Вот стол. Вокруг — ни стула,
мир окружающий молод и не сутулится.
Смотрю в окно, за окном сутуло
в гору взбирается пожилая улица
дом за домом в кромешное неизбежное.
А здесь доска, паршивая, если честно,
и тоска — юная, нежная,
чуть разбавленная отсутствием полукресла,
щедро сдобренная наличием полуострова,
с блеском ленточек, мельканием корочек
с синевой вечера, что ближе коричнева,
имени отвоеванных корточек.
Вот ножки. Выгнуты, вогнуты,
скрепы початые, пряный посол.
Через окно выбираюсь из комнаты —
не собираюсь влезать под стол.