Не слыхать голосов на базаре,
Опустевшие улицы пыльны.
Средь обугленной рвани и гари
Только ветер гудит замогильно.
За стеной городскою,под небом,
Прусской синькой раскрашенным блекло,
Кадмий с охрой букетом нелепым
Трав сухих, захлебнувшихся в пекле.
Где в оазисах нежные жёны
Наслаждались тенистым покоем,
Средь скелетов деревцев пожжённых
Человечии кости горою.
Липкий ужас в истлевших глазницах
Черепов, аккуратно сложённых,
С глубины пирамиды сочится.
И предсмертные слышатся стоны
В диких воплях ворон ненасытных.
Ищут кус недотлевшей добычи.
Будет мясо, пока будут битвы!
Пир-горою,на радости птичьи...
Где-то снова итожится опыт,
Вызревают походные планы,
В отдалении слышится топот
Разудалых коней Тамерлана...
Долго думать-разглядывать можно.
Но как горько, что краски палитры,
Что нашёл для картины художник,
Как предвиденье,жовто-блакытны...
Верещагина страшной картины,
К человеческим душам нетленным,
Всем во веки веков убиенным,
Посвящение,-присно и ныне...