Не знали вы,
Что я в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь, что не пойму -
Куда несет нас рок событий.
С. Есенин
Мне хотелось не просто жить в собственных мирах, а создавать их.
Но человек живет между пропастью бесконечно великого и бесконечно малого.
Мы не можем жить отдельно от мира, который нам предназначен. Даже если захотим, чувство принадлежности к стаду равно будет тянуть нас обратно.
И ты появился именно в то время, в которое нужно, был таким, каким нужно, и я была бы согласна на все, что ты мне предложил. А что ты мне мог предложить? Такое банальное, бытовое и умиротворяющее, такое мещанское счастье. То, к которому мы, вечно скитающиеся лирические персонажи жизни, втайне тяготеем и которым никогда не можем удовлетвориться.
Я не хотела довольствоваться простым, обыденным счастьем. Но с тобой я могла бы попробовать.
То, что я могла ПРЕДСТАВИТЬ тебя в роли человека, с которым я расписалась в загсе и живу в одной квартире – уже было огромным шагом в сторону семейных ценностей.
Я бы даже снизошла до стирки твоих носков. И кортеж из свадебных машин уже не казался мне похожим на вереницу разряженных катафалков. Меня перестала раздражать романтическая чепуха. Мне даже стали нравиться дети!
Тогда я ещё тебя не любила: мне не нужен был муж, мне нужна была муза… но я хотела быть с тобой. Ни ментально. Ни для литературы. А просто быть. Мне казалось, что вся моя предыдущая жизнь вела к тебе. Что все эти «муки творчества», поиски и депрессии вознаграждены возможностью почувствовать себя счастливой, пусть и не достигнув тех высот, к которым я стремилась.
Вдохновение – прежде всего, я никогда об этом не забывала, но с тобой мне захотелось просто любви. Я хотела, чтобы ты меня согревал, чтобы мое сердце перестало быть холодным, а в душе утих пронизывающий ветер неудовлетворенного тщеславия.
Я боялась погрязнуть в повседневности, но ты сказал, что жизнь – это и есть повседневность, и как здорово было бы проживать эту повседневность вместе. И мне захотелось, чтобы ты был рядом, и у нас был дом, где нет места ссорам и скандалам.
Ты дал мне душевное тепло, покой и умиротворение. Я была счастлива, как всякая земная девушка. Мне захотелось приходить с работы домой, к тебе – с этим потрясающим ощущением: когда знаешь, что тебя ждут. Ложиться к тебе под одеяло и согреваться тобой и глинтвейном.
Сидеть рядом и смотреть футбол, или фильм, и уже от этого быть счастливой. Читать книгу в тишине и покое. Выбирать с тобой мебель и цвет обоев, затариваться продуктами в супермаркете, по вечерам слушать свист кипящего чайника.
Любить небольшой дождь и легкий ветер, когда можно прогуляться под руку с тем, кто тебе действительно дорог. Зная, что через какое-то время вы окажетесь в теплой квартире, и ваше уединение никто не нарушит. И на ближайшие пару часов у вас не будет никаких других планов. А, возможно, до самого утра.
Парам, образующим свой собственный мир, внешние влияния в который не нужны, знакомо это чувство цельности. Влюбленные живут в коконе. Но с человеком, который ничего не может тебе дать, кроме душевного тепла – никакой интеллектуальной подпитки и стимула для развития, такой кокон – деградация.
Я знала: чтобы идти вперед, я не должна удовлетворяться этим.
С тобой я чувствовала себя полноценной частью окружающей действительности. Судьбы коллег, соседей, омещанившихся друзей и однокурсников перестали казаться мне скучными, обыденными и … э… загубленными. Я начала получать удовольствие от жизни в настоящем, а не в «блестящем будущем». Я перестала сочинять и вообще куда-либо стремиться.
Меня перестало мучить неудовлетворенное честолюбие. Нет, я не относилась к успехам других равнодушно. Но не было той белой, подстегивающей, здоровой зависти, которая должна быть. «Ну и зачем оно мне, я и так счастлива» - вот момент, когда человек умирает для истории.
Чем больше я думала о нашей возможной совместной жизни, тем явственнее во мне зрел протест против всего этого… Ну, типа глажения рубашек и оливье.
Я была готова к переменам, но не меняться. И мне было недостаточно всех этих «радостей совместного быта». Но с тобой они стали казаться мне привлекательными. И за это я себя ненавидела.
Периоды ненависти к себе бывали и раньше. Я ненавидела себя за лень, за недостаточную одаренность, за жизненную неприспособленность… но я никогда не ненавидела себя так сильно. За то, что позволила спустить себя с небес на землю. Я ненавидела омещанившуюся себя. Я хотела вернуть свою богемную легкость, свою жизнь, свои мечты.
Мы все хотим такой любви, о которой пишут романы и снимают в кино. Но, встретив её, не делаем ничего, чтобы сохранить. Не желая жертвовать ни комфортом, ни гордостью, ни тщеславием.
Мне хотелось украсить собой твой дом, согревать твою постель, иметь право быть рядом в любое время дня и ночи. И даже всю жизнь. Но я знала, что это невозможно. И не будет возможно никогда.
Ты тоже в это не верил. Ты говорил: «Ты возненавидишь наш брак: тебе будет казаться, что это из-за него ты не стала писателем, режиссером или ещё кем ты себя решила видеть. Ты будешь видеть причину в быту, во мне, в детях… да в ком угодно, кроме себя! Как сейчас ты находишь причину в работе, усталости, не признаваясь себе в том, что ты этого не хочешь. Написать роман. Потому что боишься. Вдруг окажется, что у тебя нет таланта – а, значит, у тебя нет причин думать, что ты чем-то отличаешься от других. Что ты такая же, как и все.»
Ты всегда говорил: тогда, и сейчас, что нужно жить реальной жизнью. И ты жил. Пока я плавала по волнам своего подсознания, пытаясь сделать из себя того человека, который мне был нужен. Вернее, не мне, а моему тщеславию.
Мне надо было приехать к тебе домой, зайти и сказать: «Я Аня, и я люблю вашего сына!». Хотя, скорее всего, из этого бы ничего не вышло.
Я иногда представляла, как бы мы жили вместе… По утрам, накормив тебя завтраком, проводив на работу, и выгуляв нашу собаку (у нас непременно была бы собака, хоть у вас это и не принято), я бы садилась за пишущую машинку и создавала свои романы… А вечерами в нашей квартире собирались бы друзья. Да и вдвоем нам бы всегда было, чем заняться.
Я прям это вижу: мы едем в тот маленький кинотеатр на 50 человек, тот, в котором ты смотрел «Аквариум», потом катаемся по ночному Ростову, заезжаем в магазин – купить тебе еды и мне бутылку вина, едем домой… и все супер. Реальная жизнь, реальные люди, реальная любовь. По началу вроде ничего... даже очень ничего. Кое-какие бытовые мелочи раздражают - не без этого - ну да ладно, на то они и мелочи.
В целом все хорошо, но проходит год, два... все по-прежнему хорошо, но чего-то не хватает. Ты понимаешь, что могло быть и лучше, краски не такие яркие, как ожидал, а, может, потускнели со временем. Каждый день начинает все больше напоминать предыдущий. И ты думаешь, неужели это все? А ведь впереди ещё долгие годы. Лет тридцать, а может и сорок. Какое-то время все продолжается по-старому, с вспышками нежности, ревности, страсти и того, что когда-то напоминало любовь. Но я все реже встаю раньше, чтобы приготовить тебе завтрак и все чаще выпиваю по вечерам. Хожу гулять одна – ничего такого, просто по улицам, посидеть на лавочке, подумать о жизни.
Из нашей спальни я чаще и чаще перебираюсь с ноутом на кухню, потому что выносить друг друга становится все сложнее. Меня начинают раздражать передачи, которые ты смотришь, музыка, которую слушаешь, твои жесты, слова и осознание, что вот отсюда мне никуда не деться. Потому что я сама это выбрала.
И уже ничего не остается: ни страсти, ни нежности, ни любви… ни дружбы, которую мы оба так ценим. Я не могла этого допустить. Ведь самое худшее – ни быть покинутой, ни покинуть самой, а проснуться однажды и понять, что человек, которого ты любил больше всех остальных, вместе взятых, уже ничего не значит.
Да, я убедилась: то, о чем мечтает каждая девушка, на меня наводит лишь скуку и разочарование. Жалеть о том, что у нас нет будущего – все равно, что завидовать окружающим – тем, которые проживают свои жизни, как миллионы прочих.
Сколько мы были бы счастливы? Год или два, а потом появись бы пресыщенность, скука, ненависть и сожаление.
А может, наоборот – нам вполне бы хватало друг друга и наши пороки не получили бы развития. Но мы этого уже никогда не узнаем.
С тобой я поняла: для счастья необязательно достигать заветных вершин, можно остановиться где-то на полпути и уже стать счастливым … но нужно ли мне было такое счастье? Я спрашивала себя: неужели счастье – это всего лишь держать за руку того, кого любишь? А как же красная ковровая дорожка? Мировое признание? Место в истории? Я вспомнила все, о чем я мечтала в детстве и позже… особенно в детстве. Могла ли я обмануть ожидания той маленькой девочки? И ради чего? Ради того, чтобы стирать носки и готовить завтраки человеку, которого больше интересует мнение окружающих, чем мое.
Когда девочки мечтали о мальчиках, которые их полюбят и новых платьях, я мечтала о том, что однажды проснусь знаменитой. Я не могла предать эту маленькую девочку. Я не могла предавать себя.
Я ухватилась за тебя, как вампир за последнюю возможность напиться человеческой крови. Почувствовать себя живущей в реальности – пусть я её и презираю. Моя башня из слоновой кости угрожающе накренилась, но я не дала её разрушить.
Но ты был прекрасным дополнением к моей новороссийской жизни тех лет – такой тихой, такой размеренной, такой серой. Мне вспомнился диалог с подругой-поэтессой одним летним вечером 2009 года:
- Я вдруг увидела себя, влюбленную в Раса, со стороны. Мне это показалось настолько банальным, мещанским…
- Я тебе открою тайну – это не «кажется» - это действительность.
И я боялась этой действительности.