Отступать начала ночь не так уж давно,
И три Музы на облаке хлещут вино,
Рядом с ними отложены в белый туман
Кисть и книга, гитара. У каждой – стакан
И они говорят о творцах и певцах,
Та, что с книгой, одна не покажет лица.
«Рисовать моя может в раю и в аду,
Я на мира вершину ее проведу…
Но она иногда забывает меня
И грустит, свой талант безнадежно кляня».
«Понимаю. Моим распевать – что дышать,
Им не могут ни бури, ни гром помешать,
Но послышится только язвительный смех –
И умолкнут, свой голос оставив навек».
Трое пьют, не пьянея от слов и вина,
И дрожит на забытой гитаре струна,
Из-под кисти на облако катится цвет…
Только в книге движения творчества нет.
«Дорогая подруга, прошу, не молчи!
Хочешь – плачь, хоть на все небеса прокричи.
В настроеньи твоем виноват твой поэт?
Хочешь – в ад ему лично устрою билет?».
Муза слабо откашлялась после вина,
И подругам ответила правду она:
«Мне недолго осталось смеяться и пить –
Подопечный зарекся себя погубить,
Неподвластны мне мысли в его голове…
Тот, кто вверен мне, больше не смотрит наверх».
Разливая вино, задрожала рука,
И нахмурилась Муза Художеств слегка:
«Но такое бывает. Есенин, Ван Гог –
Мы великих теряли, но смерти порог
Нас не тронул. Мы в новых мечтах оживем.
Не волнуйся – другого поэта найдем!».
Обняла наша Муза колени в тоске,
Одиноко скатилась слеза по щеке:
«Очень жаль, но мой срок в этот раз истечет:
Тот парнишка – последний, в ком Слово живет.
Он умрет, не оставив надежды на то,
Что однажды я все же закончу свой том,
Труд веков, посвященный гармонии тьмы
И вселенского света, причудам зимы,
Но и радостям лета… как жаль, что и я,
Как бессчетные люди, творцы и друзья,
Кану в Лету бесследно, прервав свой полет.
Как же жаль… что поделаешь – время не ждет».
Пять секунд тишины – и, схватив инструмент,
Разорвавши непрочного облака тент,
Та, что музыкой правит в сознаньях людских,
Вдруг воскликнула, криком пугая других:
«Меланхолию – в сторону! Хватит скорбеть!
Собирайтесь, вы двое – мы можем успеть!
Где тот город, где этот несчастный живет?
Он не слышал, как Муза для мира поет,
Он не видел, как Муза рисует восход –
Мы покажем ему, и он тут же поймет,
Что покинуть сей мир слишком рано решил,
Что талант закопать и забыть поспешил!».
«Я согласна! Идем, только кисть подберу…
Краска, музыка – вместе помогут перу!
Этот мир так прекрасен, что твой ученик
Непременно поймет, что он рано поник,
Что увидеть, попробовать столько всего
Нужно в мире, что смерть не дождется его!».
Руки тянут вдвоем, помогают ей встать,
Улыбаются ярко – рассвету под стать.
«Мы поможем, Поэзия! Только не плачь…
Дура, горе-художница, кисточку спрячь,
Солнце сделаешь синим – и хаос, привет!
Словно нам без того неприятностей нет…»
«Убрала, извини. Отправляемся в путь –
Одному безрассудному веру вернуть!».
«Только ты проставляешься, если спасем,
И мы песню с тобою напишем вдвоем!
Пусть он каждой из нас посвятит что-нибудь,
Если вновь в мир искусства сумеет шагнуть!»
Над разорванным облаком в сизых лучах
Кто-то в небо восходит, неся на плечах
Небывалое солнце. И чудится мне:
Одинокий поэт улыбнется во сне.