Мир без нот. Еда остыла.
Сохнут травы. Ветер стих.
И вино остыло в жилах.
Это был последний штрих...
Ночь. Не спится. Всюду черти...
Шорох, шелест в пустоте...
Как бы мне не спиться. В смерти
обвинят опять не тех.
Идол. Видел?- выдал удаль,
как дитя, в котором бес!
Мне тревожно... Я б кому-то...
Прояснение небес...-
Утро ль? Зарево заката? -
Тишина. Тревога. Стыд.
Сигарета. Локоть брата.
Плеск воды и смех навзрыд.
Откровенье: от кого-то
прочь ушла жена... Тоска.
Мне всё это, как блевота,
как домой по пропускам!
Стены в извести. Известий
нет, как не было. Луна.
Мир без прелестей прелестней.
Лишь не достаёт вина...
Я - исчадье старой школы
и любви на посошок!
Жаль, я вырвался из своры,
задушив щенком страшок!
А теперь - терпеть и слушать.
Ждать, когда придут за мной.
Ночь седеет перед стужей.
Как и я. Но я - ЖИВОЙ!!!
Мне б ещё дышать сиренью,
прогуляться б в яблонь цвет...
Только жизнь открыта щелью,
из которой брызжет свет.
Исключений нет. Напрасно.
Мы - архаика на вкус.
Изнутри я тоже красный,
мокрый, выжженный и трус...
Всюду гонятся за нами
страхи юности и до...
Мы - заросшие горбами
дети проклятых щедрот.
Вот задр..т. Во рту вкус лести...
Лес теперь похож на крик.
Мы сдыхаем - дело чести.
Главы позабытых книг...
Снег. Окно открыто настежь.
Выдыхаю - пар. Пора
воскресать. Ты льстишь и ластишь.
Я стою... Лечу... Не встать...
Вспоминаю, жив как-будто,
не общение, но чат...
Лица смяты в простынь... Утро...
Не похмелье, а Катарт.
Сам не свой, но всё ж живой,
соберусь на суд и стыд!
Геркулесовой елдой
отмахнувшись от обид.
И, как перст, один у дум
старым идолом застыл,
зная : не пройти по льду,
где свирепствуют костры!
Только в горле, как мятеж,
песня зреет к небесам...
Я б заполнил эту брешь,
только бьюсь о лёд и сам!
Ничего нельзя простить,
когда лица лгут взахлёб
о последнем, с чем не жить,
чем не жить, не ждать чего б.