пока я умираю здесь, ты там цедишь бордо,
в луже солнца сидишь на бульваре, а мне ни то,
ни другое не светит: у нас тут апрельский мрак
а удачу за хвост ты всегда был поймать не дурак!
ты цивильно одет там, при шляпе и при понтах;
я - в пуантах и рваной джинсе, и пускай будет так!
у тебя там водитель, а я, как всегда пешком.
но тебе тяжело отчего-то. а мне - легко.
тяжелее, чем все мои десять из серебра,
золотое,что на безымянном твоем; пора,
как кругом все давно говорили - взрослеть! и вот:
на тебя кто-то новый из зеркала смотрит. не узнаёт.
всё былое исчезло, но нет ничего взамен!
не таких мы под Цоя просили себе перемен.
да, твой образ хорош, но внутри пустота и тишь
и тебя не спасает наполненный солнцем Париж.
ты всегда был эстет; пусть "Moet", если из горла!
ты себя экономил во всём, я же - не могла.
смаковал жизнь по капле, мусолил её во рту.
я же вечно - взахлеб, по канату всю жизнь иду.
и в итоге ты - правильный, словно не жил совсем.
как стерильный игрушечный пластик, друг Барби: Кен.
и удача твоя, как змея, ловит собственный хвост.
и не греет бордо...
и разводится новый мост.