Промеж Вертинским и Высоцким,
как признанных универсалов,
«совсем явился не похожим»
на прочих профессионалом
московским, и не Маяковским,
тем более, не Пастернаком,
таким, как все, но не таковским,
невозмутимым и бесстрашным
с гитарой ручейково-чистой…
и мягкой бархатностью тона,
не открывая страшных истин
всем первым встречным посторонним!
______________
Ничто как будто не мешает
грустить, прощаясь с Окуджавой,
никто, пожалуй, не смущает
закалкой старой кровожадной!
Эпохи в смысле эти лица,
что артистически сияют
под рампой, вам и не приснится,
с той стороны зеркально-зальной!
Вслед за зачатьем непорочным
«эстраднику соцреализма»
в своей стране, семье пророком
быть признанным ещё при жизни!
И по тому, как провожают,
сближаясь по-соседски в толпах,
талант счастливый уважают
по мере зависти глубокой.
Пусть эксгумируют подобья
в традиционных послесловьях,
а быть сентиментально добрым
способен даже уголовник
местами. Мало ли, что снится,
когда фатально не хватает
врага, с которым бы сразиться
не в шутку, как я понимаю!
«Пора не для пера» безвинно
страдающих от пострадавших
жертв соблазнённых всех починов
«на бедствие Отчизны старших»!
Пора ещё способных честно
и принимать, и отрекаться
от абсолюта, ради местных
значений времени-пространства!
Как негде пробы ставить, слова
мне не ввернуть на самом деле,
считаясь выжившим условно
в войне за достиженье цели!
Яд правоты сильнее прочих,
и нет ему противоядий,
и время не излечит… прочерк –
грядущий рай, как грёзу ада!
Так всё рифмуется хреново,
и пахнет вырожденьем чёрным,
и «умирать давно не ново»
в сопровождении почётном!
В процессе бегства в стиле общем,
как все, но далеко не каждый,
по той же траченной дорожке
Смоленской я тащился также!
И, сам того не сознавая,
обманывался не однажды
порой счастливых ожиданий
от обещаний обнищавших!
Тускнели яркие застолья,
а положения, сезоны,
меняясь противоположно,
теряли прежние резоны.
Мстить всем, кому хоть кроху должен,
вернуть должок не умудрившись,
совсем по-нашенски, ничтоже
сумняшеся делиться пищей!
И даже яд свой пережитый,
как млеко фикуса из ранки
лишь умножает паразитов
так называемой изнанки!
______________
Провожают, кровожадно
аплодируя артисту,
дорогого Окуджаву
в ореоле золотистом
славы истинно посмертной,
как то смертный принимает
не абстрактно чистым сердцем,
общим тронутый вниманьем!
Но душою отлетевший,
одуванчика пушинкой
покидая мир сей грешный,
воспарив на градус выше,
изменяется внезапно,
дозы жизни добирая,
на последнем вдохе внятном
дань живущим отдавая!
Несвершённое благое
дело угрожает телу
на возврате к основному
смыслу от заветной цели.
Не выходят на свободу
через жалкую подачку
в виде входа гробового
типа персональной дачи!
То, что в жизни сознаётся
откровением начала, –
по крупице достаётся
идеальным капиталом.
Тонкой сущности не надо
честным добрым и способным,
ибо им вполне хватает
грубо зримого подобья!
«Как умру, похороните…»
с помпой что ли, небывалой
в лучшем месте, что зените
подлинно народной славы!
Всё, и далее ни слова,
лишь окучивать до жатвы
Окуджаву молодого
без последних провожатых!