Здравствуйте, уважаемые поэты и гости Лирического Героя,
с Вами Арина Бастракова.
Сегодня я открываю новую рубрику "Лирический обзор". В этой рубрике я буду знакомить Вас с творчеством и биографиями поэтов, которые мало известны или совсем неизвестны в поэтических кругах и широкой публике.
Известность и удача - дамы довольно капризные, одним Поэтам повезло, их знают, читают и любят независимо от того, что они давно покинули этот мир, другие остались за кадром, не смотря на то, что были не менее талантливы и писали замечательные стихи.
Вот о таких Поэтах и Поэтессах я и буду писать в моих обзорах, которые будут выходить 1-2 раза в неделю.
/Арина Бастракова/
Сегодня я хочу познакомить Вас с Николаем Глазковым.
Никола;й Ива;нович Глазко;в (30 января 1919, село Лысково Нижегородской губернии — 1 октября 1979, Москва) — советский поэт, переводчик.
Биография
Родился в семье юриста Ивана Николаевича Глазкова (род. в 1894). В 1923 его семья переехала в Москву. Отец, юрист Московской городской коллегии защитников, был арестован 18 марта 1938 года и 4 июня того же года расстрелян[1].
Стихи писал с 1932 года. С 1938 учился на филологическом факультете Московского государственного педагогического института. В армию не призывался по состоянию здоровья.
В 1939 вместе с Юлианом Долгиным основал неофутуристическое литературное течение «небывализм» и выпустил два машинописных альманаха, за что в 1940 году был исключен из института.
В 1941 по рекомендации Николая Асеева был принят в Литературный институт, где учился с перерывами до 1946 года.
Начиная со второй половины 1950-х годов жил литературным трудом.
В 1966 снялся в эпизодической роли «летающего мужика» Ефима в фильме Андрея Тарковского «Андрей Рублёв».
Скончался в Москве в 1979 году. Похоронен на Востряковском кладбище.
Творчество
Несмотря на признание таланта Глазкова в профессиональной среде, стихи его длительное время не публиковались из-за полного несоответствия требованиям советской пропаганды и цензуры. Начиная с 1940-х годов, Глазков изготавливал самодельные сборники, ставя на них слово «самсебяиздат», тем самым положив начало такому явлению, как самиздат (см.: Л. Лосев. Крестный отец Самиздата. - "Континент", № 23). В декабре 1959 Глазков напечатался в самиздатовском журнале «Синтаксис» Александра Гинзбурга, и это был последний случай его участия в неофициальной литературной жизни.
Из воспоминаний Росины Глазковой: "...в 1956 году летом поэт В. Д. Фёдоров ездил по своим издательским делам в Калинин. А директором издательства был его однокашник по Литературному институту Александр Парфёнов. И в это же издательство мой муж, поэт Николай Глазков, предложил свою первую книгу стихов. Фёдоров сам вызвался отредактировать книгу и, получив "добро" от издательства, сделал это тщательно и со вкусом. А Парфёнов вдруг засомневался из каких-то соображений, выпускать ли эту книгу. И тогда Фёдоров заявил ему, что человек во всех ситуациях, как бы они ни были затруднительны, не должен идти на компромисс с обстоятельствами, а раз дал слово, то и надо держать его. Он сказал это очень сурово. И книга вышла. (в 1957 году) А Глазков после этого звал Васю - Фёдоров-первопечатник..." Это была первая книга стихов "Моя эстрада", тиражом 5 тысяч экз.
Начиная с 1957 года, у Глазкова вышло более 10 сборников стихов и переводов, но лучшие его стихи 1930—1950-х годов в эти сборники включены не были, а включенные подвергались значительным цензурным искажениям. И Вольфганг Казак в «Лексиконе русской литературы XX века», и Евгений Евтушенко в антологии «Строфы века» отмечали, что многие публиковавшиеся стихи Глазкова были написаны нарочито небрежно, фактически превращены в пародию на официальную советскую поэзию.
Книги, адекватно представляющие творчество Николая Глазкова, появились лишь в 1980—1990-х годах.
*Материал из Википедии — свободной энциклопедии.
Страничка Н. Глазкова в Википедии: http://ru.wikipedia.org/wiki/,_
Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 30 апреля 2012; проверки требуют 14 правок.
фото Н. Глазкова с сайта Русская Поэзия http://rupoem.ru/glazkov/all.aspx
Стихи Николая Глазкова:
Когда автор не известен...
Пускай нам живописец не знаком,
Он требует подхода осторожного -
И мы его работу назовем
Картиной неизвестного художника.
Он числится в музее, как и тот,
Который славен именем и отчеством.
Его изобразительных работ
Никто не назовет народным творчеством.
А поговорку, сказочный сюжет,
Который чрезвычайно занимателен,
Былину тех, частушку этих лет
Должны назвать прозаик и поэт
Трудами неизвестного писателя!..
Талантливо творил во все века
Коллега наш, неутомимый праведник.
На главных площадях наверняка
Ему давно пора поставить памятник!..
Николай Глазков. Вокзал.
Стихотворения, поэма.
Москва: Советский писатель, 1976.
* * *
За неведомым бредущие,
Как поэты, сумасшедшие,
Мы готовы предыдущее
Променять на непришедшее.
Не тужи о нас. Нам весело
И в подвале нищеты;
Неожиданность инверсии
Мы подняли на щиты.
1943
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.
* * *
Куда спешим? Чего мы ищем?
Какого мы хотим пожара?
Был Хлебников. Он умер нищим,
Но Председателем Земшара.
Стал я. На Хлебникова очень,
Как говорили мне, похожий:
В делах бессмыслен, в мыслях точен,
Однако не такой хороший.
Пусть я ленивый, неупрямый,
Но все равно согласен с Марксом:
В истории что было драмой,
То может повториться фарсом.
* См. Хлебников.
1945
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.
* * *
Успенская церковь в Кондопоге
Она торжественно красива,
В ней величавость благородства,
А рядом, посреди залива.
Торчат отходы производства.
В ней эстетическая сила —
И я б хотел, чтоб церковь эта
На труд и подвиг вдохновила
Технолога, а не поэта!..
Чтоб дядя самых честных правил
На комбинате, всем известном,
Храм совершенный сопоставил
С промышленным несовершенством!..
Чтоб бесполезные отходы
Не загрязняли больше воду,
А стали приносить доходы
И государству, и народу!
Николай Глазков. Вокзал.
Стихотворения, поэма.
Москва: Советский писатель, 1976.
* * *
Глухонемые
Когда я шел и думал - или-или,
Глухонемые шли со мною рядом.
Глухонемые шли и говорили,
А я не знал - я рад или не рад им.
Один из них читал стихи руками,
А два других руками их ругали,
Но как глухонемой - глухонемых,
Я не способен был услышать их.
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.
* * *
Баллада о трактористе и ритуальном камне
Парень из Аскиза — тракторист.
Обучался в школе с детских лет.
Он по убежденью атеист
И не верит в старый бабкин бред,
Будто идол — жалкий истукан
Помогает женщине родить.
Тракторист поездил в Абакан,
Чепухи не станет городить!..
Тракторист свой трактор развернул
И на полпути к родным полям
Гусеницей камень саданул —
Раскололся идол пополам.
Покарал аскизец молодой
Камень, коему пять тысяч лет,
Ну, а камень многовековой
Тракториста покарает? Нет!
Зря из рода в род
В гранитный рот
Выливали женщины арак1,
А ведь камень тот
Не ест, не пьет.
Разумеется, все это так.
Тракторист в своих сужденьях здрав,
Преподал урок наглядный всем —
И теоретически он прав,
А практически не прав совсем!..
Он от чистой действовал души,
Идолу тому не знал цены.
Он не понимал, как хороши
Изваянья давней старины.
Зря со страстью прогрессивной всей
Поломал аскизец молодой
Камень, украшающий музей,
Экспонат со славой мировой!
Примечания:
1. Арак — молочная водка. Обратно
Николай Глазков. Вокзал.
Стихотворения, поэма.
Москва: Советский писатель, 1976.
* * *
Боярыня Морозова
Дни твои, наверно, прогорели
И тобой, наверно, неосознанны:
Помнишь, в Третьяковской галерее -
Суриков - "Боярыня Морозова"?..
Правильна какая из религий?
И раскол уже воспринят родиной.
Нищий там, и у него вериги,
Он старообрядец и юродивый.
Он аскет. Ему не нужно бабы.
Он некоронованный царь улицы.
Сани прыгают через ухабы,-
Он разут, раздет, но не простудится.
У него горит святая вера.
На костре святой той веры греется
И с остервененьем изувера
Лучше всех двумя перстами крестится.
Что ему церковные реформы,
Если даже цепь вериг не режется?..
Поезда отходят от платформы -
Это ему даже не мерещится!..
На платформе мы. Над нами ночи черность,
Прежде чем рассвет забрезжит розовый.
У тебя такая ж обреченность,
Как у той боярыни Морозовой.
Милая, хорошая, не надо!
Для чего нужны такие крайности?
Я юродивый Поэтограда,
Я заплачу для оригинальности...
У меня костер нетленной веры,
И на нем сгорают все грехи.
Я поэт ненаступившей эры,
Лучше всех пишу свои стихи.
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.
* * *
В силу установленных привычек
Я играю сыгранную роль.
Прометей - изобретатель спичек,
Но отнюдь не спичечный король.
Этот дар дается только даром,
Но к фортунным и иным дарам
По путям, проверенным и старым,
Мы идем, взбираясь по горам,
Если же и есть стезя иная,
О фортунных и иных дарах,
То и дело нам напоминает
Кошелек, набитый, как дурак.
У него в руках искусства залежь,
Радость жизни, вечная весна,
А восторжествует новизна лишь,
Неосознанная новизна.
Славен, кто выламывает двери
И сквозь них врывается в миры,
Кто силен, умен и откровенен,
Любит труд, искусство и пиры.
А не тот, кто жизнь ведет монаха,
У кого одна и та же лень.
Тяжела ты, шапка Мономаха,-
Без тебя, однако, тяжелей!
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.
* * *
Ворон
Черный ворон, черный дьявол,
Мистицизму научась.
Прилетел на белый мрамор
В час полночный, черный час.
Я спросил его: - Удастся
Мне в ближайшие года
Где-нибудь найти богатство?-
Он ответил: - Никогда!
Я сказал: - В богатстве мнимом
Сгинет лет моих орда,
Все же буду я любимым?-
Он ответил: - Никогда!
Я сказал: - Невзгоды часты,
Неудачник я всегда.
Но друзья мои добьются счастья?-
Он ответил: - Никогда!
И на все мои вопросы,
Где возможны "нет" и "да",
Отвечал вещатель грозный
Безутешным НИКОГДА!..
Я спросил: - Какие в Чили
Существуют города?-
Он ответил: - Никогда!-
И его разоблачили!
1938
Русская советская поэзия.
Москва: Художественная литература, 1990.
* * *
Воспоминание о будущем
(Подражание)
Вероятно, скажу - не совру,
Обожаю правдивые вести:
Баклажаны мечут икру,
Они рыбами были прежде!
На одной из незнамых планет
Они плавали в океане -
И морской фиолетовый цвет
Сохранился с тех пор в баклажане!
Где еще мы лиловость найдем?
Странный цвет баклажана-растенья
Говорит о его внеземном,
О небесном происхожденьи!
Но, на грешную землю попав,
Баклажаны утратили заводь.
Не имея возможности плавать,
Отказались от игр и забав.
Космонавты их к нам привезли -
Заскучали у нас баклажаны,
Ибо почва и климат земли
Оказались для них нежеланны.
Так по логике странных вещей
Существуют еще перегибы -
На планете у нас в овощей
Превращаются резвые рыбы!
Николай Глазков. Вокзал.
Стихотворения, поэма.
Москва: Советский писатель, 1976.
* * *
Вот идет состав товарный.
Слышен окрик матерный.
Женщины - народ коварный,
Но очаровательный.
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.
* * *
Когда грузил баржу, немало
Тяжелых бревен перенес,
И мне вода напоминала
Стволы развернутых берез.
И мир во всем многообразии
Вставал, ликуя и звеня,
Над Волгой Чкалова и Разина
И Хлебникова, и меня!
* * *
Лапоть
Валялся лапоть на дороге,
Как будто пьяный,
И месяц осветил двурогий
Бугры и ямы.
А лапоть - это символ счастья,
А счастье мимо
Проходит, ибо счастье с честью
Несовместимо.
В пространстве, где валялся лапоть,
Бродил с гитарой
НН, любивший девок лапать,
Развратник старый.
НН любил читать Баркова
И девок лапать,
И как железная подкова
Валялся лапоть.
И как соломенная крыша,
И листья в осень...
То шел бродяга из Парижа
И лапоть бросил.
Под ним земные были недра,
Он шел из плена.
Бродяга был заклятый недруг
Того НН-а.
Была весна, и пели птички.
НН стал шарить
В карманах, где лежали спички,
Чтоб лапоть жарить.
И вспыхнул лапоть во мраке вечера,
Подобный вольтовой дуге.
Горел тот лапоть и отсвечивал
На всем пространстве вдалеке.
Какой-то придорожный камень
Швырнув ногой,
Бродяга вдруг пошел на пламень,
То есть огонь.
А лапоть, став огня основой,
Сгорел, как Рим.
Тогда схватил бродяга новый
Кленовый клин.
Непостижимо и мгновенно,
Секунды в две,
Ударил клином он НН-а
По голове.
Бить - способ старый, но не новый
По головам,
И раскололся клин кленовый
Напополам.
Тогда пошел НН в атаку,
На смертный бой,
И начал ударять бродягу
Он головой.
Все в этом мире спор да битва,
Вражда да ложь.
НН зачем-то вынул бритву,
Бродяга - нож.
Они зарезали друг друга,
Ну а потом
Они пожмут друг другу руку
На свете том.
1942
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.
* * *
Лез всю жизнь в богатыри да в гении,
Небывалые стихи творя.
Я без бочки Диогена диогеннее:
Сам себя нашел без фонаря.
Знаю: души всех людей в ушибах,
Не хватает хлеба и вина.
Даже я отрекся от ошибок -
Вот какие нынче времена.
Знаю я, что ничего нет должного...
Что стихи? В стихах одни слова.
Мне бы кисть великого художника:
Карточки тогда бы рисовал.
Я на мир взираю из-под столика,
Век двадцатый - век необычайный.
Чем столетье интересней для историка,
Тем для современника печальней!
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.
* * *
Н. В.
Летний лес великолепно ласков.
Если есть река, пригож вдвойне —
Серебристой радуюсь волне,
Южный ветерок похож на сказку.
Человеку хорошо тогда:
Есть где обрести свободу духа!
Встретится русалка-молодуха,
С ней еще приятнее вода!
Камыши беседуют с осокой,
Отблеск солнца прыгает, резвясь.
Мудрый лес, великий и высокий,
Ублажает в благодатный час.
Глазков, Н. Поэтоград.
Москва: Молодая гвардия, 1962.
* * *
Мне нужен мир второй,
Огромный, как нелепость,
А первый мир маячит, не маня.
Долой его, долой:
В нем люди ждут троллейбус,
А во втором - меня.
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.
* * *
Моя жена
Не две дороги светлого стекла,
Не две дороги и не две реки...
Здесь женщина любимая легла,
Раскинув ноги Волги и Оки.
Запрокинув руки рукавов
И золото своих песчаных кос,
Она лежит на ложе берегов
И равнодушно смотрит на откос.
Кто знает, что она моя жена?
Я для нее не пожалею строф,
Хотя не я дарил ей кружева
Великолепно связанных мостов.
Она моя жена, а я поэт...
Сто тысяч раз изменит мне она,-
Ни ревности, ни ненависти нет:
Бери ее, она моя жена!
Она тебя утопит ни за грош:
Есть у нее на это глубина,
Но, если ты действительно хорош,
Возьми ее,- она моя жена.
Возьми ее, одень ее в гранит,
Труды и камни на нее затрать...
Она такая, что не устоит
И даст тебе все то, что сможет дать!
1950-1951
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.
* * *
Севанская форель
Рыболовы взяли да рискнули,
А была у них благая цель:
Запустили в воды Иссык-Куля
Добрую севанскую форель.
Мы последствий не предвидим часто,
Не всегда удачна параллель:
В Иссык-Куле хищницей зубастой
Стала безобидная форель.
И не можем мы сказать, ликуя:
— Хорошо, что ход форели дан!..—
Плохо, что исчезла в Иссык-Куле
Рыба превосходная — осман!
Николай Глазков. Вокзал.
Стихотворения, поэма.
Москва: Советский писатель, 1976.
* * *
Сентябрь
1
Сентябрь, он осени начало...
А может, продолженье лета?
В такую пору не печалью,
А радостью душа согрета.
Тропинки манят и поляны:
Есть белый на лесной опушке,
Есть и опята, и волнушки.
В грибное царство утром рано
Уйдут молодки и старушки.
2
Грибочек превосходный белый,
А рядом с ним второй и третий
Люблю ловить у старых елей.
Осенний лес красив и светел,
Чудесен даже поределый.
Когда волну волнушек встретил,
Есть смысл прийти с корзиной целой!
3
Люблю сентябрь лесных скитаний,
Естественность грибных исканий.
Набрать грибов стараюсь, чтоб
Осмыслить пору увяданий.
Чертоги чудные чащоб
Красивее стандартных зданий,
Естественней и первозданней!
4
Сентябрь — богатый месяц года,
Влюбленный в Деву весельчак.
Его роскошная природа
Трехцветный подымает флаг.
Он щедр на фрукты, корнеплоды,
Чудесный лекарь и добряк.
Кричат о сотнях тысяч благ
Его сады и огороды!
5
Торжественно шуршит прибрежный лес,
А рядом с ним стоит великий город.
На улицах его шумит прогресс,
Естественность в лесу приют находит.
Что лучше? Трудно разобраться здесь.
Когда пора осенняя приходит,
Есть в ней и красота, и стужа есть.
6
До Палестины долетают птицы,
Однако там им Подмосковье снится,
Листы берез на заводях и склонах,
Голубоватой осени страницы
И кроны сосен, а не пальм зеленых.
На Юге нет такого увяданья,
Унылого очей очарованья!
7
Дожди осенние надели
Осенний пасмурный наряд,
Листва ложится на панели,
Газоны тускло пожелтели,
И город осени не рад.
Но за городом осень — диво:
Успокоительно красива!
8
Не лучезарно небо — серо-бело,
И многие спешат укрыться в норы,
Но величаво роща пожелтела,
Оранжево сияют косогоры.
Чиста вода у золотого бора,
Купаться хорошо в такую пору!..
Есть в этом польза для души и тела!
Глазков, Н. Поэтоград.
Москва: Молодая гвардия, 1962.
* * *
Стихотворения Николая Глазкова взяты с сайта Русская Поэзия http://rupoem.ru/glazkov/all.aspx
Уважаемые авторы, надеюсь, что Вам понравилось творчество этого замечательного поэта, будем рады, если Вы поделитесь с нами Вашими впечатлениями о стихах Николая Глазкова.
Ведущая Лирического обзора - Арина Бастракова.