В холодной и черной волнующейся воде ноги немеют;
Лёд, пульсируя, поднимается к горлу.
Прерывистое дыхание в одинокой северной ночи.
Скользкие доски мостков и хлюпанье голых ступней по грязи, шорох веток.
Жди, что завтра тело будет жечь лихорадка.
Надежда, столь напрасная, как и бесконечная фиксация момента счастья.
Ступни испачканы грязью, прожилки травы и роса на сияющем белизной во мраке теле.
Холод одолевает, заламывает, склоняет.
Девичья мягкость уходит, и каждая мышца натянута в тетиву, будто эти усилия избавят от оцепенения, но они вызывают нестерпимую дрожь.
И сердцу становится страшно, душе.
Вода тяжела, маслянистая, между губами и носом, словно чужие далекие губы, пытающиеся остановить смерть.
Милые заблуждения: глубокие и мелкие лужи - не более, ваша тоска.
Гулкие толчки в сердце, взгляд пытается зацепится за последнюю метафору, блуждает, проваливается в сон.
Суета оставляет чувства.
Бабочка падает из тьмы.
Апофеоз тоски разрешается смехом, множащимся, разрастающимся, стреляющим в цель.