В ночь на воскресенье много лет назад выпал на селенья по июню град; там я жил в ту пору, не грустя о том, что меня Егором звали всем селом. Я не огрызался, это не позор, не петля для зайца и не оговор, Игорь – непривычно, а Егор – своё, вросшее этично в наше бытиё.
Падал град свинцовый, жизни не щадя, и ушли Петровы в лето без дождя, и Ванюшка Шайкин и сосед Макар: девочки, прощайте! – врезали в века. Молодые, что им мамкина слеза... Дело-то святое и, скрипи, кирза, бездорожьем русским мимо поля ржи... Ну, да Бог с ней, с рожью, с клёном у межи!
Забегу вперёд я, пропустив года, скрипнули ворота, возвратив солдат, но к родному крову не вернулись, нет, братаны Петровы и Макар-сосед. В ватнике-фуфайке с рукавом пустым вёл Ванюшка Шайкин вдовушек в кусты. Был он гармонистом, нынче – инвалид, всё в пределах истин, а душа болит.
Я там жил, я видел, что к чему и как, и сестрёнка Лида плакала в кулак, начитавшись сказок о большой любви, и гудел я басом: дура, не реви! И неслышно шмыгал под рукой отца, и прекрасней мига для меня, мальца, не было с рожденья: папа жив у нас!..
В ночь на воскресенье началась война.
«»»»»»»»»»»»»»»