Когда к тебе с небес любовь пришла,
Когда живёшь ты ею лишь одной,
Когда она с ума тебя свела, –
Высоцкому ты, значит, брат родной.
Он мог пойти за нею за туман,
Он спорить мог, бороться и страдать,
Он ненавидел подлость и обман
И никогда не мог любовь предать.
А помните, как он звонил в Париж,
Чтобы сказать: «Ну, здравствуй, это я…»?
От мизерной любви не закричишь
Так, чтоб об этом знала вся Земля…
Володя не был в битвах на войне,
Но чувствовал трагедию борьбы,
Он пел, как будто был наедине
С бедой страны, как часть её судьбы.
Он юмором клеймил людской порок,
Как Глеб Жеглов – в предателя стрелял,
Над глупостью тупой смеяться мог,
Но труса в горы сроду бы не взял.
И в том, что должен вор сидеть в тюрьме,
Он был категорично убеждён,
Чтоб захлебнуться в собственном дерьме
Мог тот, кто был преступником рождён.
Он был, как нерв, в театре и в кино,
На всю катушку душу раскрывал,
Смотрели мы и были заодно
С героями, которых он играл.
Но его кони лихо так несли,
Да по-над пропастью, по жизни его всей…
Он не просил, чтобы его спасли,
Хлестал нагайкой, торопя коней…
Но до сих пор нам дорог перебор
Гитарных струн и голос с хрипотцой,
И его честный, смелый, дерзкий взор…
Поэт, спасибо, что ты был такой!