрит провиденья глаз?
Ну, на кого? Кто он таков?
Конечно, Коля Быстряков.
У Коли ныла голова,
Не шли на ум все те слова,
Которые бы он хотел,
Но Коля, всё-таки сумел,
Стеснение преодолел.
Быстряков.
- Я расскажу вам свой рассказ.
Сначала всё, как и у вас:
Учёба, школа, служба, загс…
Не будете, наверно против,
Я пропускаю сей абзац.
Начну я с Колиной работы,
Всё будет ясно вам сейчас.
От бога Николай «водила».
Где только парня не носило!
Где не носило, да и как,
По-разному, ведь риск - пустяк!
Он лихо ямы объезжал,
Всегда был первый – обгонял.
На магистрали, как перчатки,
Он чётко полосы менял.
Возил наш Коля зам. директора,
Из института одного.
На должности он был проректора,
Все знали в области его.
И, как мечта стать генералом,
Бывающая у солдат,
Хотел тот зам стать депутатом,
И заиметь скорей мандат.
А потому, как многих знал,
Однажды депутатом стал.
И, как солдат свой автомат,
Любил он очень свой мандат.
Ведь также, как без автомата,
В бою прохода воину нет,
Так и мандат для депутата -
На всё и вся, зелёный свет.
И, раз уж статус изменил,
Машину тоже заменил.
На новенькой «Тойоте» Коля,
Теперь по трассе колесил.
Как-то на праздничном банкете
Решили, вроде, ночевать.
Микола малость водки выпил,
Пошёл осматривать кровать.
Устал, хотелось ему спать.
Заснул. Сны видел про зарплату.
Вдруг, позвонили депутату.
Бросает пить, бросает петь,
Куда-то надо им лететь.
Тащат с постели Николая.
Глаза он трёт, встаёт зевая,
И быстро вещи надевая,
Выходит в темпе он во двор.
Вдруг, слышит – заведён мотор.
А за рулём сидит начальник –
Водитель, так себе, пойдёт.
Коля в тревоге изначально:
«Куда всё это приведёт?..»
Негромко так урчал мотор,
Что каждый слышал разговор:
- Микола, да ты пьян в дугу!
Расслабься, сядь, я поведу.
- Что за вопрос? Конечно, босс.
Сел в кресло, будто бы прирос.
И, в первый раз ремень одел…
Ух! Новенький мотор взревел!
И Коля с шефом полетел.
Сказался пьяный, всё ж, угар:
Куда летите? На пожар?
Но депутат всё гнал, да гнал,
Словно машину проверял.
И вот, тот самый поворот,
Народ гуляющий идёт.
И, дрогнула тогда рука –
Адреналин, наверняка.
Не вовремя он сплоховал,
И поворот не удержал.
Да прямо так, на всём ходу,
Врезается он в ту толпу,
Народа, что с гулянки шёл.
Многих побил, и сам ушёл.
Если б не дерево тогда,
Ушёл бы Коля навсегда.
За деревом крутой обрыв.
Упал туда и был бы взрыв…
У власть имущих, не у всех,
Но всё ж у многих, так бывает.
Себя в зенит превознеся,
Со звёздами он в ряд летает.
И там частенько забывает,
О людях маленьких, проблемах.
Своим лишь звездным телом занят,
В каких-то неземных дилеммах,
Все его мысли в основном.
Хотя, как раз самое время,
Подумать только о земном.
И, заболев звёздной болезнью,
Идёт он прям по головам,
Вместо того, чтоб быть полезным,
Опасность представляет нам.
Коль никому неподконтрольный,
Теряет часто осторожность,
И допустить имеет шансы,
Непоправимую оплошность.
Уже, как год с тех пор прошёл,
Коля покоя не нашёл.
Он плохо ест, почти не спит,
Ночами с кем-то говорит,
Про тот проклятый поворот.
Уже как год. Уж целый год…
Вот, та дорога с поворотом
Его сюда и привела.
Седой не по годам наш Коля,
Жизнь Быстрякову не мила.
Душещипательный рассказ
Мы слышим здесь в который раз.
Тяжёлый, вовсе без прикрас,
Опять слеза коснулась глаз.
И, после паузы приличной
Переглянулись все семь «Я».
Ну, а Евгений вдруг подумал:
«Должно быть, очередь моя».
- Быть может с ваших одобрений
Нарушу я тиши покой?
Сказал негромко Мозговой.
Избавившийся от волнений,
Тут Николай сказал:
- Евгений, мы ждём рассказа твоего,
Давно заждались мы его.
Расстроил вас наверно я,
Простите. Очередь твоя.
- Хоть нет трагедии в моей,
Истории минувших дней,
Не весел тоже, рассказ мой.
Сказал им Женя Мозговой.
- Да, мы веселья и не ждали.
Сказал не громко Полетаев.
- Коль здесь мы получили кров.
Закончил мысль Висяков.
- Ну, в общем, слушайте друзья,
Вот вам история моя.
С начала и до этих дней.
Я часто думаю о ней.
Мозговой.
-Учил я в школе «Аз» и «Буки»,
Учился здорово, без скуки.
Все точные науки грыз,
В олимпиадах - я брал приз.
А после школы институт.
Огромный город, там и тут
В нём люди толпами снуют,
И шелест миллионов шин,
Летящих вдаль разных машин,
Живёт пожизненно в ушах,
И уважение и страх
Внушает город тот большой,
С рекою тёмною – Невой.
Учился я в том институте
Ракеты строить, понимать,
Как и зачем в далёкий космос
Ракеты эти отправлять.
Чтоб люди знали наперёд,
Что будет дальше, что их ждёт.
Учили хорошо нас там,
Все заработаны оценки.
Хотя во многих вузах были
Уже давно на всё расценки.
- Коль деньги платишь – проходи,
А нету денег – уходи.
Дома ждут деньги наши семьи
И, будь что будет впереди…
Семестры куплены за раз,
Не бьёт им правда в бровь и в глаз.
А если стукнет – не лечи:
Магарычёвые врачи.
(Не бойтесь, далеко не все,
Но, просочились кое-где.)
Я в институте этом много,
Чего стал в жизни понимать.
В бюро попал после его порога,
Работать стал, изобретать.
Ночами голову ломать,
Как здесь усилить, там облегчить,
Ресурс всему удолговечить.
Чтоб меньше шума издавал,
Чтобы не падал, а летал,
И экологию при этом
Почти совсем не загрязнял.
Но я тогда ещё не знал,
Что мало всё это придумать,
Обмозговать и начертить,
Усовершенствовать, додумать.
Тернист и сложен у нас путь,
Изобретенье протолкнуть.
- Пороги нужно оббивать,
В соавторы кого-то взять.
Сказал мне в помощь, например,
Коллега, тоже инженер:
У нас квадратное катают,
Всё круглое горбом таскают.
Ты что не знал? Ну, ты чудак!
- Какой-то дьявольский бардак!
От слов от этих, горло режет.
Проталкивают, что не лезет,
И оббивают, что мешает.
Бог с вами, так же не бывает!
Хотя бывает, вижу сам…
Эх, мне бы ветра парусам!
Несу работу в комитет,
И жду неделями ответ.
Увидит ли работа свет?
Жить будет детище моё?
Ответа нет, всем всё равно.
И вдруг – звонок.
Кто? Комитет? Ну, наконец-то!
А то, уж думал счастья нет.
Бежал туда, да так спешил,
С порога камень им оббил.
Открылась дверь. И вот момент -
Услышал всё же комплимент:
- У вас хорошая работа.
Да не волнуйся так, ну что ты.
Проект обязан этот жить!
Но в своё время. А пока,
Его на полку, к сожаленью,
Мы вынуждены положить.
Сейчас не те приоритеты,
И не на то сейчас акцент.
Хотя, коллега, поздравляю,
Вот вам ещё один патент.
- Мне в комнате их негде вешать.
Считать устанешь их вдвоём.
- Тогда повесьте в туалете.
Ну, всё, окончен ваш приём.
Он дверью скрипнул и исчез.
А в разум, словно бес пролез,
И в голове всё помутилось,
И сердце кровушкой облилось.
Да, как же так? Да, в коем свете,
Патентам место в туалете?
Ну, докатились, дожились!
Ванги пророчества сбылись.
Но Мозговой всё не сдавался,
Наукой плотно занимался,
Толкал свои работы в свет.
Уж весь в патентах… туалет.
И, вот однажды, как-то летом
Сидел Евгений в туалете,
Патенты гордые считал,
Душою искренне страдал.
Давно уж с болью в голове,
Был нелюдим, сам по себе.
Жениться время упустил,
Всю жизнь науке посвятил.
Взамен, помимо всех патентов,
Боль головную получил.
Неделю голова болит.
Евгений наш не спит, кричит.
И вот, по вызову соседей,
За Женей «скорая» летит.
Когда вокруг лишь темнота,
Мрак впереди и не видать не зги,
Спасают, будто бы прожектор,
Талант и светлые мозги.
И, зачастую светлый мозг,
С ранимым сердцем, нежным телом,
А жизнь напильником железным
Шлифует его то и дело.
Крайняя редкость, совпадение –
И светлый ум и жить умение,
И счастлив бесконечно тот,
У кого это совпадёт.
А остальным – дай Бог терпенья,
Раз уж не дал им совпаденья,
И уповать на его милость,
Глядя с надеждой прямо в высь,
Чтобы несчастье не случилось,
Да без беды чтоб обойтись,
А было б только лишь везенье.
На этот счёт – вот моё мненье.
Сперва не нравилась совсем
Ему палата №7.
Ведь он сначала сам лежал,
Таблеток дали - не орал.
Затем приехал Полежаев,
На койке тихо так лежал.
Но мы тогда ещё не знали,
И даже не предполагали,
Что от кровати и дивана
Он на той койке отдыхал.
Я пропущу без сожаленья,
Их очерёдность поступленья.
Она не так важна для нас,
Как Заглядаева рассказ.
Который скоро уж совсем
Услышат все в палате семь.
И мы, уверен, не пропустим
Этот рассказ печальной грусти.
- Ну что, остался ты, дружок,-
Вниманье Быстряков привлёк.
- Давай, дружище, не робей,
Тебя ж, по-моему, Андрей
Зовут, коли не ошибаюсь?
- Не ошибаешься, Андрей.
- Ну, как же ты сюда попал?
Лётчик вопрос ему задал.
- Пускай рассказ быстрее в путь,
Позволь за занавес взглянуть,
Зашторенной души твоей.
Изрёк наш запасник Сергей.
И, даже Полежаев Дмитрий
Его подбадривал сейчас.
Уж больно наш Андрей рассеян,
Не знал с чего начать рассказ.
Как мысли в кучу все собрать?
Из памятных глубин добыть,
Упаковать, скомплектовать,
И выдать всё, что так упорно,
И тщательно хотел забыть.
Послушав, мы, его рассказ,
Сумели позже всё понять:
Он больше ни за что на свете,
Здесь не хотел предпринимать.
Кроватью очень тихо скрипнул,
Меняя позу, Висяков.
Сказал Андрею, слово Виктор:
- Давай, Андрюша, я готов.
А то, уж ноги затекли,
Давай. Мы всё поймём,
Вали. До кучи всё, что было, брат,
Дорог не будет уж назад.
Заглядаев.
И, полился рассказ Андрея,
Как он, последние года
Пред кабинетами стоял,
Подписывал, согласовал.
На актах ставил он печать,
Чтоб по закону всё начать.
Робел, потел, приёма ждал,
На стуле сидя засыпал.
Как взгляд надменных секретарш
Сопровождал его демарш,
Когда ни с чем он уходил.
И, как часы он проводил
В приёмных, тесных коридорах.
И ходоков таких же взоры,
Что там вздыхают и сидят,
Да про убожество системы
Промеж собою говорят:
- Поверь, ты далеко не первый,
Кому здесь долго треплют нервы
Те люди из удобных кресел.
- Ну что, мил человек не весел,
Что голову свою повесил?
- Да вот, пристройку оформляю,
Уж целый месяц здесь хожу.
И, вас я часто тут встречаю,
Вы здесь давно, как погляжу.
- А я участок выбиваю,
Уже, аж целый год прошёл.
Бумаги в стопки собираю.
До середины не дошёл.
- И я здесь одного встречал,
Гараж полгода оформлял.
Но вроде всё-таки оформил,
Раз не видать его. Пропал.
Или к чертям всё это бросил,
Или кому на лапу дал.
Ведь так быстрее, говорят.
На лапу дал - «не клят, не мят».
И, получай свои бумаги,
Они у нас давно лежат.
Я сам того не замечая,
Историю его для вас,
Аж с середины начинаю,
Повествовать его рассказ.
Сейчас верну в начало вас.
Родители его со школы
Настраивали в институт,
Хоть Заглядаев был не рад,
- Нужен диплом!- ему твердят.
Диплом по жизни пригодится,
Ну, напрягись ещё, Андрей!
Ведь дождались – закончил школу.
Там – десять, а тут – пять. Смелей!
Чтоб в работягах не ходить,
А может быть в начальство выйти,
Со временем руководить.
С дипломом вероятность есть,
С годами в чьё-то кресло сесть.
И, в армию ходить не нужно:
Там кафедра военных есть.
Ух, навалили аргументов.
Поехал парень в институт,
Ну, а точнее, в филиал.
Он кое-как, но обучал.
Года прошли все чередом.
Теперь в шкафу лежит диплом.
Андрей, какой-то там технолог
И, так себе отметки в нём.
Диплом, конечно, не пылится -
Хорошая хозяйка мать.
В квартире, кроме вкусной кухни,
Не забывает пыль стирать.
Никак диплом не применить,
Работы нет, а надо жить.
Жениться уж пришла пора,
Чтоб как у всех: дом, детвора.
И редко кто, даже по блату,
Нашёл работу, и зарплату
Хорошую там получал.
В стране бардак, везде развал.
И, только рынок выручал.
Андрей в начале 90-х,
Как многие, на рынок влез.
Там разный люд тогда крутился,
И кто с деньгами, и кто без.
Толпу прилавок разделял:
С той стороны – кто покупал,
С другой – кто нашим тёмным людям
Китайский и турецкий хлам толкал.
А чуть поодаль, в стороне
«Катал» «станки» как сеть стояли.
И в ней, как рыба застревали,
Как на одежде репяхи -
Глупцы, наивные лохи.
Так они жертву называли.
А те, как стая глупых рыб,
На побрякушечки клевали,
Блесну поглубже заглотив.
На это был расчёт у них.
Людская жадность – лейтмотив:
Блестяшкой жертву заманить,
В игру несчастного втравить.
А там, путём аукциона
Его деньгами победить,
Которыми, он и платил.
Уж больно приз его манил.
Лоха халявный фен привлёк -
Это качнулся поплавок,
Как будто где-то под водой
Малёк хватает крючок твой.
Это уже он у станка.
Напряжена ловца рука.
И вот, уже он закричал
И, кто-то мимо пробежал.
В аукционе победитель,
Не поделился, убежал.
Это рыбак подсёк малька -
И вот, наш лох без кошелька.
И так, на этом самом рынке,
Андрей тихонечко, но рос.
Занял деньжат, в Стамбул смотался,
Продал товар, долги разнёс.
Опять слетал, снова продал.
В те годы, после дефицита,
Любой хлам с рынка улетал.
Вот так он тихо поднимался,
Но кризис грянул вдруг второй…
В рублях держал – ты под водой.
А, коли в долларах имел -
То заработал - аж взлетел!
А если был тогда в долгах -
Попал вообще ты, в пух и прах.
Кто с горя воет,
А кто с жиру бесится.
Были такие, кто повесился.
Андрюша просто прогорел.
Рынок оставил, дома сел.
Тогда народ ещё им верил,
В рублях держали в основном.
Как стая птиц с рынка слетели,
И отнесли остатки в дом.
Потом он взял кафе в аренду.
Аренда злая там была
И, ни к чему эта работа
Хорошему не привела.
Арендодатель больно жадный,
Та баба жирная была.
И снова прогорел в нули.
Опять давай искать рубли,
Чтоб дело новое начать,
Хоть что-нибудь, но раскачать.
В аренду взял он магазин.
Хозяин будто по заказу -
Ещё жирнее, армянин.
Намного он жирнее прежней,
Да, и жадней намного был.
Он так ценил свой магазин,
Который брошенный стоял
И, уже год, как не работал,
Проворовались – пустовал.
Что с той арендой загрубил.
Хоть место было не плохое,
Народ частенько заходил.
Но времени нужно немало,
Да, и потратить уйму сил,
Помимо поиска финансов,
Чтоб он доходы приносил.
Но сил и времени не жалко,
Работа лишь бы только шла.
«Ментов» проверки, коммуналка,
Санэпидстанция пришла.
По их словам - всё очень плохо,
Хоть в двери гвозди забивай.
А Даш на лапу - всё нормально,
Давай, работай, продолжай.
И, с этим, как-то ещё жил,
Хотя и тяжело бывало.
Но подходил аренды срок:
Вот это - напрочь убивало.
Словно он вынырнуть не мог,
Чтобы вдохнуть ещё глоток
Столь дорогого кислорода.
Эх, что за жадная порода?!
И, как его он не просил,
Хоть на полгода цену сбавить,
Чтоб он подняться смог чуть-чуть,
Немного крылья чтоб расправить.
Тяжеловес им отказал,
Тряся четвёртым подбородком.
- Год целый денег не видал,
Сказал: - Торгуйте «левой» водкой.
Вот так, с полгода трепыхался:
Кредиты брал и занимал.
Всё бес толку, аж запыхался,
И всю родню аж, запыхал.
Хотя его предупреждали,
Но, он себе лишь доверял.
Титаник тоже не поверил,
Льда глыбу бортом зацепив,
Что обречённый он уже.
Его судьба предрешена.
И, нужно лишь немного время,
Чтобы коснуться бортом дна.
Был арендатором наш брат,
«Сидел в аренде» говорят.
Аренда жадная сжирала
Скромный доход от капитала,
И так, не очень уж большого.
Аренда одним словом, - гнёт.
Кто в ней сидел, меня поймёт.
А кто однажды в неё сядет,
Кормить он жирно будет дядю,
А самому лишь доедать,
Что дядя тот не смог сожрать.
А если вдруг она подскочит,
Словно на заднем месте прыщ,
Работать трудно будет очень,
Коли в аренде ты сидишь.
Как за рога тянуть вола.
Аренда – это кабала.
Конец понятен вам, надеюсь,
Аж страшно слово говорить.
Но я попробую, осмелюсь,
Ничто от вас не утаить.
Он снова, сильно прогорел,
Будто фонарь - «офонарел».
Но ручек он не опустил:
С друзьями стройку запустил.
Снова занял, к родне пришёл,
Чудом, клочок земли нашёл.
Иметь свою, чтоб квадратуру,
И не платить аренду-дуру.
Работать, чтоб совсем не глядя
На очень скорый календарь.
Когда придёт огромный дядя.
Эх! Толи мытарь, толь мытарь!
Так говорили деды в старь.
А современными словами: -
Не «фонареть», чтоб, как фонарь.
Вот мы дошли до середины,
До кабинетной суеты.
Я рисовал уже картины
Бумаго-писной маеты.
Ведь стройку надо оформлять,
Подписывать, согласовать.
Сто разрешений на сто действий,
Различных нужно получать.
А где же нервов, да и время,
На всё на это ему взять?
Друг из Канады позвонил.
Про жизнь болтали - жизнь ценил:
Законы, да, и их систему
Он очень искренне хвалил.
Не пробивает лбом там стен,
А просто пашет бизнесмен.
И нет у них там грустных вздохов.
Канаде хорошо, и им не плохо.
Так это там он бизнесмен.
(Забыл канадский обыватель.)
А здесь, он есть предприниматель,
Лбом толстых стенок прошибатель,
Твердых пород рукой копатель,
В стогах иголок отыскатель,
И тут и там за день быватель.
И, вот такая канитель
Буквально каждый Божий день:
То, БТИ, Архитектура,
Санэпидстанция, Культура.
(Её аж целый комитет.
Вопрос: «Зачем?» Ответа нет.)
Водоканал, Электросеть,
Администрация не раз,
Пожарники и Соцзащита,
И пенсионный фонд, Горгаз.
Налоговую чуть не забыл,
Хотя недавно был, платил.
В Сбербанк ходил, бланк заполнял,
В очередях полдня стоял
Среди старух и стариков,
Прикованных там без оков.
Стоят и про себя шипят,
В окошко заглянуть хотят.
И, с ними вместе Заглядаев,
Писал в квитанции своей:
Сто пятьдесят круглых нулей,
Ещё пятьсот каких-то цифр.
Ну, прямо идиотский шифр
Напоминало это мне.
Рука устала, голова вдвойне,
И злой потом весь день ты ходишь,
Как будто бы ты на войне.
Не говоря про кабинеты.
Там словно все с большим приветом.
Народ пинают взад – вперёд.
Нервирует их наш народ:
Снуёт туда - сюда он днями,
И им покоя не даёт.
Они ведь инопланетяне,
У них участки на Луне.
Лишь тем помочь они нам могут,
Чтоб не мешать тебе и мне.
Не проявляют в разговорах
С тобой изысканных манер.
Не глядя, что на это смотрит
Со стенки в рамочке премьер.
Для них неважен сей момент.
У многих есть и президент,
У каждого державы флаг.
Не исправляются никак.
Андрей, уж начал уставать
В те кабинеты заглядать.
Хотя его друзья все звали:
«Неутомимый Заглядаев».
Но, он заметно подустал,
Почти уже и духом пал.
Заглядывал всё в кабинет:
- Можно войти? А… ещё нет.
Ну, а от туда, как всегда:
- Ну что заглядывать сюда!
Не видите, ещё я занят,
Заглядывать все мастера!
Ждите как все! Придёт пора.
На пульте кнопку нажимает
И секретаршу вызывает:
- Несите документы, Зина.
Да, да, вон те, от магазина.
Пора работу начинать:
Пару бумажек подписать.
Ведь месяц, кажется, прошёл.
Вот чёрт! Обед уже пришёл.
Ну, ладно, позже подпишу.
На совещание спешу.
Будут звонить, всем говори,
Что я уехал по работе.
Ну, в общем, всё, давай, пока.
В машину сел, поехал… к тёте.
Чиновник, вслушайтесь в слова,
Которые скажу я вам.
В столь маленьком четверостишье,
Я много смысла передам:
Если поднялся высоко,
Видь далеко и будь полезен.
Не заносись, не загордись.
Наш шарик круглый, мир наш тесен.
Не забывай, откуда шёл,
И представляй всё время внятно,
Что падать с этой высоты
Будет ужасно неприятно.
Внезапно наступил предел
От этих бесконечных дел.
Он стал бумажки ненавидеть,
Не мог проклятых их он видеть.
И бюрократов - подлецов.
Устал, поник, в конце – концов.
Вдруг, настроенье изменилось
И сердце часто так забилось.
И вот, в один из вечеров, так резко,
Будто в мозги вошла стамеска.
Такая резь, такая боль!
Глаза слезятся, словно соль,
В них кто-то жменями всыпал.
Встал, пошатнулся и упал.
Очнулся, глядь - вокруг врачи:
- Ну, тише-тише, не кричи.
Всё будет хорошо, молчи.
Таблетки эти вот ты пей,
Да в телевизор не глазей.
И, если будешь молодец –
То болям всем твоим конец.
Сказал, захлопнул саквояж.
Ушёл. Продолжил свой вояж,
По разным людям и домам.
Не спится ночью докторам.
Конечно, пил он те таблетки
И в телевизор не взглянул.
Ну, может всё ж один разочек,
Хоть краем глаза заглянул.
Когда на голубом экране,
На фоне флага и герба,
Наш президент сказал всем громко,
Что ерундой страдать пора,
Нам повсеместно прекращать.
Иначе долго ещё будем,
Как и хлебали, щи хлебать,
Тем самым пресловутым лаптем.
А он, мол, будет проверять,
Как указание его,
Дошло до всех и одного.
Но голова всё же болела,
Да и душа, конечно с ней,
И часто слышали ночами
Эхо отрывистых речей.
Андрей ночей давно не спал,
Всё с президентом толковал.
Как будто тот сидел напротив,
И головой ему кивал.
Помочь, во всём здесь разобраться,
Словно ему он обещал.
Переживала сильно мать:
- Андрея надо нам спасать.
Может в больницу положить,
Медперсоналом окружить?
Таблеток, капельниц союз,
Иначе лопнет как арбуз
Андрея светла голова.
И, вызвала врачей сама,
Ни с кем не обсуждая тем.
Теперь Андрей лежит в палате,
И разговор ведёт со всем,
Её известным коллективом.
Поздоровевший уж совсем.
Видать, хороший очень климат
В этой палате номер 7.
Меж тем заря уж зажигалась,
Ночь за деревья всё цеплялась.
Но свет на тьму сильнее жал,
В итоге – свет тьму побеждал.
Тем самым всех людей с постелей
Рано иль поздно поднимал.
Чтоб вечером ей вновь, опять
В борьбе извечной проиграть.
Не спрячется за угол день,
Выдаст его кривая тень.
И до утра ночь будет ждать,
Опять людей маня в кровать.
- Ну, что? Пора нам по кроватям,
Сказал Евгений всем ребятам.
Но перед тем хочу сказать,
Что я успел здесь разузнать:
По-моему, раз в месяц, в среду
С утра до самого обеда,
Комиссию здесь будут ждать,
А те приедут заседать.
Народ больной сортировать.
Они, поверьте братцы, чёрта
От беса могут отличать.
Определять, кого лечить,
Кого на волю отпустить.
Благая очень у них миссия.
Нам надо быть на той комиссии.
И Богу слава! Не было беды,
До той, раз в месяц что, среды.
Таблетки так же, меньше пили,
О жизни ночью говорили:
Как дальше быть? Как лучше жить,
Чтобы сюда не угодить
Никак, нигде и никогда?!
Ночь вторника. Завтра среда…
Вот время утра подошло,
Солнце на трон в небе взошло
На смену ночи – озорницы.
Закрылись звёздные глазницы.
Тьма унеслась на колеснице,
Которой месяц управлял.
В другую сторону Земли
И, там приют себе нашли.
Так день проник уже совсем
В окна палаты номер семь.
Комиссия в срок прибыла,
Работу тут же начала.
Много кого там вызывали,
Беседовали, подвергали,
Их разным тестам и вопросам.
Простым и сложным,
И нелепым просто.
Анализы у всех смотрели,
Били в колено молотком,
Светили лампой прямо в глаз,
А многим даже и не раз!
Кое-кого забраковали,
Кое-кому продлили срок.
А, буйного из шестой,
Взяли для опытов с собой.
Выписка.
У нашей из седьмой семёрки
Второй экзамен на «пятёрки»!
И удивлялся заседатель,
Комиссии той председатель.
И вспоминал он чью-то матерь,
Ругая нашего врача.
Может напрасно, сгоряча?
- Какого, этих ты тут держишь?
Они здоровые давно.
Им всем уже пора домой.
С какой палаты? Из седьмой?
Ну-ка, Васильевна Любовь,
Седьмую полностью, всех вместе,
Давай, на выписку готовь.
И торопился местный доктор
За нами дверь быстрей закрыть.
И повар рад был несказанно,
На нас обед чтоб не варить:
- Пускай теперь их воля кормит,
А мне детей надо кормить.
А нам не очень-то хотелось,
На крыльях словно нам летелось.
Не оглянулись мы совсем
На дверь с табличкой «№7».
Понятное, конечно дело,
Им «дурбольница» надоела.
Они уже спешили влиться
В ту жизнь, где без таблеток спится.
Где можно медленно иль прытко
Вторую взять себе попытку.
И, жизнь по-новому начать,
Или былую подлатать.
Как недостаток материала,
Словно портному - дотачать.
Только захлопнулись ворота,
Вздохнула с лёгкостью семья.
- Пробыл я здесь чуть больше года!
И вот на воле! Счастлив я.
Сказал им Мозговой Евгений,
Спаситель их и добрый гений.
Прощались долго у ворот.
Договорились повидаться,
Ну, например, хоть через год.
И, пожелав друг другу счастья,
Ушли все в разные концы.
Я очень рад за них, не скрою.
Дай Бог удачи, молодцы!
Ну что ж, читатель дорогой,
Остались ты, да я с тобой.
Мы обязательно узнаем,
Чего добился наш герой.
Вернее, вся эта семёрка,
Что были там в седьмой - семьёй.
На время их оставлю я,
Пускай расходится семья.
Третий экзамен жизнь пусть примет:
Кого опустит, а кого поднимет,
Кого на месте пусть оставит,
Кому добавит, а кому убавит.
Всё в руках Божьих, он всем правит.
Часть вторая.
Год спустя.
Год просочился месяцами.
Кто стал пореже волосами,
Кто волосами стал белей,
Кто толще стал, а кто худей.
Кто много нового узнал,
А кто, что знал - позабывал.
Кто потерял, а кто нашёл.
Ну, в общем, год уже прошёл.
Я их, как автор навещу
И вас, читатель увлечённый,
О всём и каждом, непременно,
Хоть может медленно, но точно верно,
Рассказом сим оповещу.
Кто где? Кого куда и как?
Сколько? Во сколько? Почему?
Зачем? О чём? Когда? Причём?
Что? Почему? И, что почём?
Жизнь не спешила торопясь.
Мобильная была уж связь -
Людей большое достиженье,
Науки плод, вперёд движенье,
Помощник первый в жизни нам -
Слова по радиоволнам,
Летят, находят адресаты,
Цифры, свидания и даты.
Всё упростил мобильник всем,
Забудешь дома, как без рук совсем.
Хвала и честь эти мозгам,
Кто в руки дал мобильник нам.
Друзья хоть редко, но звонили,
Друг друга зная номера.
Все планы в сторону сложили,
Решили – встретиться пора.
А место будет, например,
Напротив памятной больницы,
Уютный, тихий с тенью сквер.
Решили встретиться в субботу,
Чтобы не думать о работе.
И, обо всём поговорить,
А может быть, промежду прочим,
Пивка, иль крепче, что попить.
Ведь когда выпьешь что покрепче,
Все темы можно обсудить.
Но с крепким, главное не зарываться,
А то ведь можно так попить,
Что к вечеру уже подраться
И ничего не обсудить.
А утром мало кто-что вспомнит,
Так как у всех башка болит.
Не пощадит башки той боль,
Коль в переборе алкоголь.
Ну, вот и подошла суббота,
Отложена, какая есть работа.
Всё в сторону, а то забот – хлопот,
Всю жизнь у всех невпроворот.
А есть такие у кого,
Забот - хлопот аж полон рот.
Но предоставим это будням,
Тогда с заботами побудем.
Ведь также как вода в пустыне,
Нужны всем людям выходные.
Не буду долго томить вас,
Настал как раз их встречи час.
Обнявшись, руки долго жали,
Но одного не досчитали.
Ну, где же Дима Полежаев?
А так, все вовремя, не опоздали.
А Полетаев, как военный,
Был пунктуальности пример.
Пришёл он самый первый в сквер.
Друзья все были рады встрече.
Присели. Птицы, что щебечут,
Все слышали их разговор.
И, с той скамейки, где сидели,
Больничный виден был забор.
Затрагивали много тем
И, вспоминали ту больницу,
Двух санитаров толстых лица,
И буйного из шестой
И, как жилось им там, в седьмой.
Тут Полежаев подоспел,
Почти не опоздал, успел.
Как раз, наш Поляков собрался,
Всем рассказать уже рассказ,
Чем это время занимался
И, как живёт Иван сейчас.
Иван.
- Живу в колхозе том же, фермер.
Ну, если можно так назвать…
Земли взял несколько гектаров,
И вроде есть на чём пахать.
Семью, я всё же сохранил,
Бабы не вёрткие в деревнях.
Знала – любил, хотя и бил…
Учиться дочь в Москву отправил.
Да, вот и сына,
Я в прошлом месяце женил.
Сперва не знал я, что и делать,
Где денег мне на трактор взять?
- Ведь фермерам дают кредиты,-
Жена додумалась сказать.
Ты съезди завтра, Ваня, в город,
Там банк на площади стоит.
И всё там, в банке разузнай,
Да по подробней запиши.
Ведь все пытаются работать,
А мы сидим с тобой в тиши.
Так вот и сделал наш Иван,
Но только не сработал план.
Кредита Ване не дают,
Отказывают там и тут.
Иван где только не ходил!
Немало времени и сил
На это всё Иван угробил,
Но только туфли износил,
Да нервы сильно потрепал.
И, дома из-за нервной почвы
С женой устроили скандал.
Давно, наверное с дурдома,
Наш Поляков так не орал.
Иван в сердцах вышел из дома,
Калитку бросил, не закрыл,
Ходил туда - сюда вдоль поля,
Всё думку думал и курил.
И мыслями себя беся,
Ногами судорожно топал,
Грязь придорожную меся.
И тут сосед его, Панкрат:
- Здоров, сосед! Что-то случилось?
- Здоров, сосед. Да так и так…
Тут он Панкрату всё поведал
И, дал совет ему Панкрат:
- Чтоб взять кредит, ты дай «откат».
- Ну, прямо пушечное слово.
С усмешкой вымолвил Иван.
- Да, ты Ванюша «колхозан»,
С колхоза «Красный партизан».
С Луны ты что ли, брат, свалился?
Или тогда не долечился?
«Откаты» фермеры дают,
Потом кредит большой берут.
И, все подробности Ивану,
Он рассказал на месте, тут.
Поехал в банк опять Иван,
Сработал всё ж Панкрата план!
Двадцать процентов отдал долю.
Жена наплакалася в волю,
Пугаясь долговых оков.
Зато, уже через неделю
Пахал на поле Поляков.
Трактор пахал и он пахал.
Иван в работе поспешал
И, пусть чуть-чуть не доедал
(Ну, где-то на процентов двадцать).
Зато он в срок, без проволочек
Долги все банку погашал.
- Нормально, в общем, мы живём,
Дети разъехались, вдвоём.
Коровка, масло, молочко,
Сметана, яйца – всё своё.
Сало, картошка, огород,
Работа есть на круглый год.
У нас кто пашет, тот живёт.
А кто не хочет иль не может,
Тот репехами зарастёт.
Чтоб самогонку пить да петь,
Да с завистью на нас глядеть.
Вот, всё пока-что у меня.
Теперь хочу услышать я,
Что с кем за год произошло,
Ведь много времени прошло,
Как мы не виделись, друзья.
Я рад, и даже счастлив я.
И вновь улыбок не тая,
Переглянулась вся семья.
- Раз тема про своё хозяйство,
Тогда рассказ начну свой я.
Вдруг Полетаев заявляет.
Сергей им всем напоминает
Больницы той, покой в седьмой.
Где так же он, после Ивана
Рассказ рассказывал им свой.
- Иван, коль помните, друзья,
Был первый, а второй,
Как и сегодня, и тогда,
Опять, наверно, буду я.
Весной природа гомонила,
И солнышко тепло светило.
И, показался б жарким день,
Но сквер дарил уют и тень.
И птицы дружно щебетали,
Среди листвы себя храня,
Как будто что-то обсуждали
Или решали для себя.
Они старались не мешать
И людям что-то обсуждать.
Лишь одного себе желая,
Чтоб люди что-то обсуждая,
Не стали им только мешать.
Но людям было не до птиц.
В их планы точно не входило
Вторжение, обнаружение,
Пересечение границ.
Тем временем Серёжа – лётчик
Привлёк внимание всех лиц:
Сергей.
- После седьмой – гол как сокол,
Я, как и все, домой побрёл.
И дома сразу после встречи
Прощение семьи обрёл.
Жена отходчива была,
Да, и любила всё ж, она.
К тому же, тёща – заводила,
Что эту кашу всё варила,
К тому моменту померла.
Её просторная могила,
Чуть больше кухни приняла.
Теперь лежит она спокойно.
Дай Бог ей царство в небесах.
А мы с Варварой – душа в душу!
Хоть с сединою на усах,
Но спим ещё, как молодые,
Вы извините, не в трусах.
Начальство, к выписке моей,
Чтобы хоть чуть вину загладить,
Дало нам дачу у реки,
Осталось лишь формальности уладить.
Плод службы ратной всей моей –
Дом без окошек и дверей.
Но это мелочь. Всё нажили.
Ведь мы вдвоём с Варварой были,
А если дальше так пойдёт,
Она мне сына или дочку,
Быть может, и преподнесёт.
Теперь я скромный, тихий дачник,
По жизни небольшой удачник.
Да, и не надо мне, не маюсь,
Имею сад, там занимаюсь.
Два гуся есть и кур немножко,
Шесть соток полные картошкой.
И, ровно сутки через трое -
Я сторожу, в окно гляжу…
В общем, в охране я служу.
Есть всё, а главное – жены плечо,
Чего желать-то мне ещё.
Сын мой училище закончил,
Теперь летает, как и я.
Не может все-таки без неба
Вся Полетаевых семья.
Ну, вот и всё пока, друзья,
Закончу здесь, рассказ свой я.
Если военный, то борись,
Себя хранить не забывай.
Если нет сил, то отступи,
Сил собери и наступай.
Коль с ног упал, то поднимайся,
А если сбили, вновь вставай.
Крутись, вертись, воюй, сражайся,
Врага со свету ты сживай
И никогда сам не сдавайся,
Да, и своих ты, не сдавай.
И памятуя очерёдность:
- Наверно, очередь моя.
Сказал всем Витя Висяков.
- Всё хорошо – мотив таков.
К полудню дело подходило.
- Давайте, братцы, возьмём пива,
Легче слова мне говорить,
Коль горло есть чем промочить.
И, я потом вам по порядку
Буду историю гласить:
Где я сейчас, и что со мной
И, как живу с новой женой.
В полдень и впрямь была жара,
Хотя так не было вчера.
У солнца распорядок свой,
Оно в известность нас не ставит.
Природа этим циклом правит,
Живя в гармонии с Землёй.
А нас, лишь перед фактом ставит:
Вчера – прохладно, сегодня – зной.
И, лишь синоптики подчас,
Как в лотерею всё гадают
И нас тот час предупреждают,
Что будет град, дождь проливной.
Иль нам нарушить может планы
Метель и снежные бураны,
А может засуха придёт –
И так гадают круглый год.
На юмор мой не обижайся,
Синоптик, коль сие прочтёшь.
Я точно знаю, ты старался,
А значит, лучше стать пытался.
А коли лучше хотел стать,
То вскоре, рано или поздно,
Ты всю погоду в небе звёздном
Нам точно сможешь предсказать.
Взяли пивка, – крышки долой,
Упали в мусорку, звеня.
- Эх, хорошо! Теперь вперёд!
Ну, слушайте, друзья меня.
Виктор.
После того, как мы расстались,
Я шёл домой, не улыбаясь.
И думал молча, как мне быть,
Работать кем, на что мне жить?
Пришёл домой, закрылась дверь.
Глядь в ящик – там письмо…
Поверь, ведь есть на свете Бог!
Переступил только порог,
И, только лишь закрылась дверь – письмо!
В нем друг зовёт нас в Тверь,
Он избран мэром там теперь.
Не знает, правда он ещё,
Что я один. Но ничего,
Не так-то важно для него.
Ну, что? Жди Витю город Тверь
И, через час закрылась дверь.
Всё время в поезде он думал,
«Что же там ждёт его теперь?»
А ждал его хороший друг,
Немалой властью обладающий.
И, что случилось с Виктором,
Прекрасно, кстати, понимающий.
Давно когда-то он попал
В какой-то крупный криминал
По младости своих годов,
Законы толком и незнающий.
А Висяков ему помог,
И от тюрьмы его сберёг.
Ведь Витя был с душою «мент»,
В жизни немало понимающий.
Коли не чуждо вам добро,
Не золото и серебро,
А просто часть души твоей
Для может быть, чужих людей.
Не обязательно от них,
Хотя, скорей это всего,
А может быть и от других,
Вернётся к вам ваше добро.
Непонимающий смеётся,
Сарказм, насмешка. Ну, и пусть!
Я верю, знаю, что вернётся
Как раз, когда нахлынет грусть.
И, предложил мэр Висякову,
Ввиду житейских всех опасностей,
Помочь ему создать толково,
Здесь службу личной безопасности.
- Захочешь, будешь возглавлять.
Уйти захочешь, помогу
Тебе своё что-то создать.
Поверь, я многое могу.
С жильём уже вопрос решён.
И вот, - на мелкие расходы.
Бери-бери, ишь ты какой!
Отдашь, когда пойдут доходы.
Недолго голову ломали.
Службу толковую создали.
Весь в безопасности чиновник,
Спокойно может теперь спать.
Эх, так бы Круга охранять!
Но поздно запирать уж дверь.
Нет Круга. Вся в печали Тверь…
…………………………………. .
Нам вспомнить хочется теперь,
Печальный список тех потерь.
Висячих дел жёлтые листья:
И, Политковская, и Круг,
И молодой талант Влад Листьев…
Их память светлую почтим.
Как жаль, что короток их путь.
Мы верим, что когда-нибудь
Клубок распутается быстро.
Не пропадёт напрасно труд
И сыщика, и криминалиста.
А я верну, друзья, вас снова
В общество мэра и Висякова.
- Ну, что? Возглавишь мою службу?
Стал мэр вопросы задавать.
А Виктору очень хотелось,
Да, и сейчас уже моглось,
Чтоб своё дело получилось,
Открылось что-то, родилось.
Зачата мысль давно была,
Родиться ей пришла пора.
- Прости, дружище, откажусь.
Я за тебя уж, не боюсь.
Людей толковых подобрали,
Ума и силы в них союз.
К несчастью, редкий у людей,
С такою вот профессией.
- Ну, хорошо. А дальше чем,
Решил ты, Витя, заниматься?
Выкладывай на чистоту,
Не вздумай даже и стесняться.
- Агентство частное открою
По сыску, розыску я здесь.
Ведь только это я умею,
Не скрою, хорошо. Я в этом весь…
И, рассчитали силы, средства,
Определив примерно срок.
Возможности, конечно были –
Мэр здорово ему помог.
Агентство быстро популярность
В том городе приобрело.
А то уж, Витя волновался,
Теперь у Вити отлегло.
И, женщину там Виктор встретил,
Любовью сердце отогрел.
Здоровье есть, работы много,
Сбылись мечты – всё, что хотел!
Теперь уж, можно и жениться,
Пока не сильно постарел.
- Вот так, друзья прошёл тот год,
Словно на крыльях пронесли.
Теперь не местный я. Агентство,
Имею частное в Твери,
Да с секретаршей у двери.
Летел сюда весь в новостях,
Жену оставил на сносях.
Обратно завтра улетаю,
В агентство что-то вызывают.
Проблемы, знаю наперёд.
Ну, что же, Дмитрий, твой черёд,
По-моему, после меня
Настала очередь твоя.
Тогда, давно, ещё в седьмой.
Какой же нынче рассказ твой?
Дмитрий.
- Рассказ мой, словно кем придуман.
Сейчас его я расскажу:
Женился я на бизнес-вумен,
И рад был, словно замуж выхожу.
Уж больно скучно мне сиделось,
Аж вновь в седьмую захотелось.
И, я за старое вновь взялся:
Диван с кроватью вновь менялся.
Да, вот однажды две сестры,
Спросили вдруг:
- А не женился б ты?
У нас подруга деловая,
Разведена и пробивная.
Пусть неземной нет красоты,
За это не печалься ты.
А остальное всё при ней
И, нравишься ты, Дима, ей.
А то, что старше нас она,
То не беда, а ерунда.
Увидишь сам, что рядом с нею
Жизнь компенсации полна.
Так что давай, вперёд, смелей!
Женись, не думай, дуралей.
Уже пол года, как женился,
Прошло с тех пор, до этих дней.
По свету малость прокатился,
Я по работе вместе с ней.
А скоро, едем отдыхать.
И, если вдруг нам надоест,
То есть нам, что на что менять.
Не то, что раньше. Не забыли?
Кровать - диван, диван - кровать …
Не смейтесь, в этот раз не стул.
Меняем мы сейчас: Египет - Каир,
И, Турция - Стамбул.
Я благодарен несказанно
Одной из старших из сестёр.
Живу, ребята, я прекрасно
И, даже есть любви костёр.
Пускай лишь только для неё,
Здесь не страдает «Я» моё.
Есть в жизни много панацей.
Чего мне с нею не хватает,
Я доберу… с любовницей.
Вот, вроде, всеми новостями
Я поделился, други, с вами.
Ну, чей рассказ? Кому вещать?
Я во внимании опять.
И, вновь нас Дима удивил.
Опять недолго говорил.
Хоть и немного всех расстроил,
Но кое-чем и вдохновил.
А время было уж обед.
Тень отступала. Солнца свет,
По всему фронту наступал.
С отрядом в тысячи лучей,
Пронзая будто бы мечами,
Её блестящими лучами.
Наглядно людям демонстрируя,
Что когда света большинство,
У тени перед ним бессилие,
Теснил, не милуя её.
Но запасётся тень терпением,
И к вечеру, уж с подкреплением,
Войско из царства подтянув,
Идёт на свет, ряды сомкнув.
У света уже нет лучей,
Его спасительных мечей.
И, свету надо отступить,
Чтоб свое войско сохранить.
Чтоб утром заново, по кругу
Старинный спор с ней повторить.
На всё и вся есть Божья воля.
К рассказу приступает Коля.
Поведать: Как? И почему?
Шанс представляется ему.
И, взгляды полные внимания,
Глядят на Колю с пониманием
И ждут уже его рассказ.
И вам, читатель дорогой,
Поскольку вы ещё со мной,
Рассказ я этот передам,
Хоть он и с горем пополам.
Я сразу вам не говорил,
А все друзья давно уж знали:
Что Николай в больнице был,
Где по частям его собрали.
Сейчас массаж, прогрев и мази,
Наш Быстряков уж принимал.
А спросите, как все узнали?
Так я про то уже писал –
По средствам той мобильной связи,
Что некий гений нам создал.
Николай.
- После седьмой, я сразу в сервис
Работать мастером пошёл.
Там заработать можно было,
Я лучше б вряд ли что нашёл.
Развёлся я, почти, как год
И жизнь моя, вроде, стабильно
Без происшествий, уж течёт.
Но вот, назад тому пол года,
Беда случилась у меня:
И снова, и опять дорога,
Чуть на тот свет не привела.
Дороги наши всем известны,
Кто б ни был ты, где б ни бывал,
Хоть местный, иль издалека, неместный,
Во всех краях я их видал.
Словно их враг из миномёта
Обстреливал дни напролёт.
Кидал он бомбы с самолёта
И, не один был самолёт.
И, как на полосе препятствий
Мы объезжаем ямы те.
И всё же, в них мы попадаем –
Они повсюду и везде.
Из круга сделаешь овал,
Коль колесом в неё попал.
И не проехать, не пройти,
Когда размыло все пути.
Чуть сильный дождь -
Асфальт плывёт.
А дальше – «доска стиральная» нас ждёт.
Снуют в оранжевых жилетках,
На ямы ставят пломбы, латки
И, зачастую под дождём.
А это - мёртвому припарки.
Проверим? Месяц подождём?
Сильна могучая отчизна,
Словно огромная река
С историей очень богатой,
Текущей вдаль издалека.
А на реке огромной той,
Ревут бурлящие пороги.
Но есть и слабые места,
Есть две беды убогих:
Одна беда - есть дураки,
Другая – есть дороги.
И, вот несчастье, вот беда!
Ведь надо же тому случиться,
Нам «повезло» тут, как всегда…
Судьба объединиться
Распорядилась бедам тем,
В одну большую слиться.
Тут хоть ты смейся, хоть ты плачь,
А хоть бегом от них беги:
Бежать придётся по дорогам,
Что выстелили дураки.
Хотя их надо не стелить,
А как объекты строить.
Но это трудно дуракам,
По-моему усвоить.
На эту тему поговоркой
Мне, кстати, хочется сказать:
Ты очень – очень мягко стелешь,
Но очень - очень жёстко спать.
И вот, летел я как-то раз,
После дождя то дело было.
Ямы наполнились водой,
Вода их словно поглотила.
А что летел? Так, это мама,
Меня звонком разбередила.
Сказала: «Коля, приезжай,
Мне сердце что-то прихватило».
А тут ещё работы валом,
Как будто снега навалило.
И, надо всё везде успеть,
На всё чтоб времени хватило.
Машина в норме у меня
И, ходовую только сделал.
Ну, я тогда и поспешал,
Житейское ведь это дело.
И вот, опять на повороте,
Я яму ту не углядел.
И так, на всём ходу, что было,
В неё «ба–бах!» и залетел.
Вмиг оторвалось колесо.
Пять оборотов я ещё,
В машине смятой прокрутился.
В отбойник влип – остановился.
Вот доброй жизни злая шутка:
Стояла под кроватью утка,
И я в бинтах и в гипсе был,
Чуть не дошёл, еле ожил.
Родных печальные все лица
И, я опять лежу в больнице.
На этот раз уже в другой,
Хоть глядя сразу не поймёшь,
Но на больничной койке, всё ж.
А повод в принципе, такой же,
Или уж очень был похож.
Судьбы коварный оборот –
Настиг Миколу поворот.
Хоть не забрал, но покусился,
Видать в рубашке Николай,
Наш всё-таки родился.
- А так, нормально всё у нас,
Всё как у всех. А как у вас?
И, вот на этом и закончил
Наш Николай печальный сказ.
Все люди издавна то знали:
Что нету счастья без печали.
Печаль есть радости сравненье,
Чтоб люди отличать могли,
Эмоции им изначально
Природой-матушкой даны.
Коли была б всё время радость,
То люди потеряли б сладость,
К ней рано или поздно всё ж,
И был бы день на день похож.
А так, судьба, чтоб мы не знали,
Подкидывает нам печали.
И, мы уж можем отличить,
Эмоции своей порыв.
И по достоинству ценить,
Хотя бы на чуть-чуть, на малость,
Грустной печали перерыв
На облегчение и радость.
Ну, что ж, осталось у нас двое
Кто нам ещё не рассказал,
Что делал, занят чем всё это время
И, где носило, где бывал.
Тогда не будем отступать
От очерёдности былой.
И, в связи с этим нам вещает,
Рассказ Евгений Мозговой.
Евгений.
- После седьмой палаты вскоре,
К себе меня позвала Зоя,
Коллеги бывшего вдова,
Живущая в США.
Я ей давно был симпатичен,
Хоть странен я и необычен.
Но Зоя замужем была,
И моё дело - сторона.
Сперва меня не отпускали,
Ввиду бесчисленных причин.
Но я не впал тогда в печали,
Плоды унылости кручин.
Мы с Зоей терпеливо ждали,
И вскоре вызов мне прислали,
А я пока язык учил.
Верней сказать, что повторял.
Ведь я отлично обучался,
А институт нас обучал.
Теперь я там сижу в бюро
И разное изобретаю,
Всё так же голову ломаю,
Усиливаю, облегчаю.
Всё лучше сделать я хочу.
Работой им своей плачу,
За их немалую зарплату.
Всё там нормально, хорошо.
Вот, оформляю вызов брату.
- У нас идиллия с страной.
Сказал Евгений Мозговой.
Он для неё теперь творит,
Она его благодарит.
И хорошо благодарят!
Патенты в рамках в кабинете
На стенках золотом блестят.
- Носил когда я в школе ранец,
Не знал, что буду иностранец.
Вот так, сложилася судьба:
Страна другая поняла.
И, поняла и приняла.
Такие вот, друзья, дела.
Сперва, признаться, тосковал,
О Родине думал ночами.
Но дома очень постарались,
Чтоб я не долго был в печали.
Зоя, работа – отвлекли
И, скоро уж, совсем погасла,
Тоскливой ностальгии искра.
Ведь людям каждому известно:
К хорошему привыкнешь быстро.
Я ненадолго прилетел,
И очень рад я встрече с вами.
Надеюсь, будет хорошо
Всё со здоровьем и делами.
У вас, у всей нашей семёрки,
Чтоб все экзамены всегда
Сдавались только на пятёрки.
Ну, вот и всё, закончил я.
Это понятно лично мне,
Кто ищет, тот всегда находит.
А если дома не выходит,
То ищут и на стороне.
Тому пример здесь Полежаев.
(И в жизни то знакомо мне,
Не понаслышке, уверяю,
Да не единожды, вдвойне.
Уж кое-что нельзя исправить,
За это, даже, стыдно мне.)
Текла когда-то словно речка,
Рабочих рук, мозгов утечка.
А мы особо не держали,
Их здесь ничем не занимали,
Теряли, словно на войне.
Лишь косо глядя, провожали
Идущих вдаль, к чужой земле.
Всех тех, кто здесь себя искали,
Да так найти и не смогли.
Тщетно надежды возлагали,
На ширь и даль родной земли.
А только больше всё теряли
Невозвратимого назад:
Года задора молодого
Дороже денег во сто крат.
И ехали, куда глаза глядят,
Мосты все за собой сжигая,
Чтоб не было пути назад.
Тогда было такое время.
Сейчас, надеюсь я, друзья,
Что всё измениться когда-то,
И всем найдётся здесь стезя.
Уж дело к вечеру подходит,
Но солнце всё ещё не сходит,
Как с пьедестала медалист.
Медали золотом блестя,
И будто людям говоря:
«Смотрите, всё ещё сияю я!»
Но, как у всех земных кумиров,
Судьба его известна нам.
Со временем, блеск потускнеет,
Время даст бледности лучам.
Но солнце, завтра же вернётся,
Какой бы ни была жизнь масти,
А вот земной кумир навряд ли,
Если когда-нибудь погаснет.
Надеюсь, это отступленье
Не вызывает сожаленья.
И дальше приглашаю я
Вас в путешествие, друзья.
По судьбам разным, их фрагментам,
По фактам, и по аргументам,
Счастливым случаям и бедам,
Ничто не пропустив при этом.
Для нас имеет что значенье.
Ну, с вашего позволенья,
Андрей расскажет скоро нам,
Что делал он и где бывал.
Весь этот интересный год
Мы слушаем, его черёд.
Андрей.
После больницы меня мать,
Просила меньше заглядать,
В те кабинеты от которых
Одни лишь головные боли.
Но дело нужно завершить,
Всё дооформить, запустить,
Чтоб наконец-то смысл увидеть,
Доходы, чтобы получить.
Решили мы тогда с друзьями
Строительство наше продать,
Доход весь ровно разделить,
Чтоб дальше каждый мог, как хочет,
Свой путь дальнейший проложить.
Пока лежал, друзья мои,
Ходили, тоже заглядали,
Но опыта в том не имев,
Особый ход делу не дали.
И я опять начал летать.
Объект давно уже закончен,
В эксплуатацию бы сдать.
Для этого есть экспертиза.
Её пройти! Да легче приза,
В чемпионате мира взять.
Столько различных документов,
Проектов разных я собрал,
Что если б чёрт этим занялся,
То точно б ногу там сломал.
И, все вот эти документы
Надо возить, аж в края центр.
Сложил по папкам и вперёд!
Мотор ревёт, асфальт плывёт.
Сотни нелёгких километров
Текут рекою под капот.
И на реке этой бывает,
Что каждый что-то нарушает.
Где-то превысил, пересёк
И, если вдруг тебя засёк
Умело спрятанный стрелок,
С радаром, будто с карабином,
То станет тоньше кошелёк.
Но те стрелки не виноваты,
У них не велика зарплата,
Да, и работа нелегка.
Подкармливает их та река.
Как снасти знаки расставляют
И, нас в засаде поджидают.
Без этого видать никак.
Ну, а без них на всех дорогах,
Случатся хаос и бардак.
Так и живём: они стреляют,
А мы, как гуси пролетаем.
Хоть обижаемся на них,
Но, в общем, понимаем их.
Охотник тоже хочет жрать.
Вот, и приходится стрелять.
Хотя скажу вам для примера:
Что раньше были браконьеры.
Стреляли всё, не зная меры,
И крупное, и малька.
Была раздутая барсетка
Для денег, вместо кошелька.
От них избавились посильно.
Теперь всё вроде бы стабильно.
Попал и, не вступая в спор,
Отдал от штрафа половину
И, запускай снова мотор.
А если нечем заплатить,
Бывали даже и такие,
Что просто могут отпустить.
В общем, примерный паритет.
И тем неплохо, да и нам,
Проблема меньше в половину.
А значит горе – не беда,
Коль пополам разделена.
И вот, последний километр
Затёк под пыльный твой капот.
Ну, наконец-то, края центр,
Где нас чиновник уже ждёт.
Он парочку страниц листнул,
Коронкой на зубах блеснул.
Ошибку в чём-то он заметил,
Карандашом её отметил.
Сказал: - Вот это не пройдёт.
Езжайте устранять, вперёд.
И, приезжаешь ты домой
Усталый, в общем никакой.
Ещё неделю устраняешь,
По коридорам ожидаешь.
Потом опять к нему спешишь,
В глаза с надеждою глядишь.
А он опять чуть пролистнул,
И вновь коронкою блеснул.
К нему три месяца летал,
А он листал, листал, листал…
И, вот закончил наконец.
Финал! Победа! Молодец!
Но радость ранней та была:
Опять доход сгорел до тла…
Своё с трудом большим вернули,
Плюс-минус, ну, туда-сюда.
Опять не столь удачный бизнес.
Был третий на пороге кризис…
Все крупные, те со страховкой.
А мы – с гражданской подготовкой.
Им всем на головы короны.
А нам – гражданской обороны,
Затёртый маленький учебник,
Да от Малахова лечебник,
Как нервы травами лечить,
Чтоб паралич не получить.
И не спасают нас законы,
От кризиса. Даже погоны
Не смогут дать нам обороны.
Опять хитрющая лисица
Сыр выманила у вороны.
И, остаётся ей трезвонить,
Как было с сыром хорошо!
И, как не допустить ещё,
Коль повезёт, сыр проворонить.
Сказал мне как-то мой отец:
- Сынок, я знаю почему,
Чиновник многократно,
Гонял тебя сюда – туда,
Туда - сюда, обратно.
Чего-то ждал он от тебя,
Наверно, вероятно.
Откуда сил в тебе прилив?
Уж, оплатил бы им «тариф»,
Да всё давным-давно бы сдал.
Глядишь, до кризиса б продал.
Твои б доходы целы были,
И ничего б не потерял.
Ты разве этого не знал?
- Да знаю я всё это, папа.
Но не хочу давать на лапу.
Ведь целью было заработать,
А не на взятки всё ухлопать.
Всю жизнь мой бизнес «как-нибудь».
Старался, занимал, крутился
И, вот итог – закончен путь:
Дай Бог, хотя б своё вернуть.
А то привычен уж финал,
Когда я просто прогорал.
Зачем мне, папа, это надо?
Поеду к другу я в Канаду.
Я здесь уже натрепыхался
И вдоволь напредпринимался,
Что ничего уж не боюсь.
Туда приеду – осмотрюсь.
Всё лично для себя пойму,
Решение потом приму.
Только меня не осуждай…
- Да что ты! С Богом поезжай.
Давно уж друг тебя зовёт.
Дерзай сынок, давай, вперёд.
Помимо воли и терпенья,
В жизни так важно для детей
Родителей благословенье –
Ключи от запертых дверей.
Чтоб он ни делал, где б не был,
Напутствие отца он помнил,
Ни на минуту не забыл.
Как оберег оберегало,
Как круг спасательный спасало,
Как факел свет в ночи давало,
Тем самым, облегчая путь.
В напутствии такая суть.
И, легче всем вперёд движенье,
Когда в душе с собой несёшь
Родителей благословенье,
Любые трудности пройдёшь.
Были и трудностей моменты.
Анкеты, визы, документы.
Толи отсюда не пускали,
Толи туда не запускали.
Но, всё ж уехал, повезло.
Назад и мысленно не тянет,
Дорогу снегом занесло…
……………………………. .
А, как сейчас я там живу,
Буквально в двух словах скажу:
-Теперь я бизнесмен в Канаде,
Живу с женой в Ванкувер-граде.
Строю объекты, я в подряде
И, все дела у нас в поряде,
И дом, хоть и в кредит, большой.
Жена здесь сына родила.
Нормально все идут дела.
По кабинетам я хожу,
Но ничего не выбиваю,
И никуда не заглядаю,
И чётко, в срок всё получаю,
Что когда-либо попрошу.
Пашу до вечера с утра
И, есть отдача, виден толк…
Вдруг опечалился, умолк.
Подумал: «Может быть… авось…
Ах, если б дома так жилось…»
Ну, вот и всё, друзья мои,
Такие, в общем, новости
Довёл сегодня я до вас,
Такой вот у меня рассказ.
Время прощаться подходило,
Уж фонари везде зажглись
И словно блестками красотка,
Так звёздами покрылась высь.
За всеми тень уже ходила,
Чуть сгорбившись, она следила,
Куда же люди собрались.
Спускалась легкая прохлада,
После жары – телам отрада
И месяц, будто для парада,
Словно начищенный блестел.
Стояла на пороге ночь,
Пора любви и тёмных дел.
Будто пришедшая подруга
Шептала нежными губами:
- Мы, наконец, нашли друг друга,
Расслабься, я смогу помочь.
И, глядя томными глазами,
С чуть подведёнными тенями,
Звала покинуть Землю прочь.
Чтоб полететь в сон вместе с нею,
То притяженье, что все тяготеют,
Во сне прекрасном превозмочь.
Пора для снов и для влюблённых,
Людей друг другом удивлённых
И, так приятно утомлённых
Борьбой с желаньем потаённым,
Что невозможно им устать,
С волненьем по руке гадать:
Что же нам делать, как нам быть?
И, только ночь всё понимая,
И мысли их словно читая,
Могла помочь, а сквер их скрыть.
По скверу парочки гуляли,
А сквер их тщательно скрывал.
Словно безмолвный покровитель,
Как лучший друг или учитель
Им бескорыстно помогал.
А остальным он намекал,
Что люди их обряд стесняют
И, чтоб влюблённым не мешали,
А шли все по своим домам.
Очень сердечно попрощавшись,
По-братски крепко так обнявшись,
Друзья покинули тот сквер.
Чтоб в курсе дел друг друга быть,
Они друг другу обещали,
Хоть изредка, но позвонить.
И, разошлись все по домам…
За ними долго мы следили
И, словно тень с ними ходили,
Не зная счёта месяцам.
Теперь пришла пора прощаться,
Чтоб никогда не повстречаться.
Ну, разве может быть случайно.
Мне – чуть-чуть грустно…
А как вам?
Эпилог.
Надеюсь, вам было приятно
Листать страницы многократно
И мои мысли понимать.
Хотя я их витиевато,
Может подчас не так понятно,
Имел манеру излагать.
Но, вы меня, друзья, простите
И строго очень не судите,
Хоть даже и желанье есть.
Я стану лучше, мне поверьте,
А будет повод и проверьте.
Думаю, будет. Время есть.
Старался я на все проблемы
И беды наши свет пролить.
Своей своеобразной рифмой
Целый пласт времени взрыхлить,
Чтоб обнажить все недостатки,
И все проблемы, взятки - гладки…
Не буду вновь перечислять.
Когда их видишь, значит знаешь,
А если знаешь, то поймёшь,
Как устранить проблему в корне
И, почему ты так живёшь,
Когда имеешь шанс жить лучше.
Я верю, выход ты найдёшь.
Ну, что ж, читатель уважаемый,
Я говорю Вам: «До свидания!»
Но, ухожу не насовсем.
Желаю счастья и здоровья,
Буквально каждому и всем.
Души и тела, непременно,
Неразделимо то совсем.
Ведь не забиты ещё гвозди
В двери Палаты № 7.
И, как бы жизнь вас не кидала,
Как бы не била в борт волна,
К мечте ползите вы упрямо
И, не уйдет от вас она.
Быть может редко, может часто,
Может убого, а может прекрасно,
Или проблемы, иль без проблем.
В жизни по-разному бывает,
По-разному у всех со всем.
Держаться центра золотого,
По жизни лучше бы нам всем.
А я, пожалуй, здесь закончу
Рассказ «Палата № 7».