Я ехала в троллейбусе. Томилась,
Вокруг всё плавил летний знойный день,
Как вдруг, внимание переключилось
На двух, вошедших с улицы, людей.
Он и Она. Он — писаный красавец,
В явь воплощенный сказочный герой,
Фигура, рост, осанка — всем на зависть!
Во всём тот парень был хорош собой.
Но привлекал не столько красотою,
Как чем-то нереальным, неземным,
Всё в нём дышало, искрилось любовью
К ней, что вошла в троллейбус вместе с ним.
Как нежно он держал её за руки,
Как трепетно внимал её словам,
И, словно голубь со своей голубкой,
О чём-то тихо, томно ворковал.
А вот она — увы! Была горбунья.
Но, чувством озарённая своим,
Цвела, как роза, рядом с принцем юным,
И мир вокруг принадлежал двоим!
И вопрошала я в недоуменьи:
Он очарован? Женщиной такой?
И, вдруг увидела, что к сожаленью
Тот сказочный красавец был ...слепой!...
Простите! Я их вовсе не судила,
Услышав в мыслях мнение своё:
(- Она его за красоту любила,
Но как, за что он полюбил её?)
Слепому в мире сложных поворотов,
Где зрячему непросто выживать,
Наверное, немало «доброхотов»
Глаза пытались «правдой открывать».
Но так судьба двоих соединила,
Был в этом Высший замысел такой,
Его — красивым телом наградила,
Её — красивой, ангельской душой.
А жизнь одна. Кому какое дело?
Важна не внешность.
И любовь не зла.
Он был горбунье идеалом тела,
Она слепому зрением была.
. . . . . . . . . .
Небесным нимбом ауры светились
Одной дугой сиянья на двоих,
И где-то в небе Ангелы молились,
От всех невзгод оберегая их.