Тюлень:
кинь мне темку для рассказа, 10 минут
Котяра:
детский психолог-извращенец, которого убили родители ребёнка-жертвы
Тюлень:
не в моем стиле, но попробую
-Дай закурить.
Протягиваю мятую пачку. Осторожно зажигает спичку. Затягивается. Думает. Идет мыть руки.
-Какого?..
По чистому плиточному полу липкие красноватые следы от её тяжелых кроссовок. "Придется ещё и пол мыть"- читаю её мысли.
Куда деть тело - моя забота. Жена никогда об этом не думает. Она - человек чистого искусства.
Я помню её ещё на первом курсе медицинского - резкий, как бритва, взгляд и уверенные движения изящных рук. Уже тогда ходили слухи о неизвестном убийце, зверски расправлявшемся с жертвами. Когда я с ней только познакомился, она так изучающе, словно людоед, меня оглядела... Я сразу решил: не убьет за месяц - женюсь. Она всё поняла и смилостивились. Уже двенадцать лет вместе. Слухи о необъяснимых смертях обросли бородами и легендами, хотя время от времени мне так же приходилось наблюдать её точные и безукоризненные движения, острые инструменты и тяжелые военные кроссовки, выглядывающие из под безукоризненно белого костюма с мелкой росписью красных капель на белом же фартуке, так же думать, куда бы деть тело. Точнее - останки.
На сей раз случай особенный. Жертва - детский школьный психолог. Педофил, что не редкость. Но из-за этой скотины третьеклассник Евгений, Женька, сын, почти не говорит и не ест уже вторую неделю. Что-то вроде затяжной депрессии. Ладно хоть никакой инфекции...
Психолог умирал медленно. Жена дело свое знает. Так и надо им, пидарасам, извращенцам. Вон, рожа смазливая теперь как красиво улыбается...
Да, надо ещё пол вытереть. Как она так испачкала кроссовки? Ладно, не важно. Нужно поскорее расправиться со всем и ехать домой.
Или даже встретить рассвет на трассе.
Романтично, правда?..