Есть ПМК по разделенью
И в Риге-городе их штаб,
Зовётся «Новым поколеньем»,
Ледяев - главный их прораб.
Это колонна разъездная
По континентам, городам;
Зарплата, видно, не плохая -
К ней интерес - «Я тебе дам!»
На Сакраменто зуб точили, -
Уж больно лакомый кусок, -
В утробе зачав, выносили
Американский марш-бросок.
Опасно здесь всё делать в спешке,
Провал терпеть никак нельзя;
И риск огромен - послать пешку,
Решили посылать ферзя.
Мозгов горячее броженье
Осуществляет план вторженья:
На дикий Запад ЮэСэЙ
Летит с женою Алексей.
Четыре дня и днём и ночью,
Под фонограмму рок-н-ролл,
Напрягши голос, что есть мочи,
Гремел Ледяева глагол.
Народ спешил со всех течений,
Имея каждый свой мотив:
Иной вникал в суть изречений,
Иной смотрел на коллектив,
На Алексея окруженье,
На всех его учеников,
На ультрамодное служенье
Из шума, криков и прыжков.
Иные шли с великой верой,
Чтоб на «апостола» взглянуть,
И ещё раз обильной мерой
Любимой пищи зачерпнуть.
Иные, зная юмор Лёши,
Как на Задорнова неслись;
И с жаром хлопали в ладоши,
На скамьях со смеху тряслись.
Иные ждали с наслажденьем,
Чтоб в бессознательном паденьи
Забвенье жизни получить,
И новым с полу подскочить.
И в том Ледяев не скупился:
Валялся гном и исполин,
И в зале шёпот прокатился:
«Смотрите, русский Бенни Хин».
Пошёл и я проверить слухи,
Ведь люди много говорят;
Легко творят слона из мухи,
И муху из слона творят.
Подъехал я, запарковался.
Над входом лозунг метра три
Из букв огромных красовался:
«Инвэйжен найтиин найнти три»
Ему значенье мы придали,
И, ритм шагов не изменив,
Вовнутрь спокойно прошагали,
Дверь из стекла рывком открыв.
Народу было очень много,
Чуть меньше, чем у нас на Ватт.
Мы сели слева у порога,
Средь незнакомых мне ребят.
Затем я тихо протолкался,
И до второй скамьи добрался,
И там, как в твёрдом месте гвоздь,
Сидел никем не званный гость.
А служба шла уж полным ходом:
Грохочет музыка, поют,
Кто посмелее - лихо пляшет,
Другой - руками тихо машет, -
Так Богу славу воздают.
Затем рекламу подавали,
Кассетных записей букет
Уж так усердно восхваляли,
Что лучше их на свете нет.
Все Алексея постулаты,
И его цикл «Семья и брак»,
Словно библейские догматы,
Давались людям так и сяк.
Затем всё смолкло, и на сцене
Предстал пред взором всех гостей
Харизматический апостол,
Пастор Ледяев Алексей.
Как ртуть живой, хоть малый ростом,
Летал по сцене и кричал:
«Приехал я сюда не просто –
Это начало всех начал!
Я реформирую Россию,
Что здесь, в Америке, живёт,
Хотя меня вы не просили,
Но это так вам не пройдёт!
Под харизматическую дудку
Я всех заставлю вас плясать,
Религиозны предрассудки ...
Вовек свободы не видать ...
Ишь, разжирели в Сакраменто,
Знамений ищете, чудес?
Увы, вот с этого момента,
Не ждите милости с небес,
Платформу стройте натуральну,
Чтоб чудо Бог мог совершить,
Не то - судьба ваша печальна,
И в США не сладко будет жить.
И я когда-то мыслил узко,
Спасибо Богу - проучил:
Я свитер дал - костюм французский
В отместку с неба получил.
С тех пор решилася проблема,
И появился постулат:
«Ты беден, брат, - твоя проблема,
Давай работай - будь богат».
Не жди - «Тойота» с неба ухнет,
Такой подход чреват бедой;
Храмина плоти сразу рухнет,
Будет проблема с головой.»
Так разносил всех скупердяев
«Апостол» Алексей Ледяев.
«Илью вы, что ли позабыли?
Как он каменья волочил,
Платформу строил на Кармиле,
Огонь на жертвенник сводил!?
Кто умным сам себя считает,
Тот в гору точно не пойдёт
И камни, спину надрывая,
Он вверх ни в жизнь не понесёт.
Тогда тот умник у подножья
Чудес не сможет получить,
Не испытает силу Божью,
И ран не сможет залечить».
Согласно мысли Алексея,
Все камни были под горой.
Кто геологии не знает
И кто не мыслит головой -
Тот примет эту ахинею.
- «Чтоб глубже вникнуть в суть вопроса
Я приведу пример другой:
На браке в Кане водоносы
Рабы наполнили водой,
Затем шесть круглых идиотов
Несли шесть круглых водоносов,
Где правит пиром тамада;
Чтоб вином ставшая вода
Дала ещё виток веселья.»
Тут снова маху дал «апостол»:
Без дрожи в голосе соврал -
Ведь те большие водоносы
Никто там в Кане не таскал.
Там просто воду почерпали
Ковшом иль чашей, а потом
Распорядителю давали
Ту воду, ставшую вином.
Хочу напомнить, как на сцене
Его предтеча выступал,
Готовя почву Алексею, -
Харизматию возвышал.
Кто он такой - он не назвался,
Но очень долго говорил,
Не говорил, а распинался,
По сцене бегал и ходил,
Кричал, махал руками, прыгал,
В толпе психоз разогревал,
Молился и ногами дрыгал,
Чтоб прихожанин не дремал.
И, как в Союзе в том режиме,
Кидал Алёше комплимент:
«Бог дал нам, чтоб мы пережили
Сей «исторический» момент!
Это не просто гость из Риги, -
Это учитель наших дней,
Харизматический «апостол»,
Пастор Ледяев Алексей!
Это событие эпохи,
Не просто гостевой визит,
О нём - «помазаннике Бога»
Всё Сакраменто загремит.
На конференцию сойдутся,
Кто жаждет новую волну,
И вести быстро разнесутся,
Неся в народы новизну.
Реформы будут за реформой
Структуры прежние менять,
И рок в служеньи станет нормой,
И люди будут танцевать.
И серги те, что вырвал Ленин,
В ушах победно заблестят,
И на служеньях вдохновенно
Зарукоплещут, засвистят.
Косынки власти и завета,
Как консерваторы твердят,
Как атрибуты пятилеток,
С голов в помойку полетят.
Завьются кудри, плешь закроют,
И выя будет вся в цепях,
Футболки будут со звездою,
И пальцы с кольцами в камнях.
Чтоб цепь получше была видна,
Углубят сёстры декольте,
И никому не будет стыдно,
Что нагота так очевидна,
И мост проложен срамоте.
И сёстры юные свободу
В служеньях будут получать:
Как проповедовать народу,
А также руки возлагать,
И повергать мужей на землю,
Тех, кто ещё в коленках слаб,
И в своём доме не священник,
И плохих желаний раб!»
Затем Алёша возглаголил:
«Молитесь за Иерусалим!»
За Сакраменто - не позволил, -
Я не согласен, братья, с ним.
«Благословите всех евреев,
Ведь корни наши где-то там
В далёком племени Халдеев,
Откуда вышел Авраам.
Если не будете молиться
За государство Израиль,
Может проклятие свалиться
На ваши головы, аминь!
Иоанн не видел Сан-Франциско,
Не Ригу, а Иерусалим, -
Большая очень степень риска
Тем, кто не склонится пред ним.
О, эта древняя столица!...
Я там однажды побывал,
С тех пор я стал о ней молиться,
А за Россию перестал.
Что там Россия - род отсталых,
Израильтяне - идеал!
Мы кость от мамонта глодали,
А Бог законы им давал.
Русский гордится: Гоголь-моголь,
Сплошные бесы в «Вечерах»,
А Достоевский сделал много ль?
Одна депрессия и страх.
Письмо, поэзии искусство,
Архитектура, ряд наук
Пять тысяч лет назад присущи
Были Израилю, мой друг!
На древних камнях мои слёзы
Свои оставили следы,
Молюсь теперь о них серьёзно,
Чтоб не навлечь себе беды.
Евреев чтите - это важно,
От них родился нам Христос,
Иначе участь ваша страшна,
Я с Риги весть эту привёз.
Я с ними там имел знакомство,
И кофе с ними попивал,
От израильского посольства
В моей квартире друг бывал.
Смотрите сами, я то знаю
Начало их и их конец,
И потихоньку открываю
Шкатулку «Золотой телец».
Баптистов или православных,
Могу я смело костерить,
Но не детей Сиона славных,
Иначе мне тогда не жить.
Молитесь крепче за евреев,
Нельзя евреев проклинать,
Чтоб Бог врагов их всех развеял,
А им умножил благодать!
Друг, членов общины еврейской
Даже во сне не осуждай;
Чтоб не нарушить быт житейский, -
Евреев, друг, благославляй».
Чтобы никто при всякой власти
Своих корней не забывал –
Еврейский гвоздь из Риги мастер
Весь вечер нам в мозги вбивал.
Мешая всё квасное с пресным,
Хотел телегу протолкнуть:
Иерусалим земной с небесным,
Христа с евреем поднебесным
Смешал и исказил всю суть.
Затем он разносил советы:
«Вся власть - советам!» - Это дрянь!
Уже давно их песня спета, -
Советы слушать перестань.
Я пренебрёг давно советы,
Люблю диктаторский режим.
Зачем мне слушать чьи-то бреды, -
Как я скажу - так и решим!!!
Советы тёщи, папы, мамы,
Соседа, ближнего, жены, -
Что за пределами программы -
Зачем они тебе нужны?!
Один лишь Бог тебе советник –
Он даёт крепости совет,
А человек - простой клеветник,
От них на йоту толку нет!
Советник шепчет в свою пользу, -
Мудрость земная и бесов.
Тебе закон - Господень голос,
Не слушай чуждых голосов.
И если ты даёшь советы,
Иль проповедуешь кому, -
Пусть будет твёрдым твоё кредо:
Желай другим, что самому.
За каждой проповеди слово
Ты должен будешь заплатить, -
Твой личный опыт до иль после,
Всё это должен подтвердить.
Бог предоставит сдать экзамен
Апойтмент будет точно в срок;
Быть может с горькими слезами
Будешь рассказывать урок.
Однажды я о вере в Бога
В собраньи громко говорил,
А после Бог послал бульдога,
Что брюки чуть мне не спустил.
Я духом стал природу песью
Как мог усердно укрощать.
С харизматическою спесью
Я начал псу повелевать:
- Верни мне туфли, пёс вонючий,
Да укротится пёсий дух!
А он мне зубы скалит, злючий,
Рыча смеётся прямо вслух.
Он грызанул мне больно руку,
А туфли дочери - унёс.
И там я Божию науку
Уразумел и перенёс.
Я говорил, что вера в Бога –
Это победа - страха нет!
А только вышел на дорогу -
И тут же мне такой привет.
Однажды ночью я пустился
По полю в воинскую часть,
Ходил, бродил и заблудился,
Устал и был готов упасть.
Мне жаль себя ужасно стало,
Вот-вот готов был зарыдать,
И веры твёрдой вдруг не стало,
И отвернулась благодать.
К тому же диск огромный лунный
Погост внезапно осветил, -
И ноги стали как чугунны,
Не стало вовсе в теле сил.
И жутко стало, страх могильный
Носился рядом вкруг меня,
И стал я, пастор в вере сильный,
На память Слово повторять,
Что я недавно проповедал,
И к вере слабых призывал:
«Не признаю я пораженье» -
Я вдруг, что силы прокричал;
И языками замолился
Насколько мне хватало сил.
Смотрю, прохожий - как пустился,
И во всю мочь заголосил.
А я вослед слегка рванулся:
«Скажи, где часть», - я прокричал,
И тут же сразу я наткнулся
На цель, что ночь всю проискал.
Вот так Господь нас проверяет:
Мы таковы ль, как говорим?!
И в этом веру укрепляет,
Апостол, пастор, пилигрим.
Бог учит нас, что в каждом слове –
Его божественная власть.
И мы должны быть наготове
Себе присвоить эту часть.
Из нашей церкви «Поколенье»
Украли сумку у сестры;
Она как крикнет громко: «Перья!»
И сумку отдали воры.
Сестра узнала очень просто,
Что в перьях Бога под крылом,
Псалом Давида девяностый,
Защита в кризисе любом.
И все слова Господь помазал:
Наследник! Пользуйся любым,
И подоспеет помощь сразу,
Если мы верим, в что трубим.»
Затем Ледяев возглаголил
Очередной свой постулат,
И взмахом длани узаконил:
«Проклятье есть матриархат».
«Я вам скажу, что это значит,
Внимай внимательно, мой брат:
Когда жена тебя дурачит -
Это живой матриархат.
Уж если за твоей спиною
Она творит свои дела,
Советы держит не с тобою
Вовек не скажет, где была;
И дети ждут её совета,
Отца считают за ничто -
Матриархат там без просвета,
Не пять процентов, а все сто.
Возьми пример: в былые веки
Уже он был - семейный рак.
Даже прекрасная Ревекка
Дурила мужа натощак.
Тайком подслушала беседу,
Затем приклала грех к греху:
Слепой Исаак тогда не ведал
Какою дичью пообедал,
И чьи там руки на меху.
Такой сценарий зародиться
Лишь в женской может голове,
Мужская мудрость не годится
На эти подлости в семье.
Спасайся от матриархата,
Глубоко в сердце положи:
Все козни женские прокляты -
Ты ум свой собственный держи.
Я говорю сегодня строго,
Моё учение на том:
Жена, помазанная Богом,
Устроит свой семейный дом.
Жена, что жаждет слушать мужа,
А не подслушивать секрет,
И разлагать детей к тому же,
Да обсуждать весь белый свет.
Всегда иди, жена, на сцену,
А закулисно не играй, -
И подобающую цену
Тогда от Бога получай.
Порви совсем с матриархатом,
И бес к тебе не подойдёт,
Будет сполна твоя награда,
И помазание придёт.
Кто рвётся замуж, как конь в битву,
Идите все сюда скорей,
Я совершу за вас молитву, -
И вы получите мужей.»
И толпы ринулись на сцену,
Как за камсой после войны,
Как львы бежали на арену
Во время римской старины.
И я сестёр не осуждаю, -
Это естественный порыв,
Созрел фурункул, и желают,
Чтоб кто-то выдавил нарыв.
Затем искуснейшим приёмом
Он самозванцам дал под дых,
Ведь самозванец и наёмник -
Два брата-близнеца родных.
«Возьми Адонию, собрался
Он стать царём после отца,
И столько наглости набрался,
Кричит: «Я царь!» эта овца.
И колесницы начал строить,
Кавалеристов обучил,
Завёл полсотни скороходов,
Мечи и пики наточил.
Никто Адонию вопросом:
«Ты что творишь?» - не задевал,
И царь Давид не знал угрозы,
Что сей красавец затевал.
Лежал Давид в своей постеле,
Ни сном - ни духом он не знал,
Что там уже стада поели,
Где самозванец пировал.
Вино мехами распивали,
Шашлык душистый, барбекю,
И даже не подозревали,
Что Бог вёл линию свою.
Круг приглашённых был солидный:
Афиафар и Иоав;
Но жребий их был незавидный. -
Бог их проклятию предал.
Все братья, кроме Соломона,
Сидят на сборище и пьют,
И что затея беззаконна, -
Себе отчёта не дают.
Но в этот заговор злодейский
Не шёл Садок, пророк Нафан,
Давида сильный полк гвардейский,
Оберегавший царский стан.
Затем Вирсавия с Давидом,
Царём и мужем, шла в совет
И, победив в душе обиду,
Давид исполнил свой обет.
Послал помазать Соломона
На царство у ручья Гихон,
Затем отцовскую корону
Одел на троне Соломон.
А самозванец вдруг смутился,
Когда услышал звук трубы,
Чуть шашлыком не подавился,
И стал спасаться от беды.
И, трепеща, как кот шкодливый,
За роги жертвенник схватил,
Чтоб избежать суд справедливый,
Чтоб царь Адоню не убил.
Но, всё равно пришла расплата,
И совершился приговор,
Копал глубокий ров для брата,
А сам попал туда, как вор.
Вот, посмотрите, пред духовным
Всяк бездуховный задрожит,
И перед посланным - наёмник
И самозванец побежит.
Быть может кто-то скажет дерзко:
«Я буду пастор - разойдись!»
И, несмотря что это мерзко,
Он будет к кафедре ползти,
Дабы привлечь к себе вниманье,
И монопольно стать за руль,
Чтоб иметь званье без призванья, -
От них кафедру карауль.
Не бойся их земных и перстных,
Надежду в Боге полагай,
Пойми, что перстный - не небесный,
Скорее тройку запрягай.
И самозванца от кафедры
Тяни гнедыми лошадьми,
А то такой попортит нервы,
Посеет смуту меж людьми.
Кто без согласия от Бога
Не в свои сани хочет сесть,
Бог с треском вышвернет такого.
А сколько их на свете есть!
Вот мой совет вам, «Поколенье»:
Займите каждый свой шесток,
Пока не явится знаменье,
Зарёй охватится восток,
И Бог не скажет: «Призываю! -
На мой особый Божий труд,
Иди вперёд, благословляю!» -
И толпы за тобой пойдут.
Того елеем я помажу,
С женою руки обмакнув,
И «Поколенье» громко скажет:
«Аминь», в экстазе утонув.»
Затем «апостол» похвалился
В каких он странах побывал,
В каких отелях находился,
На каких пляжах отдыхал.
Израиль, Африки курорты,
Американский континент,
Вода, пески, бикини, шорты,
И разношерстный контингент.
И заповедный парк «Сафари»
Прекрасной флоры уникум,
Где экзотические твари,
Слоны, жирафы и ракун.
Комфорт, открытые машины:
Ролс-ройс, Феррари, Мерседес,
Богатство, роскошь, лимузины, -
Калейдоскоп сплошных чудес.
Еда заморская, одежды,
Что можно видеть лишь во сне:
Мои свершённые надежды
Там улыбались щедро мне.
Ведь я работаю прилежно,
И мне прекрасно платит Босс,
Вы Его знаете, конечно,
Его зовут Иисус Христос.
Его земля и Он властитель,
Источник роскоши и благ,
И если вы иметь хотите
Всё это - станьте под мой флаг.
Я знаю тайну процветанья,
Для многих клад этот сокрыт,
И здесь, на месте пребыванья,
Я расскажу, где он зарыт.
И на примере Гедеона
«Апостол» чётко изложил
Интерпретацию закона,
Что он отчасти пережил.
«Сегодня темой моей будет
Семь главных, важных ступеней,
И любознательные люди
Преклонят ухо своё к ней.»
Я вам скажу без искаженья, -
Никто из русских не слыхал
Сего шедевра изложенья,
Так как Ледяев излагал:
Какая логика! Примеры!
А богатейший лексикон!
Семь ступеней к вершинам веры, -
Почти незыблемый закон.
«Не признавайте поражений, -
Вот это первая ступень.
Капитулянтский дух в служеньи
Сбивает мозги набекрень.
В себе предательскую сущность
Ты должен смело убивать, -
Нам, харизматам, ведь присуще
Лишь смертью храбрых умирать.
При первой пробе разбиваться, -
Это не наш с вами удел.
Чтоб реформистом называться, -
Берите максимум, предел.
Вы смело планку поднимайте,
И постарайтесь её взять,
Падений ваших не стесняйтесь,
Не бойтесь шишки набивать.
Места, где опыт негативный
Духовных хлюпиков ловил, -
Да будут вам они противны,
Идите к тем, кто победил.
Коль результат попытки первой
Венок лавровый не принёс, -
Держи в руке шальные нервы,
Не вешай свой сопливый нос.
Напротив, лучше разгоняйся,
Сильнейший делая толчок,
Лети и чётко приземляйся,
Рекордный делая прыжок.
Ты, может, духом возмутился,
Что Бог дары не посылал?
Но ты ж об этом не молился,
Рук никогда не возлагал!
Проснись, умойся, выпей кофе,
И смело труд свой начинай,
Во имя жертвы на Голгофе,
Больных страдальцев исцеляй.
Коль под простёртыми руками
Случайно кто-нибудь умрёт,
Скажи спокойными словами:
«Кто был за ним? Пусть подойдёт!»
Иди, сражайся за победу,
И снова руки возлагай;
Не озирайся на соседа,
А жену Лота вспоминай!
Победа там, на той вершине,
Куда ещё ты не всходил, -
Лишь по одной простой причине,
Что ты в поход не выходил.
Победа, друг, это реальность,
А поражение - мираж,
Обман, иллюзия, банальность.
Вперёд! Иди на абордаж!
Жизнь - стадион, и на трибунах
Сидит религия, бурлит,
А на траве - футбольном поле -
Игра жестокая кипит.
Там «Поколение» играет
И в свою пользу счёт ведёт,
А на трибунах рассуждают:
Кто как обводит, кто как бьёт.
Там на трибунах лоботрясы
И тунеядцы собрались,
Болтают, точат свои лясы,
Затем, глядишь, и подрались.
Не упусти сего момента,
Слезай с трибун, и не болей;
В игру включайся, Сакраменто,
Свой гол решающий забей.
Религиозные невежды!
Бог даст моим ученикам
Дома - дворцы, еду, одежду, -
Что трудно будет верить вам.
Машины люкс и вертолёты
Не будут роскошью у нас.
Не достигал такого взлёта
Ещё никто нигде до нас.
Когда меня хозяин выгнал,
Резерва времени не дав, -
Я тут же с верою подпрыгнул,
Тихонько львиный рык издав.
Жене сказал: «Не будем грустны!
Ко мне жезл Господа простёрт, -
И после пончика с капустой,
Семиэтажный будет торт!»
Когда иллюзию отвергнул,
И пораженье развенчал,
К победной вере я прибегнул,
И Бог на веру отвечал:
Послал огромный, двухэтажный
Мне новый в лучшей зоне дом.
Теперь я в нём, и мне не страшно, -
Пусть воют бури за бортом.
Пред тем, как купля состоялась,
И снова я обрёл жильё, -
Над мной религия смеялась:
- «Где процветание твоё?
Дымишь, гремишь на старой «Ладе»,
И ни кола, и ни двора,
Чтоб завести - толкает сзади,
Толпой собравшись, детвора.»
С семьёй на улице, бездомный,
Концы с концами, чтоб прожить,
И к горлу катится огромный
Комок, стараясь задушить.
Удава самосожаленья
Я сильной верой удавил,
Отверг с презреньем пораженье, -
И Бог меня благословил.
Моё ученье подтвердилось;
Что скажешь с верой - то твоё.
Религиозники дивились,
Смотря на счастие моё.
Дары от Бога совершенны,
Всегда на пользу, не вовред,
Кто получает их - блаженны,
И горе нам, когда их нет!
Худая крыша - это дьявол,
Мотор заклинил - это бес,
Богатство - знак благословенья,
Что получаем мы с небес.
Бог даст одежду - нет износа,
Машина - словно самолёт,
А даст ли пищу - нет поноса,
А дом, что бомба не взорвёт.
Бывает, что одна персона -
Гвоздь в государственной судьбе,
Возьми к примеру Гедеона,
Что молотил там на гумне.
Он был такой еврей «противный», -
Был против плена и врагов,
Готовил хлеб конспиративно,
Хотел пшеничных пирогов.
Он жить хотел, и пораженью
Он свою выю не склонял;
И Бог повёл его в сраженье,
Чтоб свой народ оборонял.
Всегда Бог ищет человека,
И зачастую одного,
И изменяет судьбы века
Через избранника того.
Дабы все видели спасенье
От Божьей праведной руки, -
Было большое разделенье
На берегу большой реки.
Бог не с несметными войсками
Идти в сраженье убедил,
И Гедеон лишь с тремя стами
Большое войско победил.
Воспрянь «Младое Поколенье»!
Пусть ураган кругом ревёт!
Возненавидь лишь пораженье,
И звёздный час к тебе придёт.
Однажды время наступило
В районе церковь открывать, -
И тут мне рот перекосило:
Ну, как мне проповедь сказать?
Бог любит только симпатичных,
Ему уроды не нужны, -
А тут подводит нерв тройничный,
Часы критичны и важны.
С высот «апостольского» трона
Хотя Господь меня поверг,
Но здесь, подобно Гедеону,
Я поражение отверг.
Никто мне рта закрыть не может! -
Я всё равно проговорил.
Жену червяк сомненья гложет,
Но церковь всё же я открыл.
Когда изранен ты в сраженьи,
И прямо в сердце целит враг,
Не признавая пораженья,
Держись, не выбрось белый флаг.
Ступень вторая - это знанье,
Каков характер Божий есть.
То очень важно для призванья
И это надобно учесть.
Кроме меня Его характер
Почти никто узнать не мог:
Не любит Бог то, что не любит,
И любит Бог, что любит Бог.
Года прошли, трудов-то столько,
Нагрузки куцему уму:
«Ему не нравится лишь только -
Всё, что не нравится Ему.»
Галиматью и детский лепет
Только от Лёши почерпнёшь.
Абракадабры лёгкий трепет
Ты натощак и не поймёшь.
- «Бог верных только будет слушать,
Им предпочтение даёт;
Бог не является тем душам,
Кто пораженье признаёт.
Продемонстрируй свою веру,
И пораженью рыкни - «Прочь!»
И Бог придёт в такую сферу, -
Будь белый день иль тёмна ночь.
Религиозники обычно
Бога придумать норовят,
И зачастую по привычке
За чего нет благодарят.
И говорят: «Спаситель с нами!»
Когда Он к ним не заходил.
И плачут горькими слезами,
И славят Бога, что есть сил.
«Як ободрав нас Бог всiх чисто!»
А Он про них даже не знал.
Но Гедеон был реалистом,
(Читай по-русски - был марксистом),
Верил тому, что осязал.
Если скукота в вашем храме,
И фонограмма не звучит, -
Не говорите, что Бог с вами, -
Скажите, что Он должен быть.
Иметь посланничество - третья
К вершине твёрдая ступень.
Ты должен Бога лично встретить,
И подойти под Его сень.
Нельзя безумно торопиться,
Страх Божий надобно иметь,
А то, ведь можно оступиться,
И в пропасть ада загреметь.
Страх Божий - это послушанье,
Боязнь голубку испугнуть,
Не дотерпеть при испытаньи,
Или же палку перегнуть.
Иеремия восклицает:
«Быть пастырем я не спешил»
И Бог вот этих избирает,
Чрез них Он много совершил.
Учись примером Гедеона, -
Он даже Бога испытал.
Как он украсил время оно,
Что волю Божью познавал.
Бог поддаётся испытанью,
Коль это страх, а не каприз.
Ведь своеволье - не призванье,
И не к вершине путь, а вниз.
Не дано право ошибаться,
Огромный риск - неверный шаг.
Но с пустяками обращаться
К пророку - Бога искушать.
Узнать - купить ли мне корову,
И где дешевле огурцы, -
С такой нуждой идут к пророку
Религиозники - слепцы.
Однажды сказано в общеньи:
«Серьёзно говорит Господь,
Меня здесь нет!» - Не заблужденье ль?
Такую чепуху молоть.
Ко мне сестра идёт однажды
И говорит: «Господь сказал -
Люби религию! Я тоже
Её люблю!» Я промолчал.
Затем подкинула мне фразу:
«Господь открыл, однако тож -
Ты слов не примешь этих сразу,
А после примешь и поймёшь.»
Не верь, коль мямлит кто бессвязно,
Тебя запутать норовит.
Если Господь - Он скажет ясно,
Ведь «Дух же ясно говорит!»
И если даже лжепророки
К тебе однажды подойдут,
Чтоб обличить твои пороки,
Слова из Библии возьмут, -
Не бойся, не пристанет клякса,
Христа ведь дьявол искушал,
И не цитатами из Маркса,
Но текст из Библии он брал.
Да, они будут - испытанья,
Не бойся, терпеливо жди,
И знамя Божьего призванья
Пусть вольно реет впереди.
Исполнить Божие заданье -
Это четвёртая ступень;
Это не просто словознанье –
Это работа ночь и день.
Разрушил жертвенник и древо
Рубает ночью Гедеон, -
Не ублажает своё тело,
Но Божий труд свершает он.
На свадьбах, встречах и собраньях
Деревья старые рубай,
Рушь алтари до основанья,
И лишь своё воссоздавай.
Ты призван Богом переделать
Всё на свой лад - руби с плеча,
Религиозный дух развеять
Блестящим росчерком меча.
Пусть Алексея меч булатный
Крушит без жалости старьё.
Религиозный дух превратный
Да не щадит нутро твоё.
Скажу пример: тому три года,
Плюс - минус месяц - полтора, -
Была прескверная погода,
Балтийской осени пора.
Съезжалось в Ригу духовенство -
Был конференции канун.
Я захватил тогда главенство,
Не дал им пикнуть никому.
Из Ровно, Киева и Львова
Пятидесятнитская знать
Просила, требовала слова, -
Я не позволил им сказать.
Шумела братская громада,
Журили пастыри меня,
Но самозванцев нам не надо, -
Сам верховодить буду я!
Не сдался я синедриону,
И ни на дюйм не уступил.
И по примеру Гедеона –
Отверг, разрушил и срубил!
Я смёл статуи с Украины,
И пораженье отразил,
Через религии руины,
Вперёд к вершине поспешил.
Во дворце спорта состоялась
Та конференция тогда, -
Толпа ревела и смеялась –
Я говорил - как никогда.
Нам кислорода не хватало,
Но не спешил никто домой.
А мать - религия кричала
В родильных муках под луной, -
И «Поколенье» шевелилось
Во чреве матери больной.
Быть образцом для подражанья –
Это есть пятая ступень.
Она легка для пониманья,
Не пустословия плетень.
«Делай, как я», - сказал муж верный,
И своих воинов повёл
К вершине славы через терны,
И почитание обрёл.
Мы не несём веры абстрактной,
Конкретизируем её,
И подтвердим неоднократно
Исповедание своё.
На нас ответственность большая,
Мы пробуждения заря,
Мы на виду, нам подражают,
На нас с надеждою смотря,
Нам нужно с каждым часом крепнуть,
Страницы жизни шелестят.
Поскольку мы сейчас на гребне -
Ошибку волны не простят.
Через просмотр Его творений
Бог явно виден, потому
И церковь «Ново Поколенье»,
Как Его новое творенье,
Пусть соответствует Ему.
Как в грозный час освобожденья
Был яркой вехой Гедеон,
Так для эпохи пробужденья, -
Мы сильной веры полигон.
Теократический порядок -
Ступень шестая. Я скажу,
Что это значит, и с десяток
Я вам примеров покажу.
Порядок Божий - Бог в начале,
В начальной Библии главе
Начальным текстом ты читаешь,
Где Бог дал контуры земле.
Вначале Бог - на все столетья
Стоит незыблемо закон.
Года расцвета, лихолетья -
Не может быть нарушен он.
Не философий выкрутасы,
А Божий истинный устав
Имеем мы, а лоботрясы
Не верят, жутко поотстав.
И Гедеон - не самозванец,
Не люди, Бог его избрал;
И в честь его усилим танец,
Чтоб целый квартал задрожал.
И меч у нас - не меч амбиций
Религиозных и страстей.
Ведь харизмат - это патриций,
А не какой-нибудь плебей.
На первом месте - меч Господень,
Меч Алексея вслед за ним;
Коль сей закон живёт в народе,
То мы религию сразим.
Не отдыхать я к вам приехал,
А свои церкви насаждать,
А коль религия - помеха, -
Её святыни разрушать.
И на религии обломках
Свои воздвигну алтари,
Останусь в памяти потомков,
Как все большие главари.
Ступень седьмая - есть способность
Свою победу удержать.
На ней желаю я особо
Ваше вниманье задержать.
После больших благословений,
После восшествия на пик
Идёт лавина искушений, -
Смотри, чтоб ты тогда не сник.
Реванш отчаянный захочет
Взять лютый враг Иезавель.
И кое-кто меча схлопочет,
Кто будет драпать, как газель.
И под кустом с разбитым сердцем
Свой будет дух переводить,
И, как Илья, телесной смерти
Будет отчаянно просить.
Смотри, чтоб лента не порвалась,
И фонограммы шум не смолк,
Дабы неверье не подкралось,
И пораженья хитрый волк.
Здесь в Сакраменто есть 7000,
На них нацелил я ружьё.
Они не с нами, но в их мысли
Да придет царствие моё.
Смотри, не сдай своих позиций,
Держи зубами свой успех:
У нас ведь нет своих традиций,
А стаж какой? Курам на смех.
А посему свои вершины
Нам очень трудно удержать,
И мы стараемся общину
Хоть шумом рока заряжать.
Вершков я, правда, нахватался,
Немало книг перечитал,
И в судьбоносный час не сдался, -
Епископам противостал.
В сраженьи вырвал я победу, -
Я унижаться не привык,
По моему идите следу,
Держа наточенным язык.
Я у «прораба перестройки»
Так, кое-что перехватил, -
Он на язык был очень бойкий,
Воды немало намутил.
Ефрейтор, помните, австрийский
К себе сердца поворотил?
Чем? Речью огненной арийской, -
И всю Европу захватил.
Хотя конец, правда, печальный,
Но мы о том не говорим.
Нам важен принцип изначальный:
Мы зажигаем, коль горим!
Мы пастора высшего сорта,
И мыслю так не я один, -
Вот она славная когорта:
Я, Бластер, Бонке, Бенни Хин.
Мы говорим: не ссорьтесь, братья!
Так и Иосиф говорил.
Нам не приличествует драться,
Оставьте это для горил.
По мелочам не разменяйтесь:
«Отдай мой спойлер, стул, горшок»,
И в сопляков не превращайтесь, -
Это, друзья, не хорошо.
За мелочь дьявол вас с вершины
Стащить в долину норовит,
Вы же не дети, а мужчины -
Ваша одежда говорит.
Я призываю: в час суровый
Нужно победу удержать!
Не позволяйте, чтоб коровы
Слизали вашу благодать.
Пришли до Бонке фарисеи,
И обличали, дух смирив,
Он им сказал: «Aufwidersehen»,
Чуть дверью нос не прищемив.
Платки, завивки, серьги, кольца, -
Всё это детство, слабый ум.
Для новой эры богомольца
Есть пляс, падения и шум!
У нас здесь, в «Новом Поколеньи»,
Конфликты гасят, сеют мир,
То не касается общений,
Где есть религии кумир.
Туда мы смерчем налетаем,
Идём на приступ всей гурьбой:
Ломаем, топчем, разделяем, -
Кипит горячий, смертный бой.
В подлунном царствии огромном
Свою разносим «благодать»,
Но не идём к больным, бездомным, -
У них там нечего ломать.
У них не может утолиться
Наш декабристский храбрый дух,
Никто не будет там делиться:
Там одиночки и нет двух.
Где стада нет - не интересно,
Где нет молоденьких козлят,
Таких доверчивых, прелестных,
Что выйти в шкоду норовят.
Они так любят порезвиться,
Попрыгать, резво поскакать;
Им так легко от всех отбиться -
Лишь дай хмельной воды напиться,
И можешь за уши их брать.
Потом веди, куда захочешь,
Только подкармливай слегка.
Потом однажды нож наточишь,
Чтобы отведать шашлыка».
Когда по лестнице поднялся
Алёша на семь ступеней, -
Внезапно грохот, шум раздался,
Как-будто сотни лошадей
В степи несутся на свободе,
Да ветер в гривах лишь свистит, -
И видно стало, что в народе
Искра смущения блестит.
Его опричники все скачут,
Антенной руки растянув,
А люди искренние плачут,
В платочках головы нагнув.
Затем их лидер вечеринки
Три слова полчаса жуёт,
Как повреждённая пластинка –
Одну лишь фразу выдаёт.
Затем Алёша вдохновенно
Своё ученье излагал,
И без стесненья, откровенно
Нововведенья объяснял:
- «Все наши танцы и паденья
Не ниц, а навзничь - результат
Не винной хмели – вдохновенья
От Духа Божия, мой брат.
Те, кто не верит, что мы в Боге,
Что Дух Святой всё то творит, -
Те псы, а по-английски доги!
В них бес религии сидит.
Чтоб им открылось разуменье,
Мы в лоб им пустим камешком;
Их опыт личного паденья
Будет не навзничь, а ничком.
Как Голиаф когда-то ухнул,
И прекратил народ хулить,
И вниз лицом затем он рухнул,
Чтоб легче голову рубить.
В час пик духовного волненья
В экстазе плавает народ;
Вопрос технический – паденье
Назад иль боком, иль вперёд.
Когда на речке вас крестили,
То погружали как народ?
Затылком в воду погрузили,
Иль ткнули носом наперёд?
У нас есть «план Наполеона»:
Все ваши церкви разделить,
И догмы нового закона,
Как гвозди в головы забить.
Ну, где вы видели, чтоб овцы
Себе избрали пастуха?
Ново-Волынцы и эстонцы!
У вас - такая чепуха!
Один положен церкви пастор -
Это незыблемый закон.
А если десять - яркий фактор,
Что то не церковь, а дракон.
Десятиглавый, безобразный.
Среди голов всегда грызня,
Подвохи, ссоры споры, дрязги, -
Идёт крысиная возня.
Бог ставит пастора, а паства
Должна его любить и чтить.
И всю одежду, обувь, транспорт
Она должна ему купить.
«Серёжа, - выйди на минуту».
Кто любит пастора, сейчас
Бросай к ногам его валюту,
А он помолится за вас.»
И мигом сделка заключилась -
Зелёный дождик зашумел ...
Уж очень ловко получилось,
Я моргнуть глазом не успел.
- «Из веры в веру Бог проводит,
И мы в ХХ-й век живём ...
Мы христиан 60-х,
А тем более 30-х -
Хотя б хотели - не поймём!
Высоты веры - мера роста,
Наши на горах биваки.
Мы христиане 90-х -
От вас мы очень далеки.
Религиозники костями
В пустыне знойной упадут,
Если откажутся быть с нами,
Если за нами не пойдут.
Пойдут туда, где плач и скрежет
Зубовный слышен день и ночь.
Меч Алексея плевел срежет -
Никто не сможет уж помочь.
Огонь реформы разгорится,
Из них ехидны поползут,
Религиозный бес смутится,
На свалку жертвенник свезут.
И перстень мой - не знак масонства
Я на руке своей ношу,
А знак заблудшего сыновства, -
Я им особо дорожу.
Масонство - это ведь ученье,
Но я не знаю всех глубин,
А слова этого значенье:
«My Son» - с английского «мой сын».
Ведь в притче сыну перстень лучший
Отец с любовью подарил;
Кто перстень носит - сын заблудший,
Пусть кто бы, что ни говорил.
Сними я перстень, серьги жинка,
Да фонограмму отключи, -
Какая будет вечеринка?
Хоть лбом о палубу стучи!
Мы - львы, мы львиная порода,
В натуре львиный ген торчит;
Давайте вслух всего народа
Мы вдохновенно порычим.»
И рык раздался, - правда, слабый,
Второй октавы ля-бемоль,
Как стон столетней старой бабы, -
Ведь не свою играют роль.
В четверг, перед своим отъездом,
Для всех собравшихся гостей
Вечер вопросов и ответов
Устроил пастор Алексей.
- «Мы уважаем папу, маму, -
И нет важнее из доктрин,
Но к духу их мы, как к исламу, -
Храним всегда подход один.
Бесовский дух, что в них клокочет,
Мы проклянём и поразим,
Кто с нами следовать не хочет,
Держись! Удар неотвратим!
Отцы в пустыне перемёрли,
В пути рождённых Бог повлёк,
Те не в ту сторону попёрли:
Хотели мясо, лук, чеснок.
Так и теперь, кто с «Поколеньем» -
В обетование войдёт!
А кто воротит нос с презреньем, -
В песках религии умрёт.
Религия есть опиум народа -
Сказал Ледяев, как марксист;
А был когда-то в юны годы
Махровый, истинный баптист.
«Войдёт религия на небо? -
Среди вопросов - был таков.
У Лёши скрытый приступ гнева:
«Хвалю Христа за дураков!»
- Опасно сватать «Поколенье»
С глухой религией, друзья:
Она не слышит пробужденья,
И игнорирует меня.
Бог не считается с половой,
Она в застое столько лет.
Но Бог из нас творит мир новый,
А ей на небе места нет.
Мы популярны - это значит
О нас повсюду говорят,
И телефон везде горячий, -
Пришли в движенье рай и ад.
Огонь сильнее разгорится,
Все будут спрашивать о нас,
Вся атмосфера накалится, -
Уже настал тот жданный час.
Большие явятся знаменья,
Фомам не миновать беды, -
Как полетят наши каменья
В их, сомневающихся, лбы.
Серёжу знаю, Ледяев мне известен,
А ты кто? Харизмат?»
И, как тогда - разбор на месте:
Без брюк чрез окна полетят.
- Сейчас слегка коснусь проклятий.
Как нам всё это понимать?
Это особый род занятий -
Плохое в сердце пожелать.
Христос смоковнице бесплодной,
А Пётр Симону - волхву.
Да вариант какой угодно -
Врагу, иль другу своему.
Мы, например, клянём арабов:
Чтоб он пропал - этот ислам;
Коммунистических прорабов,
Религиозный, старый хлам.
Люди проклятия боятся,
И мы берём это в расчёт,
Кто будет нам сопротивляться,
То тех мы страхом привлечём.
Мы соль земли и свет для мира,
Чрез нас спасение придёт,
При корне острая секира
Для тех, кто против нас идёт.
А те, кто тянет в Аравию,
В эти бесплодные пески,
Собрались там встречать Мессию, -
Их побуждения низки.
Так как они гонимы страхом:
Где страх плотской - там Бога нет.
Мы их отвергли одним махом,
У нас таков для них привет.
Эта затея не от Бога,
Я вам открыто говорю,
Таких артистов очень много,
Я к ним презрением горю.
Это блуждающие звёзды,
И в них живёт цыганский дух,
Кукушки, что не строят гнёзда, -
Держись от них подальше друг.
А то, что проповедь жаргоном
Моя весьма удобрена, -
Так это средство в мире оном,
Что подают вместо вина.
Ведь иногда плохое слово -
Особо сделанный снаряд;
И религиозные основы
Дождём осколочным летят.
Это высокое искусство,
Увы, не каждому дано.
Это, друзья, вам не капуста, -
Высокой выдержки вино!
Это звисит от натуры,
Среда влияет, где живём,
И воспитанье, и культура,
Образования объём.
Мы очень разные: Ледяев -
Это не Сидоров, Петров.
Или, к примеру, - Воронаев -
Это не Билас, не Шатров.
Нет одинаковых на свете,
Двух копий точных не найдёшь.
Такая жизнь на всей планете:
Куда поедешь иль пойдёшь.
Разнообразьем жизнь прекрасна.
И я доволен, моя речь –
Груба, остра, предельно ясна,
Чтоб молодёжь к себе привлечь.
Чем я заряжен - тем стреляю,
И мои речи - это я.
И что себе я позволяю,
Ты не позволишь для себя.
Когда ты возрастёшь духовно -
Взойдёшь на высшую ступень,
Тогда позволишь безусловно
Слова, коих боишься ты теперь.
Слова, пословицы - детали;
И я скажу вам от души –
Для достижения медали
Средства любые хороши!
А то, что руки возлагает
Со мною вместе и жена,
То это пусть вас не смущает,
Ведь мы же с нею плоть одна.
Быть одной плотью не могу я
С каким-то братом, потому
Ничем духовным не торгуя,
Дал пищу вашему уму.
Ведь одинаково наполнил
Святой Дух женщин и мужчин.
Теперь моя жена, запомни,
Как я, такой же носит чин.
Это духовная отрава -
Мою жену пренебрегать,
Она, как я, имеет право
Крестить и руки возлагать.
Христос приблизил Самарянку,
Чтоб ею город пробуждать ...
Теперь любая христианка
Вам может проповедь сказать.
Сегодня женщина устала
Служанкой только в доме быть.
Эмансипация настала,
Чтоб им апостолами быть.
Вопрос - свободна ль наша воля?
Скажу ответ - конечно «Да»,
И твоя будущая доля
В твоих находится устах.
Жизнь, смерть, беда и твоё счастье, -
Всё здесь во власти языка,
Царит ли мир, кипят ли страсти, -
Его роль очень велика.
Коль ты становишься на дыбы, -
Никто не будет в рай тянуть;
Бог хочет, чтоб ты сделал выбор
Всем сердцем к вечному прильнуть.
Коль на пути нам грех положен,
И мы не можем не грешить,
И если мы избрать не можем, -
То нас и не за что судить.
Нет! Будет суд перед Престолом
За выбор сделанный сейчас,
Что напрягали свою волю
На подвиг тот, что против вас.
Но, что касается соблазнов,
То соблазнается слабак,
И он находит повод разный:
И то не этак, то не так.
О чём он мыслит? О капусте!
А харизматы всё едят.
Никто из наших не допустит
Стать на ступень, где те сидят.
Пусть слабый верой не канючит:
«Я соблазнился, караул!»
Смотри на сильных, те научат,
А будешь ёрзать, то отлучат,
И докажи, что ты не мул!
Мы не полезем к тебе в яму,
Сам руки выше простирай;
Залезть туда хватило тямы,
Сам потихоньку вылезай.
Коль соблазнится кто в народе,
Зачем о том переживать,
У нас закон - закон природы:
Сильнейший должен выживать.
Грехом считаешь пляс с присвистом, -
Не торопись, не согреши.
Кто почитает что не чистым, -
Тому нечисто. Не пляши!
И, если - к Римлянам 15
Велит нам слабых назидать, -
Это не вниз к нему спускаться,
А дать пинка, чтоб мог он встать.
Вся власть в церквах - для сильных духом,
Власть в церкви слабым не давай, -
Они столкнут тебя в разруху,
Своих позиций не сдавай.
На то у нас и семинары,
Есть курсы, школы - целый ряд,
Там мы развенчиваем чары,
Крушим соблазны все подряд.
Если кто хочет - соблазняйся!
Твоя проблема - не моя.
Хотишь - в трясине оставайся,
Если стихия там твоя.
Нам нет проблемы выживанья,
И упрекнуть нас не моги.
О ней лишь дьявол рассуждает,
Да религиозные круги.
Мы толк в служеньи Богу знаем,
Своих позиций не сдадим,
Мы не бежим, а наступаем,
И, несомненно, победим.
Не только пляшем,
Есть и скорби,
В которых волю мы калим,
В скорбях приходит опыт горький,
Что мы другим передадим.
Когда мы в Риге на ступеньках,
И это был, друзья, не смех,
Вкусили скорби хорошенько
В морозы, слякость, дождь и снег.
Но мы стояли! Пораженью
Мы говорили дружно - «Нет!»
И там мы выйграли сраженье,
И свой исполнили обет!
За рент однажды задолжали -
Долг миллионный, срок горит ...
Мы полтора часа плясали,
Что даже люстры сотрясали, -
И долг был полностью покрыт.»
Затем Ледяев попрощался,
За пиццу-хат благодарил.
За то, что чудно пообщался,
Что Дикий Запад посетил.
Картошку вспомнил и салаты,
И русский борщ воспомянул ...
Живут не бедно харизматы, -
От них он крепко потянул.
И за все колкие вопросы
Он никого не укорил.
Как подобает только боссу –
Своих на подвиг вдохновил.
Не уходил он под фанфары -
Кассету кто-то отключил.
И свою юную отару
Пасти Сергею поручил.
Все разошлись, но каждый что-то
С собою в разуме унёс:
Кто побежал на те «высоты»,
А кто побрёл, повесив нос.
09 июня 1993 г.