Удивительно, но
в стане честных чужих побед
я была промежуточным факелом, что потух.
И теперь, когда небо не греет, а застит свет,
я считаю на пальцах и кличу чужих старух,
пусть порежут все нити, пусть тень от веретена
станет новой реалией чьей-то чужой судьбы.
Если это — не честность, то можно, боясь стыда,
защищаться (прескверно) умением ворожбы.
И тогда человек, погасивший во мне фитиль,
вдруг посмотрит на улицу, выдохнет, осознав:
из высоких умений гореть — это высший стиль.
Круче только, сгорев, не чадить на чужой рукав.