Забрался на древо познания
Адам, и вкусил с него грушу.
Потом съел плоды баклажанные. –
Набил только тело, - не душу.
Наелся «бесплодной» смоковницы
И белокочанной капусты.
Он, - многое, - думал, - запомнится.
Но снова в главе было пусто.
Накушался с древа черемухи
И тыквы и брюквы, и клюквы.
Но с цифрами виделись промахи
И ляпсусы – с каждою буквой.
Нажрался калины, терновника,
Бутончик съел мака и тут вмиг
Ряд знаний взял мнимых, условных он,
Но точных не зрел, абсолютных.
Хватил облепихи и вишни там,
Кизила, малины, рябины,
Лимона. Как оный был выжитым.
Сидел, как свинья в апельсинах.
Банан уничтожил и жимолость,
Затем проглотил весь физалис.
И выше он принялся живо лезть,
Науки ж ему не давались.
Томатные и огуречные
Плоды кусал, был как огурчик.
Бедна оставалася речь его.
Стал чуять, что древо не учит.
Пресытился киви и дынею,
Айвой, кукурузой, арбузом.
Гнул ветки он толстые длинные,
Как книги. Всё ж был заскорузлым.
Иргу уминал и боярышник,
Фундук грыз, потом – орех грецкий.
И знаний ряд взял беспорядочных:
Наивных поверхностных детских.
Тут Ева шла плавненько, славненько,
Жующая с древа крыжовник.
Адам вместе с ней сорвал яблоко.
Вмиг пара слилась обнажённых,
Запретный плод съев вместе с тайною,
Клубничку сжевав со стараньем.
Всевышним была в мироздание
Отправлена вскоре из рая.