Фридрих Ницше.
«Книга для всех и ни для кого»
Мой перевод философского трактата в мою поэтическую форму.
Если кому- либо это понравится, я продолжу перевод.
Жду отзывов.
* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *
Он десять лет в горах один скитался.
В его друзьях орёл с змеёю были,
И в гордом одиночестве там плыли,
Лохмотья туч, где он свободой наслаждался,
С Великим духом, одиночества своим.
В исканьях смысла бытия неутомим,
Там придавался размышленью ежедневно,
И жизнью этой был доволен, несомненно.
Как камень, что в потоке точится водой.
Шлифуемся и мы напором мыслей, дум.
И вот вопрос Светилу задаёт мятежный ум:
- О Солнце дай ответ, постой,
Ведь если б не было кому светить,
Ты счастливо могло бы жить?
Ты светишь мне, орлу, змее,
И всё живое на Земле
Несёт тебе свою хвалу,
Ты разрываешь холод, мглу.
Сейчас я как пчела, в которой много меду.
Добытой мудростью готов делиться я своей,
Рождённой мной идеи дать бы ходу,
И миллионы рук избавить от цепей!
Чтоб вновь безумство мудрецы воспели,
А нищие богатство, что у них.
Спущусь я вниз как ты, чтоб люди зрели,
Священной правды и природы стих!
Благослови меня, всевидящее Око!
Что к счастью зависть не питает,
Чтоб стал я облаком, что влагу проливает,
Избавив жажду у стоящих одиноко.
Взгляни, ведь чистым небо хочет быть,
А Заратустра - человеком,
Опять в горах под небесами плыть,
И наслаждаться там успехом.
ЧАСТЬ 2
И вот долина лес вокруг,
На встречу старец вышел вдруг,
Что бросил келью свою,
Коренья ищет он в краю.
О, Заратустра! Это ль ты?
Как изменил твои черты,
Мятежных гор крутой бальзам,
Но изменился я и сам!
Тогда свой прах на гору нес!
Теперь в долину ты спустился.
Не уж то к людям устремился,
Им поджигателя принес?
Преобразился, стал ребёнком!
Проснулся ты, но люди спят.
И в мире нашем так жестком,
Ты будешь проклят и распят!
Люблю людей я очень сильно!
На это старец молвил так:
- И я любил, но безразличие обидно,
И я ушел и здесь скитаюсь наг!
Сейчас я Бога лишь люблю,
А человек мне червь,
И в сущность я его плюю,
Он заслужил того. Поверь!
Неправ ты старец, людям я несу свой дар!
Свой ум и сердца пламенный пожар!
О, Заратустра, ничего им не давай,
И лучше с них что можешь, поснимай.
А хочешь милостыню ты,
Заставь просить их с высоты!
Нет! Подачек людям не даю!
Для этого не очень беден!
- Тогда на том и я стою
Отдай им все и будешь честен!
Отшельникам –дарителям не верит сей народ.
Бесплатный сыр лишь в мышеловке!
А если ночью он придет
Все думают - он вор крадётся по сноровке.
Иди со мной в великий лес!
Там будь медведем сред медведей!
Иль птицей птице вольной сред небес
Всегда я за таких соседей.
Скажи-ка старец, что ты делаешь в лесу?
Я Бога славлю, песнь ему несу!
Мой Бог он созданный только мной,
И я за ним, за каменной стеной.
Я пеньем бормотаньем смехом славлю Бога,
И в восхвалении Его моя дорога.
Но, что несешь ты людям в дар?
Раздор души, во всём пожар?
Что я могу Вам дать?
Позвольте мне уйти,
Чтоб вдруг чего ни будь у Вас не взять
Прощай святой, с тобою нам не по пути.
И разошлись они, и веселились, словно дети,
И каждый с них себя считал лишь, правым,
А Заратустру удивляли старца сети,
Ведь умер Бог, и умер днём кровавым!
ЧАСТЬ 3
Не мечите биссер перед свиньями.
Пред Заратустрой расступился лес.
И в город ближний он вошел,
Всех горожан на площади нашел,
Что ожидали плясок на канате здесь.
И вот для них, так жаждущих утех,
Он речь о сверхчеловеке излагал,
В котором путь движенья открывал,
Великих перемен несущих всем успех.
Мир полярный. Себя всё в мире изменяет,
Отливом даже червь не хочет быть.
Опасно видом без развитья слыть,
Ведь затхлость всё живое разрушает.
Но если Вы хотите стать отливом
Вернуться в состояние зверей!
Так в обезьяну без труда, скорей,
Вы превращайтесь, ползая лениво!
Что по сравненью с нами обезьяна,
Посмешище, мучительный позор!
Сверхчеловек над человеком уж занес топор!
И впереди большая драма!
Путь держите вы от червя до человека,
Но многое у Вас у осталось от червя!
Порою в человеке больше обезьяны, честно говоря,
Чем у иной из обезьян, хоть проживи он больше века.
Ведь даже самый мудрый человек
Растенье, призрак в дисбалансе.
Не оставайтесь им при шансе!
Я новое ученье зажгу навек.
Сверхчеловек вот соль Земли!
И воля к переменам говорит об этом,
Моё учение Вас наполнит светом,
Чтоб новый смысл Вы жизни обрели!
Я заклинаю, в Землю верьте!
Не верьте вы лгунам о жизни в небесах!
По их веленью бродите вы в снах.
О вере в Бога и бессмертье.
Они есть, черницы, что презирают жизнь!
Живые трупы, что полны отравы,
Пренебреженье плоти и Земли вот нравы,
Земля устала смахивать их слизь.
Хула на Бога величайшая Хула!
Но умер Он и вместе с ним хулители почили,
Их Землю поносящие сменили
Забыв, что та тут всё живое родила.
Их час, когда душа в нас презирала тело,
Желая видеть тощим, немощным его,
Не почитали тело, Землю, ничего,
Им всё под Солнцем жутко надоело.
Их тощая голодная душа,
С её владельцем мир весь ненавидит!
И всё жестокость в ней предвидит!
Самолюбиво-грязная не стоит ни гроша!
Воистину, наш человек поток из грязи,
И чтоб остаться чистым и презренье снять,
Он должен грязь как Море принимать,
Сверхчеловек и Море, очищающие связи.
Что самое высокое, мы можем пережить?
То миг презренья, над жалким словом счастье,
В котором добродетель, разум в одночасье,
Есть грязь и бедность, то, что нужно смыть.
Так в чем же счастье, в чем же разум наш?
Чтоб жизнь была оправдана сейчас!
А разум -лев искал, чтоб пищу каждый час!
Довольствие ж собой –бессмысленный типаж.
В котором человек добро и зло творить устал.
Счастье- уголь, что стремится пламенно гореть
А ты горишь? Иль предпочтешь жалко тлеть?
Что значит справедливость, счастье ты узнал.
Вы спросите, что значит жалость?
А я отвечу жалость к людям это Крест.
К нему прибит гвоздями каждый перст,
Распятие развитию мешает, оказалось.
О если б вы, об этом восклицали,
На душу лили б мне бальзам,
Но ничтожество грехов не позволяет Вам
Чтоб с уст крамольные слова слетали.
Где молния, что поразила б Вас,
Где то безумие, чтоб ввергло б всех в пучину
В Сверхчеловека – цель причину.
Чтоб счастлив, стал хоть на час.
Но публика нетерпеливо зароптала,
Довольно слов о храбром плясуне!
Пусть на канате мастерство покажет мне.
И Заратустру мигом освистала.
Плясун, услышав свист и шум,
Решил его уж на канате ждут.
И начал свой опасный труд,
А он стоял под прессом дум.
Часть 4
С уныньем Заратустра на толпу глядел,
Которой чужд разумный тон.
Мир зрелищ, хлеба, вот её закон!
Своим учением он быстро надоел.
Толпа. В ней низший разум правит бал.
И в стае дикой на охоте.
В молитвах общих. Как в болоте,
Чтоб умный с глупым равным стал.
Чтоб человека между пропастью связать
С свехчеловеком, брошен был канат.
Сорвёмся вниз, начнётся наш закат.
Так он учил, чтоб лучше стать.
Опасен путь, над пропастью идти.
Опасен взор назад, и страх, и остановка,
Но если это цель, тогда держись ты стойко,
Ведь только гибель человека может нас спасти.
Наш человек не цель, а мост,
Со смертью. Я его люблю за это!
Я не рождён в душе поэтом,
Но опишу Вам драмы холст.
Я Вас люблю, кто не умеет жить иначе!
Кто не боится смерти, чтобы канат тот покорить.
А если б не борьба, зачем бесцельно жить?
Палитра красок от сражений ярче!
Люблю я тех, кто ненавидит всех!
Кто в жертву отдаётся до конца,
Чтобы Земля проснулась от венца,
Сверхчеловаека. Вот его успех.
Люблю живущих для познанья,
Кто почву для разбега создаёт,
Кто гибель человека сознаёт,
Прогрессом служит мирозданья.
Люблю, стыдящихся я добродетель,
Чей дух не терпит похвалы,
Тех, кто стыдится, плода без борьбы,
За слово каждое в ответе.
Люблю карающих я Бога,
Поскольку так в них проявляется любовь,
Кто, зная, что погибнет. Вновь,
К себе и к Богу будут относиться строго.
Люблю я тех душа, которых Море!
Что не даёт, подумать о себе!
Чей дух свободен, кто в борьбе,
Готов погибнуть с роком в споре!
Смотрите! Молний я предвестник!
Потопа, что сметает грязь,
Разрежет с человеком пуповины связь,
Чтоб в новый путь направился наездник.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Глухие вы! Кричу, я вас кляня!
Смеётесь надо мной, не понимая речи!
Вам уши б разорвать при встрече,
Чтоб взглядом слушать вы могли меня!
А может мне для Вас греметь в литавры?
Иль как священнику раскаяться в грехах?
Гордиться, заикаясь, а в мозгах,
Знать, что одет я в козопаса лавры!
Боитесь слова, «презираю»!
А я вас к гордости потомственной зову,
Когда «презренным человеком» звать смогу
Последнего. Об этом я мечтаю.
И в окна нам стучится время,
Чтоб человек поставил цель свою!
Росток надежды высшей! Я молю!
Пора нам разума высаживать всем семя!
Пока вся почва гумусом богата!
Упустишь время, превратится в солончак,
И дерево усохнет, просто так!
И это будет всем за глупость плата.
Настанет час, когда стрела тоски,
Не сможет вырваться за поле человека,
И лука тетива - моральная калека,
Дрожать разучится, забыв тепло руки.
Ведь чтоб родить сверхновую звезду,
В нас хаос должен посилиться,
И взрывом мощным воплотится,
В сверхчеловека и в новую мечту!
Нас горе ждет, когда упустим шанс!
Тогда презренный человек звезды уж не создаст!
Загубленное время смоет пласт,
Презренных кто презирать разучится сейчас.
Вот Он последний человек,
Он ищет, что такое есть любовь, творенье?
В глазах Звезда, а в сердце устремленье,
И не найдя моргает он на свет.
Земля уменьшится до уровня яйца,
И саранчой наш человек по ней поскачет,
Он расплодится как блоха, и значит,
Неистребимый род его до самого конца.
И скажут люди, счастье мы нашли,
И заморгают, этому поверив,
Соседа любым, чтоб сберечь тепла потери,
Селиться в страны тёплые пришли.
Болеть тогда окажется грехом,
Поскольку будет править осторожность,
И яд употреблять возможность,
Хорошим тоном будет перед сном.
И труд тут будет развлеченьем,
Таким, чтоб не утомляло их,
Не будет там ни бедных, ни больных,
Поскольку связано всё это с утомленьем!
И в стаде уж не будет пастуха!
Где равенство на горизонте брезжить,
И тот, кто против будет жить,
С клеймом безумца, при отсутствии ума.
До нас весь мир был сумасшедшим,
Моргая, говорят они,
Но, слава богу, уж прошли те дни,
И мы не сожалеем по годам прошедшим,
Они смеются без конца,
А сорясь, мирятся мгновенно,
Чтобы желудок был исправным непременно,
Чтоб не испортил цвет лица.
А удовольствия в них ночью, днем,
И счастье все нашли вот идеал для жизни,
Здоровье сохранить до тризны,
Моргают все они. Здоровыми умрем.
Он замолчал. Но вдруг толпа взорвалась,
Дай нам хоть раз как ты сказал пожить!
Чтоб жизнью наслаждаясь человеком бить,
Судьба последнего дай нам вкусить!
Толпа и радовалась и шумела,
Печально Заратустра перед ней стоял,
Его не понимают. Осознал!
Что козопасам тут душа его пропела!
Моя идея, укрепится непреклонно,
Хоть людям холодно от слов моих,
От слов ужасных слушатель притих!
Меня он вижу, ненавидит, безусловно!
О презирающих тело
Все зло от плоти, жадность, блуд и лень,
Да много ли плохого каждый день.
И в этом тело виновато!
К нему любви предаться чревато.
Наш обыватель тело презирает,
Он бледен, слаб, но каждый день читает,
Порою тучен как кабан,
И тело не любить, ему талант уж дан.
Не Вам, кто тело презирает и грязью пачкает его,
Кому понять не суждено.
Что тела зов не побороть,
Учить меня, что значит плоть!
Мы, просветлев, твердим, что плоть есть мир,
И больше ничего. Душа слова пустые в теле.
В котором разум - мир с войной, на самом деле!
Сознанье – пастырь, что для стада есть кумир.
Орудие твоё, твой малый разум,
Который гордо духом ты зовешь!
Гордится этим словом, но поймёшь,
Что только плоть творит и сразу.
Ум и Чувства тщеславные игрушки у тебя!
Они себя считают целью всех стремлений!
Однако их глазами и ушами без сомнений,
Лишь плоть владеет в поле бытия.
И тело разрушает, ищет и пленяет,
А «дух» им держится в стальных цепях,
Оно мудрец во всех веках,
В нем больше разума, душа об этом знает.
Вот тело надсмехается над «Я»,
Над слов гордыней, и полётом мыслей,
И что ему до них? День от дня,
Широкий путь им ищется для жизней.
Там плоть суфлер для «духа», содержатель!
Что учит, как страдать и знать где боль,
И чтобы не страдать, умом искать ту роль,
На то она и боль для тела – воспитатель.
Здесь радоваться! - тело говорит,
И радуется дух и хочет повторенья,
А для того его ума прозренье,
Должно конечно посетить.
Так тело сотворило дух как длань свою,
Оно же создало и счастье, радость, горе,
Ну а сейчас создав к себе презренья Море.
Оно желает умереть, не быть в строю.
Презренье там, когда предел уж наступил,
И тело безразлично стало к созиданью,
А впереди лишь смерть, сестра страданью,
Черта, что ты пока не преступил.
Ты начал тело презирать,
И относится безразлично!
Тогда оно готово к смерти лично.
Ему нет больше силы, созидать!
Завидуете вы другим, кто тело созидает,
Его в порядке держит, к битвам закаляет,
На жизнь и землю, что не ропщет, по утрам,
Я в категорию таких чуть не попал и сам.
Не по пути мне с теми, кто тело презирает,
В вас лица серые, и жизнь с Вас утекает.
И вы не мост к мечте к сверхчеловеку,
Когда из себя своею волей сделали калеку.
О проповедниках смерти
Земля как муравейник, лишними полна,
Нас миллиарды, множимся мы быстро,
Толкаемся локтями, пачкаем, где чисто,
И аргумент один - пространство есть война!
Но негатив - урон такой большой,
И та с собой несет и кровь и разрушенья,
Паденье прибыли, непредсказуемость решений,
Что мудрецы, подумав, изменили строй.
И брошен, кличь о «вечной жизни»,
Не здесь, а где-то в облаках,
Где мир иной, как есть в мечтах,
Всех манят кто по жизни лишний.
И проповедник смерти стал вещать,
Ругать мать Землю, Небо восхвалять,
Им браки однополые нужны,
Людей те сокращают без войны.
Они есть хищники и злобны по природе,
Самоумерщвление и вожделение в их глазах,
Они не люди, мысли их пришедший крах,
Им отвращение прививает к жизни и к свободе.
И вот с чахоточной душой, они,
От дум усталости и отречения,
Являясь глашатаями смерти назначенье.
Едва родившись, умирают в западни.
Они быть мертвыми желают так бесповоротно,
Не нужно им мешать, пусть будут уж мертвы,
И не тревожьте живые их гробы!
Их волю здесь не жить мы примем так охотно.
Когда в них на пути больной, или старик,
Иль труп, труп по улице в унынии несут,
Они кричат: "жизнь опровергнута!" здесь нас не ждут,
И лишь для них во всём тут виден смерти лик.
И вот в унынье, погрузившись до предела,
Так алчны они до эпизодов, приносящих смерть,
И стиснув зубы, ждут они – когда дадут им умереть,
Вися на жизни волоске, хотя душа уже истлела.
И мудрость их гласит: "Глупец кто остается жить!
И вторят им, что жизнь одно страдание!
Они не лгут и всем Вам в назиданье
Себя вы постарайтесь умертвить!
И добродетель их: «Убить ты должен сам себя»!
И жизни украсть в себе обязан,
А человек грехом и сладострастьем связан,
Не должен он рождать детей любя.
Как трудно их рождать, к чему нам это?
На боль и на страданья их бросать,
Не проще ль не рождаться вечно, спать?
Они всех просвещают искренним советом
И даже Тот, кто рук не покладая
Трудом суровым жизнь свою кует,
Пусть иногда, от бега в колесе, но сознает,
Для проповеди смерти он созрел, тут погибая.
Я Вам скажу, что вера в жизнь,
В ничтожество изводит все мгновенья,
В вас даже лени нет не то, что вдохновенья,
И в гимне к смерти все увы слились!
Повсюду раздается прославленье смерти,
Земля полна кому оно нужно,
Или "вечна жизнь" иль смерть - мне все равно,
О если только вы войдёте в эти двери.
О войне и воинах
О лучшие враги! Вы братья по войне!
Я Вас люблю душою и ценю безмерно!
И я Ваш враг! Надеюсь лучший, несомненно.
Я истину доступную скажу лишь Вам и мне.
Пусть в сердце через край и ненависть и зависть,
Но нам врагам стыдиться нечего себя,
Пусть не сподвижники мы знания огня,
Но ратники сподвижников остались!
И постоянно взгляд пусть ищет Нам врага!
Ищите вы войну, за мысли, за идеи,
И даже если проиграете у цели
Сполна откусите Вы Славы пирога!
Любите мир как передышку к бою,
И чем короче он, тем лучше для бойца,
Чтоб навык не забыл, не потерял лица,
И жиром не заплыл, любимый враг с тобою.
Я призываю не к работе Вас,
Не к мирной жизни, а к Победе,
И пусть в бою, а не в беседе,
Победы Вы достигните подчас!
Готовы войны слушать и молчать,
Чтобы рука из-за спины кинжал достала,
Чтоб глупая доверчивость признала,
Когда есть враг, не стоит крепко спать.
Пусть говорят, что цель войну окрасит,
Я говорю, война благословляет цель,
Война и мужество поверь
Любви безликой больше значат.
Ведь не любовь, а храбрость всех спасала,
Считаю добрым быть, есть слабости удел,
Бойцы высокомерно безобразны, но предел,
Души возвышенней история не знала.
Нельзя смешать с водою масло,
Как слабых войну не понять.
И битвах сильных Вам врагов искать,
Чтоб бутафорное сражение не начинать напрасно.
Гордиться Вы должны врагами,
Чем враг сильней, тем доблесть выше,
Чтобы душа на Славе крыше,
Вам пела гимн кровавыми устами.
Восстание, вот доблесть для раба!
Повиновение есть путь для воина,
«Ты должен» фраза для него достойна!
«Я так хочу» вся суть его тогда слаба!
Стремитесь вы к надежде высшей,
И цель у Вас всех превзойти себя,
Что пользы в жизни проведенной зря,
И стыдно на колени пасть перед бедой нависшей!
Мои вы братья по войне, не пощажу я Вас поверьте,
Врагов я сердцем всех люблю
Сверхчеловека в мыслях я творю,
Я Заратустра! Путь мне свой доверьте!
О священниках
В том месте, где сегодня Вас собрал.
Мне на пути священников попалась группа,
Враги они, их балаган, актёров трупа,
В которой каждый мне о смысле жизни врал.
Но среди них герои также есть,
В страданиях кровавых заслуживших веру.
Весь мир хотят пустить по их примеру.
И в этом кроется коварнейшая месть.
Смирение вот тот яд,
Что всем священники готовят,
Противник же растоптан смят,
А кто напал, не будет рад.
Моя же кровь их крови идентична.
И жаль мне их. И скорбь по ним гнетёт,
Противники они и ум зовет,
Что жизнь и без священников отлична.
Те избавителем закованы они своим,
В оковы веры кандалов намного крепче,
Им на свободе было бы намного легче,
Но молятся безумные всё ценностям чужим.
В бескрайнем море бед невзгод,
На остров Веры неожиданно пристали,
Но к сожалению наивные не знали,
Что спящим чудищем окажется их плот.
В дремоте чудище из ложных слов идей,
Есть худшее, что жертвы поджидает,
Проснувшись, жителей с домами их поглощает,
Виною в них Судьба. Противиться не смей.
Что строят нам святоши за пещеры,
С поддельным светом, запахом грибка,
Смиренья там течет река,
В греху, и на коленях! - признак веры!
Воистину бесстыдство видеть я хочу,
Чем жалкий стыд, с благоговеньем глупым,
Кто создал церкви с покаянием доступным,
От света жизни прячет он глаза, надев парчу!
Как только рухнут стены всех церквей,
А Солнце вместо них там зелень всю согреет!
И мак с травою камни одолеет,
В Природы церковь я войду скорей!
Их Бог он причиняет им страданья,
Так говорят они. Я этим восхищен!
В них человек распят, и вечно приклонён
И как овца всё отдан на закланье.
Они как трупы в склепе коротают дни,
И речи их и мысли трупов,
И жабье исторженье сладких звуков,
Молитвою задумчиво зовут они.
И догмы их не задевают душу мне!
Священников нагими я хотел бы видеть,
Ведь тела красота не может Вас обидеть,
Как та печаль надутая завернута в парче.
И нет свободы в древних их речах,
Их ноги не топтали луг познанья,
И Богом прикрывают все незнанья.
С Безумием, горящим в их очах!
И гневно с криком стадо погоняют,
Дорогою одной известною лишь им.
Но видно путникам другим,
Что пастухи овец не больше стоят.
Путь истины их кровью окроплен,
И в них есть те кто на костёр пошел,
Но лучше бы огонь в душе к учению привел,
Чем в ненависти и безумстве остается он.
Холодный ум и зной на сердце,
Тем избавитель нам приносит ураган,
Свободе он мешает как дурман,
Избавимся ж от избавителей захлопнув дверцы.
Нагими без одежд, и без прикрас,
Сравнил я низкого с высоким человека
В них нет различий, рыскай по сусекам,
Хоть сотни лет, иль хоть сейчас.
Сверхчеловек природой не рожден,
И человек несовершенен. Слишком человечен,
Но верю я, что результат нам обеспечен.
Ведь человек самой природой обречен.
Так говорил Заратустра.