Шумит, колышется могучий.
Он по размаху нам сродни.
Но как томительно тягучи
На корабле пустые дни.
О всем успеешь передумать
И пережить, вторгаясь в даль,
Мечты и чаянья Колумба
И Чайльд-Гарольдову печаль.
О суше встрепенешься болью,
И, задымленные слегка,
Из одичалого раздолья
На миг возникнут берега,
Событий памятные числа
И ложный блеск пройденных стран.
И снова предо мной лучится
Широкой зыбью океан.
Белеют облака в лазури,
И вдруг, откуда ни возьмись,
Нагрянет шквал — предвестник бури,
И вот уже померкла высь,
И волны мчатся, закипая,
Переходя в крутой галоп,
Как будто конница лихая
Со сталью сабель наголо.
И мне отрадны перекаты,
И этот рев, и гул, и плач,
И ветра бурные сонаты
На деревянных струнах мачт.
1926