Они говорили, мол, он совсем чудак.
Не знает различий между добром и злом; не курит со всеми, только жует табак, и пишет о чём-то, свой прерывая сон. Он любит науку — грезит о небесах; железные крылья могут помочь взлететь: болты и шурупы, стали-титана сплав и вера с надеждой — те, что прибудут впредь.
Они говорили, парень пропал, беда.
Нет кучи девчонок, как и толпы друзей. И если зависнет, то на КП игра, а если веселье — то у других людей. И нет интереса в клубах внутри толпы, и не развлекает пьянство его и брань. Он вечно читает книги и СМИ, поёт серенады и наблюдает вдаль за рядом прохожих.
— Что в его голове?
Ему интересно видеть чужую жизнь на лицах и в жестах, зная всегда, везде; готовя расчёты, кто заберётся ввысь, а кто не успеет или падёт на дно, эмоции честно передадут контраст.
Но люди считают:
— Юноше не дано познать все ошибки, воспринимая нас.
Они возмущались:
— Как это, Бога нет?!
А он отвечал им:
— В этом-то вся беда. Погибли народы — тысячи за секрет привычного мира, шедшего в никуда. И если когда-то Бог этот всё же был, давно попрощался с людом своих годов, иначе такого он бы не допустил: падения в бездну, гнев и сожжённый кров.
На что, улыбаясь, тыкали — «атеист!»
«А парня крестили!» — кто-то сказал в ответ.
Его заклеймили — девственно-чистый лист, с рождения в воду и прямиком на свет.
И он заявляет:
«Вера моя чиста. Я верю, что свыше есть, кто лишён оков, но он неизвестен».
Выводы как вода; для них это ересь, что состоит из слов.
Они насмехались:
— Ты ещё не готов к реалиям быта и городской среде. Проблемы возникнут…
— Это…
— Не надо слов, твоих размышлений хватит для нас вполне. Живая реальность душит и рвёт вовсю — на грёзы и мысли сущности наплевать.
Но он не сдаётся — это же ни к чему, среди обоюдных рвёт на запрет печать. Привычное миру хочется изменить — найти доказательств, истин большой мешок и только открыть им, только глаза открыть!
Но вряд ли из действий выйдет какой-то толк.
Они говорили… Нет, продолжали рвать;
За каждую мелочь дёргали только так. Боятся, наверно, как и родная мать, мол, вырастит парень — будет совсем дурак. Людей не волнует, что он стремится ввысь, не интересует космоса красота.
Домашние стены выполнят их каприз, привычные шторы скроют семей дела.
По рюмке на праздник выжжет из душ вопрос:
«К чему мне стремиться?» — враз превращая в грязь. Мечты и надежды — с будущим под откос за тёплую старость, нервы и с кем-то связь.
Найдутся, конечно, те, кто готов помочь, как будут и те, кто порвут Ариадны нить,
Но в небе всё время звёзды сияют в ночь
И это — причина
Вечно стремиться Жить.