Здравствуй, мое безвозвратное!
В пыльных шахтах памяти погребены черты лица,
В черновиках стынут строки,
Они же деформируют меня,
Словно поребрик череп подлеца.
Сначала я плясал в безудержных истериках,
Застрявши в терниях бледных фантазий,
Затем, фонтан проклятий на самого себя
Обрушивал мой высушенный разум.
А разве стоила ли та секундная нехватка зрелости
Заплесневелого страдания и
Консервации в спирту?
Подобно наказанию гниение в быту.
Не суть.
Я не коснусь руками твоих глаз,
Ты не согреешь перед сном собой постель.
И для меня теперь нет больше Нас,
А есть лишь только я, диван, сосед - мудак и его дрель.
Меня не греют больше лица близких,
Друга, петербуржского нахала.
Костер под ребрами потух,
И вдруг искра, но черта с два,
Чертог дворца опустошен,
И я несусь по плоскости гипотенузы – слалом.
К чему же словоблудие сие?
Синеет чернотою небо над бетонной сферой,
Я добиваюсь рака легких на крыльце,
С крысиной трусостью, подкуривая веру.
Мандраж. Пот. Необоснованность.
Тупая лихорадка.
Дом. Уют. Самообман. Поиск. Пропасть. Препараты.
Небо. Град. Солнце в три карата.
Приходи ко мне на годовщину нашей смерти.
Цитата.
Стихотворение без даты.