«Что было, то было…» - мне пела пластинка.
Не вечер ещё, но закат заалел.
«Сама полюбила», - ох, эта грустинка! -
«Сама полюбила, никто не велел»…
Швея, санитарка в больнице и токарь –
Вот юной москвички военный удел.
По воле призванья, стремленья и рока
Певицею стала - никто не велел.
Воспела всем сердцем и чувством бескрайним
Мамаев курган и рязанских мадонн,
Приволжский причал и Созвездье Гагарина,
Степей ковыли и вечерний тот звон.
А в жизни бывает лишь раз восемнадцать
И лет, и мгновений, но мама не спит
И всё не велит, не велит целоваться.
Лишь снег за окошком валит и валит.
Пуховый платок оренбургский согреет
Не так, как мелодия вашей души.
Звенят в ней весны соловьиные трели,
И шепчут стихи над рекой камыши.
Рябина тоскует – ей дуб всех дороже,
Зелёная ивушка, стёжка, рассвет…
Вот с горочки кто-то спустился - и что же? -
Тревожит и манит черемухи цвет.
Моряк молодой на побывку приехал,
На солнце блестят якоря, ордена,
Подруга его для девчат не помеха…
Гармошка всё ярче, надрывней струна!
«Сама я, наверно, во всем виновата,
Что нет у меня долгожданной любви»…
Вы были народа любовью богаты,
Всегда обожаема, лишь позови!
Певицу щадила афганская пуля
И не зажимала чиновничья власть.
Людмилы не стало в девятом. В июле…
Но песня допета. Не оборвалась.
Она исцеляет простором великим
Родимой земли, и за это - поклон.
Восходит над миром Созвездие Зыкиной –
Таланта ярчайшего наших времён.