ОСОБЕННОСТИ ПОЭЗИИ
о СТИХАХ
Те стихи хороши,
что идут от души,
боли сердца в которых
потрачены,
не поймешь, - не вини,
потому что они
для таких же сердец
предназначены...
ЛОКАТОР
Пишу стихи, но нету мне покоя
и строчкой насладиться не дано:
всё время ощущение такое,
что все стихи написаны давно.
Как будто давний неизвестный автор
пустил стихи в бессмертный их полёт,
а мозг мой, как чувствительный локатор,
из Космоса мне строчки выдаёт...
ЧУВСТВО ВЗЛЁТА
Мои стихи — мои молитвы
и боль и радость и семья,-
весь мир вызвышенный , нехитрый,
что возвожу душою я .
Ему дарю я все усилья,
а он волшебною порой
мне дарит творческие крылья
и чувство. взлёта над собой...
РОЖДЕНИЕ СТИХА
Как на стихи в их сути ни смотри,
в ответ найдешь проверенное мненье:
начало их от музыки внутри,
что в нас потом рождает вдохновенье.
Её лишь звуки зазвучат едва,
что из души к большому миру рвутся,
для них находишь нужные слова,
которые с той музыкой сольются.
Их зажигаешь спичками во мгле
и,обложившись нужными словами,
тасуешь их, как в карточной игре,
и рифмами скрепляешь, как гвоздями.
Строка пьянит, коль слов банальных нет
и не напрасны были все усилья,
когда ж уже удачен весь куплет,
то за спиною вырастают крылья.
А коль весь стих — прозрачен и могуч
и ты дождался праздничного часа,
то ты душой взлетаешь выше туч,
чтоб достигать порою и Парнаса.
Потом стих может даже песней стать,
что станет популярною в народе,
мотив иной который сможет дать
аранжировщик из твоих мелодий.
Когда твой стих венцом стал жизни всей,
то навсегда уже сольётся с веком,
что начался с мелодии твоей,
закончившись счастливым человеком.
П О Э З И Я
О чём бы вы порой ни грезили ,
чем рок бы в жизни ни грозил,
старайтесь сделать жизнь поэзией,
старайтесь из последних сил.
Лишь с нею жизнь не замараете,
лишь с ней научитесь взлетать,
лишь с нею счастье вы познаете,
о коем принято мечтать,
при ней лишь за мечтой погонитесь,
не побоясь любых преград,
и благодарственно поклонитесь,
когда оглянетесь назад..
ВОЛЬТОВА ДУГА
Созвучных рифм звоночки,
фантазий кружева,
ритмические строчки,
обычные слова.
Их неспеша читаем,
втянувшись в чёткий ритм,
и сладость ощущаем
от фейерверка рифм.
Потом, как искра, слово
ударит прямо в грудь,
взглянуть заставит снова,
другую видя суть,
что свой являяет голос,
представив мир, что нов:
художественный образ -
основа из основ.
Чтоб нам душой согреться,
поэтова рука
контакт ума и сердца
свела издалека,
чтоб истина, что стала
нова и дорога,
меж ними засияла,
как вольтова дуга...
ПЕРВЫЙ СТИХ
Этим себя удивил он и всех,
мир приоткрыв в сердце чувственном дивный:
первый стишок написал человек,
первая музыка, первые рифмы.
После другим стих читал всей душой,
чтоб восхитительно с первого разу,
только услышав в ответ: »Хорошо!»,
сладко взлететь на Пегасе к Парнасу.
Пусть он — ребенок, студент иль старик,-
каждый на радость домашнему люду
сразу - талантлив для них и велик,
сердце открыв стихотворному чуду.
Кто испытал поэтический шок,
часто сливаясь душою с народом,
будет, храня этит первый стишок,
рваться и дальше к моральным высотам.
Даже коль стал популярным творец,
отзыв познав и газетный хвалебный,
первый стишок, как предвестник чудес,-
дверь,что открыл ему ключик волшебный.
Пусть много книг написал человек,
долго бы как ни пришлось в радость жить им,
первый стишок остается навек
самым его драгоценным открытьем...
ХОРОШИЕ СТИХИ
Когда денёчки нелегки,
мечты беспомощно зависли,
читай хорошие стихи,
вникай в глубины чувств и мысли.
Магнитный ритм таких стихов
тебя водоворотом втянет
и сразу с первых же шагов
твоим волшебным миром станет.
Почуешь пот житейских гирь
в картинах, что воссоздал автор,
всё глубже погружаясь в мир
его мелодий и метафор.
Нежданным откровеньям рад,
читай с особенным вниманьем
и долгожданных строк контакт
сверкнёт коротким замыканьем.
Энергия огромная
стиху поможет мощно сжаться,
как шаровая молния,
он в душу входит, чтоб взорваться.
Стих, что, как исповедь, хорош,
протянет много общих нитей,
в таком стихе всегда найдешь
немало радостных открытий.
Хоть забавляется игрой
изящный стих довольно часто,
но помогает он порой
не меньше лучшего лекарства.
Жизнь разглядев со всех сторон,
хороший стих ответы ищет,
душе всегда поможет он
стать и возвышенней и чище.
Хороший стих читать легко:
те, кто прочёл, желают сами
и перечитывать его
и даже выучишь на память.
Запомнишь этот стих не зря,
в душе храня его щедроты,
тем автора благодаря
за неожиданные взлёты.
Поверь: стихи, что хороши, -
надежный компас для души!
Длясемейного чтения
С Т И Ш О К
«Поднялось солнце над Землей!»-
сказал красиво Коля.
«И осветило всё собой!»-
вдруг подхватила Оля.
«Смотрите!- крикнул Ганс-дружок:
Сложился маленький стишок!»
Тут дети, что игрались,
все дружно рассмеялись,
а мамы, новостью согреты,
вскричали: «Вы теперь — поэты!»
...Так дети в остальные годы
и стали жить со взглядом гордым,
в них поднимая, как флажки,
свои различные стишки...
= ПРОНЗИТЕЛЬНОСТЬ
Пронзительность -
главное свойство поэзии,
что дарит стиху
необычный накал,
о нем не одни
рифмоплеты лишь
грезили,
а все,
кто пронзительность ту
испытал.
Поэтому,
если попал ты
в зависимость,
желая стихом
потрясти всех
до слёз,
учти это главное свойство -
пронзительность,
вколь хочешь творцом
становиться всерьёз...
ВЕРЛИБР
Зачем в мучениях таких,
творишь ты совершенства ради,
за ночь создав один лишь стих,
у рифм ныряя в водопаде?
Лишь с интонацией одной
мычи нахально, как корова,
коль хочешь так стишок любой
вмиг сотворить легко и ново.
Стихами, что зовут верлибр,
за час набьешь большую папку,
меняя творчества калибр,
к примеру, - пушку на рогатку.
А, впрочем, чтобы мирный взор
сравненье менее пугало:
как дивный Пятницкого хор
на песню пьяного нахала!
КТО ПОЭТ?
Жизнь быстротечна и народу
читать стихи — терпенья нет:
поэта видно по набору:
кто пишет в столбик,
тот — поэт!
21 марта — Всемирный День поэзии
ЛИКУЙТЕ, ПОЭТЫ !
Ликуйте, Пушкин, Лермонтов, Крылов,
кто стих писал и тот, кто только начал:
мир встрепенулся от прекрасных слов,
Всемирный День поэзии назначив!
Достаньте книги из шкафов, чтецы,
рукой взмахнув, зажгите нас, поэты!
Ликуйте, стихотворные творцы!
Ликуй весь мир, поэзией согретый,
уже чуть меньше грубостей боясь,
чуть больше благоденствуя поэту,
возвышенней, лиричней становясь,
преображая этим всю планету.
Открой, поэзия, волшебницы лицо,
так, чтобы День твой чудом обернулся,
чтоб даже у наивнейших юнцов
талант бы поэтический проснулся.
ОСОБОЕ СВОЙСТВО
Когда обьявляют поэта,
что выйдет стихи почитать,
то все ожидают при этом
увидеть особую стать:
что выйдет , как новое диво,
певец городов и полей -
высокий, кудрявый, красивый,
с орлиным разлетом бровей.
Когда же выходит помятый,
сутулый и лысый старик,
немало усилия надо
чтоб зал в откровения вник.
Но если вдруг вспышки таланта
в душе приоткрытой сверкнут,
старик превратится в атланта
за несколько дивных минут.
В контактах большого накала
все души сольются в тиши
и станет он идолом зала,
владыкой огромной души
и с этого самого мига
любой станет истине рад,
что нет совершеннее лика,
в котором лучится талант...
ЛИРИЧЕСКИЙ ПОЭТ
Есть в природе давнишний секрет -
тот, что сердцу не даёт покоя:
если ты — лирический поэт,-
значит ощущаешь всё живое.
Пусть родня смеется и друзья,
что зарезать курицу не можешь,
что с тобой котят топить нельзя,
что и чистить рыбу не поможешь,
если та хоть чуточку жива,
в этом ты не властен над собою,
ведь, коснувшись аурой едва,
жизнь твоя сливается с другою.
С этого мгновения изволь
непонятным становиться другу,
ощутив своей чужую боль,
режа рыбу, как свою же руку.
Хоть секрет открыт уже давно,
стоит он особого вниманья:
редким людям, как тебе, дано
это свойство сопереживанья.
Это свойство — драгоценный дар,
с ним трепещет сердце, словно лира,
чтобы ты и прочим передал
трепетность всего живого мира.
Это свойство — гордость, не вина,
не предмет для рыночного торга,
как небесная голубизна,
что дана для вечного восторга.
Это свойство искренно ценя,
так используй каждое мгновенье,
чтоб не проходило даже дня
без стихотворенья-откровенья.
Ведь тебя послали, как бойца,
по дороге творческой тернистой
освещать поэзией сердца -
трепетной, возвышенной и чистой.
Если ты мечтою этой жив,
но не ведал ранее об этом,
то, дела другие отложив,
становись лирическим поэтом.
ИСКУССТВО
Как лезвие ножа,- тонюсенькая грань
меж плоскостями вымысла и правды,
тонка настолько, что, попробуй, глянь:
пожалуй, не приметишь,хоть и рад бы.
Не зря сомкнулись в ней края двух плоскостей,
чтоб впитывать фантазии и чувства,
смотри об эту грань ты душу не порань,
ведь эта грань — волшебное искусство!
ОТКРЫТИЕ
Перебираю мысленно явленья,
что ударяют в душу, как волна,
пока в сияньи нового значенья
мне принесёт открытие она.
Все ощущенья освежив мгновенно,
волна, уйдя, откроет тайну мне,
которая покажется сквозь пену,
как драгоценный камушек на дне...
МОЦАРТ И САЛЬЕРИ
Муки творчества воспели
бесталанные Сальери,
ну, а Моцартам петь хочется
не про муки, -
радость творчества!
ДРАГОЦЕННЫЙ ДАР
Поэты — люди очень тонкой кожи
и это свойство — драгоценный дар:
поэт мембранной кожи слушать может
весь мир, как удивительный радар.
Под тонкой кожей сердце, будто лира,
что дарит людям лучшее из див:
на чутких струнах боль и радость мира
рождают удивительный мотив.
Пускай поэт грешил и веселился,
но лишь внутри мотив запел едва,
он, бросив всё, в фаната превратился,
чтоб отыскать мелодии слова.
Весь мир ссужает до клочка бумаги,
когда творенью молится в тиши,
и забывает все судьбы зигзаги,
нацелясь в состояние души.
Когда напрасны все его усилья,
несчастней не отыщете его:
тогда послужат костылями крылья,
он — неудачник горестный всего.
Зато в мгновенья стихосовершенства
душой взмывает к небу, как орёл,
и наполняется таким святым блаженством,
как будто он бессмертие обрёл...
КЛАССИКИ ПОЭЗИИ
Триста лет назад - 19 ноября 1711 года родился русский гений.
МИХАИЛ ЛОМОНОСОВ
Для славянских городов
он сегодня - главный:
вновь нас восхитить готов
Ломоносов славный.
Чтоб в науках знать успех,
многое постичь,
потрудился больше всех
наш Васильевич.
Им горды со всех сторон
целых триста лет,
ведь впервые создал он
университет.
К книгам с детских лет влеком,
всюду верен им,
три недели шёл пешком
к знаниям большим.
Вёл помора рыбобоз
в дальнюю Москву,
Холмогорам славу нес
и Архангельску.
После Питер знал сей пыл
и успехи ранние,
а потом полезен был
Марбург, что в Германии.
Хоть там был и нищ и бос,
радуя страну,
из Германии привёз
знанья и жену.
А потом, порой сквозь стон
слабости гоня,
стал ученым первым он
мирового уровня.
Первым русский стих сложил
с Тредиаковским в ряд,
тот в стихах хорей любил,
Ломоносов — ямб.
Вечным поиском томим,
стал большим поэтом,
а потом стал сам живым
университетом.
Стал в то время наш герой
в том российском свете
между первым и второй -
сверхфигурой третьей.
Подтвердил бы весь народ
это воединно,
подтвердили бы и Петр
и Екатерина.
Их заслуга в том видна,
что , как пишет пресса,
с ними двигалась страна
по пути прогресса.
Потому для всех сердец
в чувствах не таимся:
«С днём рожденья, наш мудрец!
Мы тобой гордимся!»
ДОМ ПУШКИНА
Дом Пушкина на Пушкинской в Одессе,
где у подьезда — свежие цветы,
а воздух полон и стихов и песен
его высокой, чистой красоты.
Здесь Муза бродит средь предметов личных,
так заряжая музыкой своей,
что гости дома из краёв различных
уже не могут распроститься с ней.
А что сказать о тех, кто по соседству
жил рядом с домом, где творил поэт,
кто этой музыкой пропитывался с детства
не час, не день, а очень много лет?
В них музыка звучит и днём и ночью,
особенно, когда они — тихи,
и каждый душу успокоить хочет,
переливая музыку в стихи.
Так над стихами я привык трудиться,
чтоб сдать страничку в общий сборник «Русь»,
ведь в этом доме честь имел родиться,
чем с детских лет отчаянно горжусь
Теперрь стоит забронзовевший гений
на тротуаре пред моим окном,
чтоб пламень вечных творческих горений
все души щедро обжигал кругом.
Здесь школьные приятели,подружки,
о многом нам беседовать дано,
но ухо слышит:»Пушкин! Пушкин! Пушкин!»,
так много им вокруг освящено.
Я убедился, что поэта звуки
не зря волнуют до последних дней:
с любовью он рассеивал в округе,
как зёрна, ноты музыки своей.
Среди поэтов русских не ищи ты
без музыки его хоть одного:
в поэзии он — главный композитор,
а мы — аранжировщики его.
Разьехавшись,творят поэты где-то,
но Пушкин с ними до самих седин...
Насколько меньше было бы поэтов,
когда б не появился он один!
.
МОГУЧАЯ ПРЕГРАДА
...Осенняя пора,
средь праздничной природы
весь день ищу слова,
чтоб не отстать от моды.
Открытий нет и нет
и я брожу в тревоге,
ведь я — большой поэт,
давно известный многим.
Поэт, коль он велик,
всегда прославит осень,
меня же манит лик
вечнозеленых сосен.
Осенняя пора -
всех лучших строк основа,
в моих же нет с утра
об осени — ни слова.
Не то, не то...Ура!
Всплывает из сознанья:
Осенняя пора!
Очей очарованье!
Пылает голова
от этого подарка:
прекрасные слова!
И коротко и ярко!
Но нос задрал едва,
как покраснели ушки:
прекрасные слова,
но только это — Пушкин!
Обиду затая,
нахохлившись без меры,
вдруг начал путать я
и ритмы и размеры.
«Да, Пушкин! Было!
Старый оборот!
Хоть очень мило,
я пойду вперед!»
...Пошёл подальше
от лесной опушки,
ищу слова, но вновь
упрямый Пушкин
мне в ухо шепчет то,
чем полнятся глаза:
«В багрец и золото
одетые леса...»
«Люблю я пышное
природы увяданье...»
Хоть и обидно мне,
отдам таланту дань я:
нет, с ним не слажу я:
он- всюду, как роса:
«Печальна мне твоя
прощальная краса!»
Про осень — не резон,
пусть осень катит мимо,
а сменится сезон,
я расскажу про зиму.
...Когда ж пришла она,
по-новому рисуя,
я написал: »Зима!
Детишки,торжествуя...»
Хоть этот стих -
поближе к нашим датам,
но и зимой он пахнет...
плагиатом.
...Сменил размер
/трёхстопный — тесный!/,
пошире пробую идти:
«Мороз и солнце — день чудесный!»
И здесь им заняты пути!
И здесь его стихами веет:
«Прозрачный лес вдали чернеет,,,»
Мои уста уже немеют
и взгляд обиженно грустит,
где «ель сквозь иней зеленеет
и речка подо льдом блестит».
Видать,пора «придаться бегу,
скользя по утреннему снегу»,
ведь, как вы в рифмах ни сильны,
где Пушкин был, его словами,
как красками в волшебной раме,
навек мгновенья скреплены.
Как много нынешних поэтов,
как я, поймут когда-то это:
и нынче Пушкин — средь всего...
Хоть трудно на него не дуться,
но невозможно дотянуться
до чудо-уровня его.
Идут года,но Пушкин не уходит
и не стареет словом и лицом,
поэт — везде: в домах,в сердцах, в природе,
где стих звучит высоким образцом.
Знать, зря мой пыл
поэзию таранил:
здесь Пушкин был,
здесь место классик занял.
Такой поэт -
могучая преграда:
слов лучше нет,
а хуже слов — не надо!
Н А Т А Л И
Натали, Натали, Натали...
Ты была для поэта, как чудо,
озарявшее ночи и дни,
смерть его ни скосила покуда.
Но настала пора, Натали:
обьясни, свои чувства итожа:
почему ж вы не рядом легли
на печальном кладбищенском ложе?
Твой поэт в одиночестве спит
далеко от избранницы милой,
где душа его очень болит
и, голубкой паря легкокрылой,
изучает соседей опять,
проносясь над погостами низко,
хоть и ей бесполезно летать
над просторами Псковщины близкой.
Пушкин хочет себя обмануть,
что душа твоя рядышком где-то
тоже часто пускается в путь,
чтобы слиться с душою поэта.
Но напрасно наивный поэт
ждет упрямо духовных открытий,
ведь любимой поблизости нет:
сон её – в петербургском граните
и лежит она там не одна,
а с другим своим преданным мужем,
в той гробнице – лишь он и она
и никто им из прочих не нужен.
Как же так? А поэт, Натали?
Разве вы не любили друг друга
или факелы вашей любви
потушила житейская вьюга?
Как же ты в круговерти людской
разминулась с любовью большою
и не Пушкин совсем, а Ланской
слился с прахом твоим и душою?
Ты с другим поделила жильё,
жизнь,любовь,даже прах свой,а мы-то
полагали, что имя твоё
навсегда только с Пушкиным слито.
А выходит, что светлый твой лик
и Ланскому стал самым любимым,
что достиг он с тобой высший пик,
что считается неповторимым.
Ты и двое, где всяк уверял,
что судьба лишь его посылает...
Камер-юнкер, потом генерал,-
разве дважды такое бывает?
Да, бывает, ведь тою порой
в двадцать пять вдруг услышала вести,
что внезапно осталась вдовой
с четырьмя малолетками вместе.
А Ланской...После этого с ним,
ты забыла былое ненастье
и твердила, что только с Ланским,
обрела своё женское счастье.
Жорж Дантес...Лишь мелькнул он в судьбе
и Ланской был уверенным даже
в абсолютной твоей чистоте
в час, где был он у встречи на страже.
Роль достойную средь матерей
ты внесла в мир домашнего рая,
подарив ему трёх дочерей,
семь детей за собой оставляя.
А когда до гробницы дошли,
мир запомнил, сквозь судьбы шагая,
что не Пушкина там Натали,-
Петр Ланской и Наталья Ланская.
Так, выходит, напрасно поэт
верил в чудо бессмертного чувства
и у смертных – бессмертного нет,
свято место не может быть пусто?!
Впрочем, всем нам известен ответ,
что смягчает житейские грозы:
выраженьем французким поэт
отвечал на такие вопросы,
но не мог он предвидеть тогда,
что беда забредёт к нему на дом
и оно в унисон сквозь года
зазвучит с твоим именем рядом:
Натали, Натали, Натали...
Се ля ви, се ля ви, се ля ви...
Так в тебе завершили процесс,
что остался легендой людской,-
гений Пушкин, красавец Дантес
и вернейший из нежных – Ланской...
П А Р У С
Со школьных лет стихами маюсь,
с тех самых пор, как весь наш класс
его мятежный, гордый парус
своей поэзией потряс.
С тех самых пор всегда казалось,
что, овладев моей душой,
белеет лермонтовский парус,
как герб поэзии большой.
С тех пор всегда к нему стремился,
тянулся из последних сил
туда, где парус с бурей бился
и в даль свободную манил.
Когда тот одинокий парус
я видел в море, что штормит,
всегда под парусом, казалось,
поручик Лермонтов стоит...
ТАРАС ШЕВЧЕНКО
Его девизы — смелость и свобода,
его талант, как вихрь заревой,
Тарас Шевченко — гордость двух народов,
гигант во всей культуре мировой.
Он жизнь провёл избранником и жертвой,
чтоб у конца дороги грозный век
его со славой истинно бессмертной
над Украиной поднял выше всех.
Величию таланта угодили,
когда за валом восхищенных слов
его из крепостных освободили
великие Жуковский и Брюллов,
чтоб он взлетел и смело и красиво,
всю душу людям в творчестве открыв,
просторы Украины и России
своим талантом ярко озарив.
Среди творцов вы не найдете лика,
чтоб был ему талантами под стать,
хотя ему испуганный владыка
и запрещал писать и рисовать.
Он ненавидел и царей и царства,
был предан Украине жизнью всей
и выводил родной народ из рабства,
как выводил библейский Моисей.
Носил и свитку украинский гений
и то, что дал в подарок русский мир:
костюм модерн , как видный академик,
и солдафонский каторжный мундир.
Нам всем дано его судьбой гордиться,
что величава так же, как и встарь:
стал библией второй для украинцев
его мудрейший, трепетный «Кобзарь».
Хоть жил недолго, сделал он так много,
что всем народам стал он, как родной:
от Моринец до Канева дорога
не раз опоясала шар земной.
Вознесся он над миром, не старея,
чтоб стать для всех, какую грань ни тронь,
великим чудом вроде Прометея,
что подарил народам свой огонь.
Пусть тот огонь возвышенно и просто
среди различных праздничных затей
воспламеняет честь и благородство,
стремленье стать полезным для людей,
чтоб мы любили, строили, боролись,
стране такие поднося дары,
чтоб не пятналась этим наша совесть:
всё видит он с Тарасовой горы!
ОДНОФАМИЛЬЦЫ
«С фамилией Шевченко в Украине
я просто должен быть поэтом ныне!»-
так думают всё чаще раз от раза
однофамильцы славного Тараса,
которых лишь в столице — больше сотни
чванливо воет в каждой подворотне.
У них в стихах таланта — ни на грош,
но каждый так фамилией похож
на славного, великого поэта,
что им нам надо кланяться за это.
«Ты — кто?»- спроси
и каждый даст ответ:
«Шевченко я!
Ну как: какой?
Поэт!!!»
В А С И Л Ь С И М О Н Е Н К О
О, Василь! Твоя дорога,
хоть короткою была,
нам сегодня хоть немного
подвести итог пора.
Хоть давненько ты покинул
край родных полтавских хат,
до сих пор над Украиной
чудо-лебеди летят
и летят всё так же гордо,
по велению творца
согревая по дороге
все остывшие сердца.
Хоть летят они всё выше
сквозь восторги, вёрсты, дни,
только клёкот их услышишь,
сразу чувствуешь: они!
Мчат они в прекрасной выси,
метя нам в который раз
всю твою дорогу жизни
от Полтавы до Черкасс.
Мчат теперь уже без риска-
те, что виделись во сне,
те, что в хате материнской
танцевали на стене,
что с твоей любовью к сыну,
с болью всей родной земли,
взмыв, над милой Украиной
чудо-строчки понесли.
Жизнь твоя бессмертью учит,
ведь её тебе, как дар,
русский пламенный поручик
сквозь столетье передал:
тот, с кем были вы так схожи,
что, как ты, от боли пел,
что, как ты, немного прожил,
даже сына не имел,
что, как ты, всем в назиданье
мог бы и без прочих книг
заслужить поэта званье
за один подобный стих.
Стих его, как оказалось,
всю Россию взял в полон:
стал, как герб, мятежный парус,
что когда-то поднял он.
Стих не русский,- украинский
свой имеет герб любви,
где над хатой материнской
чудо-лебеди твои.
Неспроста, видать,нередко,
силя творческий накал,
ты с любовью за Шевченко
томик Лермонтова брал.
Изучая стих щемящий,
смел ли думать ты тогда,
что когда-то книги ваши
встанут рядом навсегда?
Так свершилось в мире новом
и не будет вам конца
там, где вы волшебным словом
согреваете сердца.
Ваше имя в мире целом
не забудут ни на миг,
есть пока на свете белом
ваш народ и ваш язык.
Пусть же всем друзьям на радость,
злопыхателям назло,
реет в небе белый парус -
лебединое крыло!
Так шагайте ж через годы
в мир бессмертья и щедрот,
чтоб горел огонь свободы,
чтоб был счастлив ваш народ,
чтоб,как лебеди, парили
вдохновенья образцы,
что поэтам плодарили
лишь терновые венцы.
СЕРГЕЙ ЕСЕНИН
В избытке нежности и силы
он перед нами — сын России,
чьи песни, образы, черты -
частицы русской красоты.
Стихов нет ближе и дороже:
они под восхищенья стон
любое сердце растревожат,
что может биться в унисон.
Порой в пленительных мгновеньях
поэт вздымает нас до звезд,
так много чувств в его твореньях,
хоть стих его — предельно прост.
Читаем много раз недаром:
стихи настолько хороши,
что сквозь столетье пышут жаром
его распахнутой души.
С годами бережней и строже
храним его в душе своей
и даже именем Сережа
зовём всё чаще сыновей...
ВЛАДИМИР МАЯКОВСКИЙ
Гигант, что дерзок и находчив,
известный бывший футурист,
что в «Окнах РОСТ»а пропесочил
тех, кто был совестью нечист,
что так читал стихи отменно,
что бушевал огромный зал,
стихом о паспорте надменно
страной гордиться призывал,
новатором в стихах открылся:
строку ступеньками дробил,
в расцвете сил вдруг... застрелился,
хоть жизнь отчаянно ценил,
стал самым громким из поэтов,
когда сам вождь его усилья
благословил в своих заветах,
чему способствовала Лиля,
с тех пор, как бы верхом на туче,
уже почти подобный Богу,
он стал «талантливейшим, лучшим»
на всю советскую эпоху,
ушел, учить себя заставив,
так и оставшись без жены,
громадный памятник оставив
с театром в центре всей страны,
оставил нам в период жёсткий
таланта яркого пример -
поэт Владимир Маяковский -
в России и СССР
АННА АХМАТОВА
Она — наш стихотворный классик,
что светит ярче год от года,
хоть биография — ужастик:
«вдова и мать врагов народа».
Её творенья — пики наши,
талант , несущий восхищенья,
и неустанно вызывавший -
успех, цензуру и гоненья.
Она сквозь беды, злые речи,
придирки, колкости и враки
всю жизнь, что открывает «Вечер»,
прошла в слепящем полумраке.
Кого б о ней вы б ни спросили,
в красе и высоте безмерной
она средь поэтесс России
была и остаётся первой.
МАРИНА ЦВЕТАЕВА
Москвичка и профессорская дочь
в шесть лет познала
радость стихотворства,
в свои стихи
вложив такую мощь,
что стали
потрясающего свойства.
Стихи писались
из особых слов,
её талант в стихе лучился всяком,
её хвалили Брюсов, Гумилёв,
Волошин, Маяковский с Пастернаком.
Её любила Прага и Берлин,
Париж считал: Марина — из гигантов,
был сын и дочь,
чей тоже путь не длин,
хоть и у них
достаточно талантов.
Сергей Эфрон
рождал особый стон:
любимый муж,
что был во всём прекрасным,
потом ей беды нёс со всех сторон,
поскольку оказался
белокрасным.
Год сорок первый
им последним стал:
Сергей - расстрелян,
вышла ей дорога
в Елабугу —
далёкий Татарстан,
чтоб там, страдая,
жить совсем немного.
Она в предверьи
самых страшных дней
в тупик уперлась вдруг
в судьбине горькой:
от голода
чтоб не подохнуть ей,
она мечтала стать
посудомойкой.
Она писала и писала, но
беда распорядилась вдруг
судьбою:
ей , к ужасу,
там было суждено
найти покой
с веревочной петлею.
Хоть и полжизни
в ужасе таком
она стиху всё реже
отдавалась,
Цветаева с Ахматовой - рядком,
хоть и судьба страшнее
оказалась.
Они, как сестры были
в вихрях бед:
мужей любимых
вскоре расстреляли,
стихи всё реже
выходили в свет,
их сыновей
по тюрьмам рассылали.
Хоть были им страдания даны,
что им творить мешали,
как завесы,
они вошли в историю страны,
как две великих русских
поэтесы.
БУЛАТ ОКУДЖАВА
Чудо-песнями бард
мир украсить был рад,
чтоб он стал и добрей
и чудесней,
эти песни с Арбата
повсюду звучат,
как любимые
русские песни.
Только он зазвучит
доверительно вдруг,
как от автора
редкого дара
трепетать заставляют
все души вокруг
и стихи и мотив
и гитара.
Хоть на фронте Булат
героическим был,
в песнях стал,
как и в жизни, -
негромкий,
виноградную косточку
в землю зарыл,
чтоб плоды собирали
потомки.
Он успел раздарить
песни тихие всем,
чтобы их повторяли
с азартом
и хранили в душе...
А иначе зачем
на Земле этой вечной
быть бардом?!
ЕВГЕНИЙ ЕВТУШЕНКО
«Со мною вот что происходит:»
двадцатый век, вторая половина,
её поэзия мне снова в душу входит,
что так близка и так всегда любима.
С её высот, сквозь гроздья мрачных туч,
всем души потрясая хорошенько,
как откровенья животворный луч,
врывался в них Евгений Евтушенко.
Хоть он давно умчал за океан,
при самых разных наших переменах,
он, как поэт, навек остался нам -
одним из самых-самых драгоценных.
Он с необычной яркостью творил
всегда в кругу восторга и почёта:
пять сыновей он миру подарил,
стихов же драгоценнейших — без счёта.
Любовью общей искренно согрет
спустя полвека — также, как вначале.
...На радость нам твори премного лет!
Не знай, поэт, болезней и печали!
ЕВГЕНИЙ ЕВТУШЕНКО — 2
Странно: русский, великий, любимый поэт
без мучений, без жалоб, истерики
проживает с семьей много творческих лет
в нелюбимой, далёкой Америке.
Если б с ним возвратилось бы времечко вспядь,
жил бы он не во вражеском стане,
а давно бы трудился в России опять
и, притом, не в Москве,- в...Магадане!
Есенину, Рождественскому и Евтушенко
ТРИ ПОЭТА
Я трёх поэтов русских знал,
где каждый — гений без сомнений,
где стих иль песня — идеал:
Сергей и Роберт и Евгений.
Хоть двое, жаль, уже ушли,
один — давно за океаном,
но всех троих храню в тиши,
они со мной повсюду рядом.
Их стих — прозрачный и простой,
всегда поддержит в жизни зыбкой,
хоть отзывается слезой
иль даже грустною улыбкой.
Храню духовное родство
и связь с их миром не нарушу:
их дивных строчек волшебство
переворачивает душу.
Им больше, чем другим дано,
чтоб люди радость ощущали,
чтоб нам творенья колдунов
дороги жизни освещали.
Они всегда у нас в груди...
Коль время принимать решенья,
всегда шагают впереди
они — любимцы поколенья.
Под их знамёнами года,
наш путь и радостный и горький,
в стихах любимых навсегда
меж нами бьется сердце тройки.
Живу, духовность их ценя
средь их возвышенных творений,
они святые для меня:
Сергей и Роберт и Евгений.
СМЕРТЬ ПОЭТА
Когда умирают поэты,
темнее становятся дни:
лучи очень яркого света
уносят с собою они.
От страшного жизни итога
воскликну, природу моля:
-Пусть долгою будет дорога
хотя бы, Евгений, твоя!
Удачливым будь, наш любимый,
здоровым и радостным будь,
продолжив свой неповторимый
и шестидесятников путь.
Спеши делать людям подарки
пусть даже в нелегком пути:
своею поэзией яркой
свети, Евтушенко, свети!
ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ
/ поэма /
1.
Как он взлетел на гребень славы?
Как обошел тюрьму и тлен?
Как, начав песню для забавы,
с годами взял державу в плен?
Как он в певца преображался?
Ведь никогда под звук струны
столь хриплый голос не встречался
в консерваториях страны.
Над чем он плакал и смеялся,
так восхищая люд простой?
Как он владык не побоялся?
Чем отплатил ему застой?
Чем он полезен был Отчизне?
Как смог, нисколько не тужа,
пройти отчаянно по жизни,
как бы по лезвию ножа?
Как он сумел в жестоком свете
не сбавить шаг в судьбе крутой?
...Ну, что ж, попробуем ответить
с ему присущей прямотой.
2.
Его стихи — совсем не перлы,
а музыка — гитарный гул,
но гласность он, один из первых,
как знамя к бою, развернул.
А, впрочем, перлы всё же были
такие, что сквозь много лет
средь будней их не позабыли,
храня в сердцах их дивный свет.
Пускай и спорным был талантом -
поэт, певец и гитарист,
но всеми признан он гигантом,
как божьей милостью артист.
...Таганка. Здесь окрепли плечи,
потом экран его венчал,
с которого он «Место встречи...»
двумстам миллионам назначал.
Хоть внешних данных вроде мало:
всегда насуплен, неказист,
внутри — пожаром полыхало:
гипнотизировал артист!
Без грима — полон разных красок,
так завораживал игрой,
что был без париков и масок -
мудрец и клоун и герой.
Все лица разные и краски
он к жизни вызывал одним:
неповторимо очень разным
ревущим голосом своим.
Он жил, как человек свободный,
и, рабству обьявив войну,
он каждый раз на нерв народный
настраивал свою струну.
3.
Чтобы с народом стал возможен
контакт его на много лет,
тот хриплый голос был размножен
на множестве магнитных лент,
чтоб этот голос непреклонно,
как истина из высших сфер,
звучал из всех магнитофонов
во всех домах С С С Р.
Кричал он так, как рвутся драться,
коль не пугает и тюрьма,
чтоб до народа докричаться
сквозь все заборы и дома,
чтоб пробудить всех нас от спячки,
призвав в союзники к себе,
и без подачки и раскачки
нас приобщить к своей борьбе.
Так петь спешил, себя сжигая,
что позабыл покой и лень,
порой неделями давая
по три концерта сольных в день.
Он пел-хрипел средь злого лая
на свой — особо нервный лад,
к себе гитару прижимая,
как партизанский автомат.
В тех песнях всех, общаясь с нами,
до бури доводя накал,
простыми самыми словами
свои проблемы обьяснял,
а потому немало муки
он испытал на фоне гроз,
хоть многие его в округе
воспринимали не всерьёз,
но со своим прицелом дальним,
он, бритвой делая свой стих,
стал средь творцов с почетным званьем -
народней всех творцов других.
Мечту и боль родного края
так в песнях высказать спешил,
что «по над пропастью, по краю»
поднялся до самих вершин.
Не вынося всей лжи вчерашней,
и с ней сражаясь горячо,
он вырос, как бунтарь бесстрашный,
как Разин или Пугачев.
4.
Всё больше был певец в опале:
«Сомнут! Защелкнут сталь оков!»
Его хватали, - не достали:
взлетел Высоцкий — высоко!
Со зла, как псы цепные, выли
те, кто страну загнал в конвой:
его бездарностью клеймили,
кричали, что певец — блатной,
что он в одном нахальстве — гений,
что он и рвач и донжуан,
и, как поэт Сергей Есенин,-
и пьяница и хулиган.
Но он был крепок — из атлантов
и, каждый раз бросаясь в бой,
огромной радугой талантов
вставал всё выше над страной.
Нам с каждым годом был всё ближе
и, хоть устал до самых жил,
но от Чукотки до Парижа
свою дорогу проложил,
причем, решая все задачи,
врывался в мир своих искусств
с такою страстью и отдачей,
что на пределе сил и чувств.
5.
Как лев, ревел он на эстраде,
всегда один, неповторим,
и лишь одна Марина Влади
была незримо рядом с ним.
Он так спешил, не знав покоя,
чтоб разбудить тебя, страна,
но вдруг упал на поле боя
и жизнь порвалась, как струна.
Ушел, как бы уснул устало,
полжизни отсчитав едва,
хоть он и так успел немало -
за реактивных сорок два.
Он верил, жизнь свою итожа:
за ним пойдут со всех сторон
и в свете гласности продолжат
то, что во мраке начал он.
Он был не праведник, конечно,
но очищал себя собой
и, распростившись с жизнью грешной,
встал над могилой, как святой.
В кино, в театре,на эстраде
он столько сделал, жизнь любя,
что память бережет о барде
не только русская земля.
Спросите всех русскоязычных
по миру в разных городах,
они ответят вам привычно:
«Мы помним мага каждый шаг!
Забыть?..Не может быть и речи!
Лишь кто-то имя назовёт, -
с гитарой иль из «Места встречи...»
он сразу в памяти встает.
Из наших, даже самый скромный,
ответит вам: »Сомнений нет:
Высоцкий, как талант огромный, -
кумир семидесятых лет.
Года идут, всё дальше финиш,
но творчества – всё выше пик,
поскольку с опозданьем видишь,
как он воистину велик...»
БОГАТСТВО ПОЭЗИИ
ДИВНЫЙ КЛАД
Мечтал он удивить стихами мир,
поскольку, вправду, были те прекрасны,
но, жаль, остался этот миг, как миф,
где стали все старания напрасны.
Стихам он отдавался, как святой,
решив,что он для них лишь только соткан,
строку свою считая золотой,
а каждый стих — редчайшим самородком.
Привычка даже у него была
всем отвечать шутливо, идя мимо,
вопрос банальный слыша: «Как дела?»,-
«Клад золотой растёт неудержимо!»
Ему и ночи были хороши:
его окно лишь гасло на рассвете,
«Богач свои считает барыши!»-
язвили часто с завистью соседи.
Когда ж он умер, то квартирный люд
так отвечал, стоящим всем снаружи:
«Какое золото?! Одни бумаги тут!
Да и они исписаны к тому же!»
Их лишь соседка захотела взять,
поскольку суть их видела иначе,
и унесла к себе, чтоб их читать,
над ними улыбаясь или плача.
Ей дорог стал его прекрасный стих,
чью драгоценность сразу было видно,
а что он так ненужен для других,
ей было стыдно, больно и обидно.
Чтоб зазвучал в твореньях каждый звук,
ему не нужно было жить иначе:
чтобы тебя услышали вокруг,
нужна к таланту крупная удача.
А без неё — мелькнёшь, мечту круша,
и навевая грустные картинки,
в которых плачет добрая душа,
когда таланты тают, как снежинки..
ТВОРЧЕСКАЯ УДАЧА
У творческих, как мания, -
сплошные ожидания...
В том ожидании у них
предельно глаз остер:
когда газета даст их стих,
а роль даст режиссер,
их выставка заговорит,
проект, что есть давно,
когда экраны озарит
их новое кино,
когда среди унылых дат
настанет их парад,
когда отметят их талант,
о них заговорят,
когда цветы украсят жизнь
и позовет вокзал,
когда под крики: «Браво!.. Бис!»
огромный встанет зал,
настанет поворот в судьбе,
всплакнет от счастья мать,
следя, как трудно им в толпе
автографы давать...
Но к славе труден путь везде,
там для наивных - жуть:
где хитрость с подлостью себе
прокладывают путь.
Талант - пробьётся,- говорят...
Чтоб не было иначе,
поскольку чудо лишь творят
таланты, что с удачей,
талант, терпимым к грозам будь,
но всё решай,спеша,
ведь тем трудней талантов путь,
чем чище их душа...
И Н Т Е Р Н Е Т
Опутала Землю волшебная сеть,
чтоб меньше оставить проблем без ответа,
чтоб люди быстрее могли пожалеть
о том, что не втиснулись в сеть интернета.
Познал интернет небывалый успех,
ведь стал всей планете доступен и виден,
подставив надежные плечи для тех,
кто любит общенье и кто любопытен.
Спеши побыстрее компьютер иметь,
чтоб с ним в той сети разбираться, как дома,
чтоб всюду бывать и повсюду успеть,
особенно там, где полезно и ново.
Пласты информации мир тот несёт,
любою проблемой всерьёз озабочен,
он может ответить любому на всё,
и быстро и точно и дружески очень.
Короче, сети популярнее нет ,
такой всемогущей, бескрайней и цепкой,
глобальной сети, что зовут интернет,
что всех поражает возможностью редкой.
Прими, интернет, благодарность от нас,
что ширишь возможности наши без края,
даря нам и крылья и тысячу глаз,
чтоб видеть весь мир, всё о нём понимая...
СОЛДАТЫ ПОЭЗИИ
Поэзии чудо прессует года,
дырявят которые даты,
которому служат надежно всегда
поэзии нашей солдаты.
По миру повсюду разбросаны,
ей преданно служат, без фальши,
шагая за вьюгой и грозами
под марши своей генеральши.
По- разному стих получается их,
в котором призвание ищут,
но этим их жизнь украшается в миг,
становится ярче и чище.
Солдаты, поэзии верные,
хоть весело им или грустно,
по зову её — всюду первые
под знаменем мысли и чувства.
Стихи их, в кого-то влюбленные,
в газеты попасть и не тщатся:
родным и друзьям посвященные,
открытками в руки ложатся.
Хоть годы бывают жестокими,
в любые приметные даты
своими нас радуют строками
поэзии нашей солдаты.
Творят неустанно и ночью и днём,
свой путь пролагая не робкий,
как маршальский жезл в чемодане своем,
храня стихотворные стопки...
РЕДКОЕ СЧАСТЬЕ
Не очень горюй и не злобствуй при этом,
коль вдруг вместо циника стал ты поэтом,
чтоб боль ощущать всех острее на свете
всего, что живёт на огромной планете.
Хоть нервы поэта натянуты струнами,
не бойся порвать их порывами шумными,
чтоб с ними сливая частички души,
над болью других, как своею тужить.
Везде,лишь представится только момент,
настрой неспеша дорогой инструмент,
отдай лишь ему все порывы души
и музыку этой души запиши.
Лишь с ней ты почувствуешь радостный взлёт,
разрушишь все стены, растопишь весь лёд,
и, пылко сливая раздумья и чувства,
когда-то коснёшься вершины искусства,
на ней осознав высоту и удачу
и то, что ты жить не умеешь иначе.
В пути, в толчее, а не только в тиши,
настрой инструмент и упрямо пиши,
пиши по ночам, в жаркий полдень и стужу,
ни сил не жалея, ни время, ни душу,
огромнейший мир пропустив сквозь себя
и с ним ненавидя,ликуя, любя.
И строчки взойдут,будто в поле колосья,
и ты разогнёшься и ты улыбнёшься
и скажешь,лучась удивительным светом,
что редкое счастье быть в жизни поэтом...
РАДОСТЬ ТВОРЧЕСТВА
Что им бедность, беда, одиночество,
непризнанье и судьбы бродяг,
если светит в душе радость творчества -
наивысшее чудо трудяг.
Хоть и часто им трудно бывает,
будто в сказке у них каждый миг:
радость творчества их возвышает,
будь то стройка, кино или стих.
Хоть и путь их нередко тернистый,
средь своих многогранных затей
все — романтики и оптимисты,
нет надежнее этих людей.
Хоть и слышат порой укоризны,
хоть приносят за пот свой гроши,
эта радость для них — смысл жизни,
вечный праздник усталой души.
Раз они жить не могут иначе,
чтобы радостным был и итог,
пожелаем же всем им удачи,-
той,что в творчестве — главный дружок.
Пусть творят, все мечты воплощая,
завершая с восторгом всех их,
нашу Землю и жизнь украшая
в многочисленных планах своих.
Пусть подобных при творческом чуде
даже и при наличии бед
называют: «Счастливые люди!»
и завистливо смотрят им вслед...
ПОЭТИЧЕСКИЙ МИР
Как непросто найти к вдохновенью мосты,
написать романтический опус...
Без поэзии дни — холодны и пусты,
как квартиры, уехавших в отпуск.
С нею – ярче решенья, ничтожней грехи,
с ней душа не покроется жиром,
ведь поэзия – это не только стихи,
это – взлёты над будничным миром.
Без поэзии слово Отчизна — лишь звук,
даже честен коль ты, безкорыстен,
без поэзии люди не видят вокруг
ничего из возвышенных истин.
Без поэзии жизнь превращают в игру,
только выгоде могут молиться,
отыскать смысл жизни в высоком миру
лишь поэтам дано, как счастливцам.
Лишь они, покидая покой и уют,
миру высшему дарят усилья,
доброта и любовь в этом мире живут,
им даруя и щедрость и крылья.
Их поэзии мир, что мечтою томим,
полон страсти, высот и искусства...
Не ленитесь душой, позавидуйте им,
испытайте высокие чувства.
Поэтический мир - романтичных кумир,
что творит вдохновенные лица,-
окунитесь поглубже в сей сказочный мир,
чтоб себе самому удивиться...
БОГАТСТВО ПОЭТА
Мы вдруг открыли между делом
весьма волнующий секрет:
багаче всех на свете белом
не олигарх, банкир, - поэт.
Не зря поэт, как кровью, пишет
на намагниченном листе:
хороший стих всех денег выше,
красот, почетов, должностей.
И в самой маленькой квартире
в мечтах и думах наш поэт
живёт в своём бескрайнем мире,
которого богаче нет.
Пусть у него мала зарплата,
но он привычен к чудесам:
здесь не карман, - душа богата -
та, что вздымает к небесам.
Творит, покой других нарушив,
ведя с ним непрерывный бой,
ведь стих и все другие души
к высотам тянет за собой.
Одни стихи его отрада,
ему, как знают все друзья,
и ничего давать не надо
и ничего отнять нельзя.
И нищий при поэта сане
всегда найдет к богатству путь,
чтоб стих, как будто подаянье,
и олигарху протянуть.
Тем счастливо поэтов братство,
что, сотворяя дивный стих,
таит особое богатство:
ценнее всех богатств других.
Поэта чудное горенье
стирает нищенство и тьму,
даря особое уменье,
что крылья придаёт ему.
П О Э Т Ы
Не только он славен стихами,-
трудяга, который — поэт:
повсюду подобные с нами
на всём протяжении лет.
Любой хорошо это знает:
в работе, нелегкой притом,
кто к цели душою взлетает,
того мы поэтом зовём.
Упрямцы надежные эти,
что в деле любом — короли,
прекрасное всё на планете
мечтою своей возвели.
Такие и даже старея,
в любые и холод и зной,
ни суток, ни сил не жалея,
порою и жизни самой,
всегда к удивлению люда,
всю душу вложив в ремесло,
творят своё дело, как чудо,
любым невезеньям назло.
Природа на много столетий
не зря афоризм родила:
«Чем больше поэтов на свете,
тем выше мечты и дела».
Такие - любовью согреты,
поскольку прекрасны душой...
Смелее дерзайте,поэты!
В пути вам – удачи большой!
Порыв ваш сквозь сонные чащи
к высоким мечтаньям таков,
что ваши творенья всё чаще
прекрасней прекрасных стихов!
СУГУБО ЛИЧНОЕ
ЗАВЕЩАНИЕ
Стихи пишу я, как солдат,
не ради славы и наград,
а чтоб другим отправить весть
о том, что я на свете есть,
что вновь за правду в бой спешу,
что вновь поэзией дышу.
Творенья людям передам,
что по моим пройдут следам,
и зазвучат для них в тиши
стихи, как музыка души.
Пусть беден скарб солдатский, пусть,
зато мгновенно соберусь
и беззаботно оглянусь,
идя в последний бой.
Не гнался за вещами я:
стихи, как завещание,
как дети, как прощание
с былым самим-собой...
У С М Е Ш К А
Шлифую слова, как алмазы,
граня лучезарнейший стих,
порой доходя до экстаза
от всех «бриллиантов» своих.
Над ними корплю бесконечно,
ценя каждый новый карат,
и в эти мгновенья, конечно,
я больше, чем Ротшильд, богат.
Его я и счастливей тоже,
когда наслаждаться привык,
запас «бриллиантов» итожа
в бездонных своих кладовых.
Меня этот мир обожает,
поэтому, слыша навет,
что бедность меня унижает,
я лишь усмехаюсь в ответ...
Р А Д У Г А
Приходит Муза вечерами,
лишь солнце скроется едва,
чтоб радугой зажечь меж нами
свои волшебные слова.
Сливая будто с лаской женской
мужскую силу и порыв,
горит высокое блаженство,
душе все таинства открыв.
Мечта свободно ввысь взлетает,
всю душу вычерпав до дна,
но Муза вместе с ночью тает,
лишь даль становится светла.
И тают тайны вменсте с Музой,
лишь появляется рассвет,
где стал ненужною обузой
воздушных замков силуэт.
Весь мир возвышенный и нежный
распался прямо на глазах
и только радуга надежды
горит, как прежде, в небесах.
Свет потушив,бумаги сдвинув,
по ним ладонью провожу
и радугу, как плащ, накинув,
я в прозу будней ухожу...
П А Р Н А С
Я сам себе пишу стихи,
читаю тоже сам,
сам редактирую грехи
и пью побед бальзам.
Услышав ангельский мотив,
пьянею каждый раз,
и, миг блаженства ощутив,
взлетаю на Парнас.
На возвышении таком
возвышенных чудес
считаюсь я не дураком,-
избранником небес.
Устав от праведной игры,
заботами томим,
опять лечу в тартарары -
ко всем делам земным.
Но через несколько минут
вновь брошу все дела:
услышав рифму,распахну
два праздничных крыла
и вновь взлетаю на Парнас
и вновь счастливый я!
...Жаль только, что с женой у нас -
непрочная семья!
К Р Ы Л Ь Я
Всю жизнь у всех деляг
я вызывал упрёки
тем, что не мог в их окруженьи быть,
что обречён романтик одинокий,
который просто «не умеет жить».
Деляги верят только в денег диво,
а потому их гонор тем щадил,
что им в ответ, лишь усмехнувшись криво,
я побыстрей в сторонку отходил.
Не знаю я: вполне ль того достоин,
но понял, что такое благодать
и потому судьбою я доволен
и ей могу от всей души сказать:
«Не зря стихам дарил я все усилья,
не зря лишь с музой связывал мечту:
спасибо за полёт, распахнутые крылья,
что мне дарили чудо-высоту!»
СТИХОТВОРНЫЙ САЛЮТ
На каждом новом рубеже,
восторгу жизни помогая,
стихи салютом бьют в душе,
высот каких-то достигая.
Картины жизни, взгляд пьяня,
повсюду рядышком шагают
и, словно с веток, у меня
стихи листами опадают.
Когда так долго ходишь ты,
то и стихи — пьянят, как вина:
внутри — салют, вокруг — листы,
почти привычная картина.
Идешь и путь твой с ней таков,
что все печали тут же тают,
как-будто бы листы стихов
дорогу к раю пролагают.
Не зря привык знакомый люд
встречаться часто с редким дивом:
лишь вдруг в душе забьет салют,
я сразу становлюсь счастливым...
С А Л Ю Т
Мои стихи, мои кровинки,
когда уйду я насовсем,
вы все растаете, как льдинки,
как волны радиоантенн.
Но перед тем, на смертном ложе
когда я буду возлежать,
с родными вместе все вы тоже
меня придете провожать
и в эти горькие минуты
вы мне в торжественной тиши
вернете маленьким салютом
частички розданной души...
М И Р А Ж
За мечтами рвался я отважно
сквозь препоны разных рубежей,
где судьба, как дом многоэтажный,
не жалела новых этажей.
Первые тринадцать — это детство,
что ввело в уже готовый дом,
в нём — война, а в ней — закалка сердца,
трудное отрочество потом.
Десять лет потом провёл я франтом,
что потом развеялись, как дым,
где я был суворовцем, курсантом,
бравым офицером молодым.
Шесть годков шагал я по заводу,
как уже рабочий, инженер,
где при этом в нищенские годы,
как парторг, показывал пример.
Возгордился продвиженьем скорым
этажами новых ярких лет,
где был журналистом, режиссером,
засверкал, как признанный поэт.
Так, листая лет, казалось, малость,
не заметно было чудаку,
как десятков восемь оказалось
в этом доме, как и на веку.
Появился к беспокойству повод,
что меня и весь большой багаж
скоро сбросят тут в мусоропровод,
и мой дом развеют, как мираж.
Но пока , бродя по лентам улиц,
и всё чаще память теребя,
я высотным домом тем любуюсь,
что в душе построила судьба.
Кладбище...Когда иду там мимо
плит могильных, что лежат щитом,
над могилой каждого незримо
высится его прекрасный дом.
Пусть дома невидимы снаружи,
но незыблем мертвецов уют:
в них живут бессмертные их души,
что дома, как судьбы, берегут.
В тех домах всегда открыты двери
всем, кто хочет к душам их зайти,
ведь не зря мы все упрямо верим
в бесконечность нашего пути...
МОИ СТИХИ
Считаю жизнь не по годам,
что слишком разными бывали,
а по написаным стихам,
что людям души согревали.
А кто судьёй здесь может быть?
Родные, что угодно хвалят,
но не пройдет такая прыть
в редакциях, где чаще жалят.
Зато вдвойне в чести дела,
когда и там честь не задета:
раз публикация - хвала:
твой стих одобрила газета.
Когда газета иль журнал
выводят в свет моё творенье,
ему я ставлю высший балл
и праздную его рожденье.
А суждено мне было стать
поэтом в девять лет от роду,
когда велели написать
нам, что угодно, про погоду.
Я оказался, как герой,
что классным стал для всех поэтом,
за что полгода класс второй
дразнился Пушкиным при этом.
С тех пор порядок стал таков,
что лишь к стихам питал я зависть:
те дни, что были без стихов,
всегда безликими казались.
Послушно строились слова,
хоть всё больнее сердце билось,
хоть поседела голова
и годы вдруг засуетились.
Хоть предлагают мне помочь,
твердя: «Ты болен! Не гигант ты!»,
готов , как прежде, день и ночь
перебирать все варианты,
меняя, изменяя их,
чтоб место дать в строеньи данном,
пока не выстроится стих,
как в новосельи долгожданном.
Хоть скоро встречу я беду,
оставив бугорок заросший,
зато , когда я упаду,
поднимут там и стих хороший...
МУЗЫКА ДУШИ
...Свою судьбу почти уже прожил,
мелькнула жизнь, что я зову счастливой,
хоть я не к выгоде, к романтике спешил,
но откликалась мне она на диво.
Мечтой лучились прошлые года,
была дорога трудною, но ясной,
в душе звучала музыка всегда,
чем ближе к цели, тем была прекрасней.
Без хвастовства: мечты сбывались все,
пускай с надрывом и пускай не скоро,
жизнь отзывалась радостно во мне
торжественною музыкой собора.
Была любовь, счастливая семья,
и дети драгоценные при этом,
был офицером, журналистом я
и кинорежиссером и поэтом.
Хоть нынче я теперь старик уже,
невзгод имея в старости немало,
но, главное, чтоб музыка в душе,
как прежде, в жизни празднично звучала.
Душа с восторгом близится к мечте,
хоть и порою покидают силы,
представить даже страшно души те,
которые беззвучны, как могилы.
Когда тружусь, тогда лишь дом мой тих,
но музыка в душе опять ликует,
лишь только напишу хороший стих,
тем более, когда опубликуют.
Все дни и ночи были хороши,
но под конец они — ценней тем паче...
Спасибо, жизнь, за музыку души!
Пускай она играет нам почаще.
Пускай она звучит во всей красе,
когда я даже в путь отправлюсь дальний,
ведь верю, что бессмертны души все,
по крайней мере, те, что музыкальны...
ПОЭЗИЯ, СПАСИБО!
Хоть жизнь секла меня жестоко,
но я мечтою дорожил:
своей поэзии высокой
всегда восторженно служил.
Лишь с ней всегда счастливым был я,
реалий мерзостных боясь:
она дарила чудо-крылья,
что не давали падать в грязь.
В романтику открыл я двери,
где слишком близко от беды,
но радость — ярче, боль — острее,
и совесть чище и следы.
Горит поэзии зарница,
чтоб не синицу мять в руках,
а , взмыв, повсюду торопиться
за журавлями в облаках.
Хоть, надрываясь торопливо,
считаю жалкие гроши,
твержу: «Поэзия, спасибо!
Не отпускай моей души!»
ГЛАВНОЕ — УСПЕТЬ!
Любит дни, что совсем тихи,
в коих творчеством душу греет,
тот, кто любит писать стихи,
и, особенно, - кто умеет.
Коль выходит хороший стих,
он язык свой сжимает в жало,
чтобы день моментально стих,
чтоб ничто ему не мешало.
Он и сутки готов творить,
не жалея глаза и нервы,
чтоб поэзию обогатить,
подарив ей свои шедевры.
Распахнув свои крылья, взлёт
совершает душа поэта,
что стихи ему подаёт
от заката и до рассвета.
Не боится он даже смерть,
коль творит хорошо для люда,
а боится лишь не успеть
подарить ему это чудо.
Он творит ежедневно так,
зная жадность одну на свете,
словно делает новый шаг
на пути своего бессмертья.
Да, наивен чудак средь нас,
но злорадствовать мы не будем,
счастье в жизни всегда средь масс
лишь крылатым даётся людям...
МЕЧТА ПОЭТА
Жил на свете Соколовский
с именем Аркадий,
что любил стихи, берёзки
и бумаги глади.
С детства был уже поэтом
в пионеротряде
и печатался при этом
в «Пионерской правде».
С детства был во всём примером,
схватывая быстро:
стал примерным офицером,
после журналистом,
после кинорежиссером,
но за школьной далью
был всегда особо горд он
Золотой медалью.
Был он рад еще одним:
русские газеты
иногда гордились им -
как своим поэтом.
Конкурс шёл международный ,
подводя итоги,
там он первым стал свободно
средь поэтов многих.
Что и там он лучшим был,
мир признал широкий,
ведь вознёс его Берлин
и Нью-Йорк далёкий.
Он сейчас уже старик,
что на ладан дышит,
но упрямо вновь творит
и всё лучше пишет.
Верит: коль он воспарит,
стих его хороший,
всё, что может, сотворит,
чтоб он жил подольше...
ВЮРЦБУРГСКИЙ ПОЭТ
Жил я средь Днепровских тайн,
к творчеству пригодный,
нынче тайны дарит Майн,
тоже судоходный.
Край немецкий стал родным,
с ним делю объятья,
мы дружны сегодня с ним,
как родные братья.
В городке баварском том,
где мне сладко спится,
продолжаю над стихом
радостно трудиться.
Горд, когда, стихи ценя,
издают их где-то,
называя там меня
вюрцбургским поэтом.
Был я киевский поэт,
но минуло это,
нынче Вюрцбург дарит свет
в сердце у поэта.
Создаём лишь с ним в тиши
творческое диво
и ему от всей души
говорю: «Спасибо!»
РУССКИЕ ГАЗЕТЫ ГЕРМАНИИ
Разбогатеть мечтаем часто,
стремимся к цели до седин,
все в разном видят то богатство,
моё же — русский магазин.
У нас он «Солнышком» зовётся,
в нём Виктор много лет царит,
прекрасней место не найдётся,
хоть внешне тут — скромнейший вид.
А в чём секрет? Здесь нужно, верно,
особый интерес иметь:
вхожу туда, как в храм священный,-
газеты русские смотреть.
Ведь если вдруг в газетах этих
найдётся мой какой-то стих,
богатства лучшего на свете
нет для меня, чем стих мой в них.
Когда я вижу это диво,
спешу мгновенно тут же стать
таким богатым и счастливым,
что Абрамовичу подстать.
Уйдя, с восторгом бесконечным
гляжу вокруг с вершины той,
свой стих сую под нос всем встречным,
как дивный слиток золотой.
Сияю с нимбом на макушке,
уже величие храня,
как будто Лермонтов и Пушкин,
обняв, приветствуют меня.
Так я, Германией согретый,
мечусь с неделю, как в бреду,
её за русские газеты
благословляя на ходу...
ГРУСТНЫЕ СТИХИ
ТВОРЧЕСКАЯ МУКА
Накропать сумел кто стих,
в нём себя увидев в силе,
все мечтают, чтобы их
наконец-то оценили.
Коль настанет их пора,
дав стиху в газете место,
с той победы от стола
оттянуть их бесполезно.
Взвившись, словно на коне,
автор тут, безмерно тужась,
отдаёт себя втройне
всем редакциям на ужас.
Хоть вначале свой почёт
встретил криком: «Наконец-то!»,
после — крики: «А ещё?!»
стали больно биться в сердце.
Пусть умён он и учён,
но поймет, перо взяв в руку:
он навечно обречён
ведать творческую муку:
много думать, мало спать,
проверяя вечно сети,
чтоб стихами засыпать
все редакции на свете.
Пресса! Пожалей таких,
чтоб не зря терзали сердце,
чтоб, увидев вновь свой стих,
каждый крикнул: «Наконец-то!»
Коль ты сможешь в нужный срок
снова радовать поэта,
то в награду добрый Бог
и тебе даст крикнуть это!
РОДИТЕЛЬ
Для автора стихи ,
как дети:
дороже всех богатств
на свете,
но им, как детям,
нужен свет,
в который выведет
поэт.
А если не увидят
света
стихи
неловкого поэта,
то нет печальнее пути,
которым в мрачную обитель
уйдёт
непризнанный родитель,
детей оставив
взаперти...
НЕПРИЗНАННЫЙ ПОЭТ
Прекрасен поэт
средь печатных творений,
что славой согрет,
как певец поколений.
Значительней вид
ты увидишь едва ли,
когда он гремит
в переполненном зале.
Но как без сомнений
несчастен поэт,
когда у творений
читателей нет!
А если опять
их никто среди прочих
не только читать,
но и слушать не хочет,
то нету мрачней
горемыки- поэта,
хоть несколько дней
испытавшего это.
А коль его бесит
наличье тех бед
не день и не месяц,
а несколько лет,
при том, что в полёте
поэт настоящий,
что не рифмоплёт,
а талантом кипящий,
то с творческим зудом
пойдёт он, печальный,
непонятый людом,
как псих ненормальный,
гениальными строчками
стих бормоча,
и плача от них
и от них хохоча.
...Прохожий! Чтоб он
не терзался ещё,
уйми этот стон,
подставляя плечо,
чтоб он не тужил
от зловредной молвы
а, раз заслужил,-
не жалей похвалы!
ПРОВИНЦИАЛЬНЫЕ ПОЭТЫ
Поэты провинции наши,
что знаем в своих городках,
взволнованно пишут, без фальши,
не целясь остаться в веках.
Смеемся и плачем,читая,
поскольку талантлив их стих,
но часто терзаемся, зная,
как мало читателей их.
Вокруг — восхищенные лица,
но вечно задумчив поэт,
поскольку решает столица:
тропинка пред ним иль проспект.
Печальные или смешные
стихи — горьким холмиком тут:
газеты свои городские
и то их всё реже берут.
Стал чудом почти для народа
в газету прорвавшийся стих:
к стихам – переменчива мода,
ей нынче – совсем не до них.
Но пишут поэты обычно,
всю душу твореньям даря,
себя утешая привычно,
что взялись за дело не зря.
Ехидно порой улыбнется
завистливый, злобный сосед:
«Как этот «поэт» задается,
хоть вовсе призвания нет!»
Не знает он: в чем же основа
поэта в хороших стихах:
поэзия – музыка слова:
в душе он – и Моцарт и Бах.
Соседу ответим на это,
чем музыка та хороша:
в итоге всегда у поэтов –
почти что святая душа.
Готовы на всё для работы,
уйдя от забот и грехов,
слова выбирая, как ноты,
для строчек хороших стихов.
Хоть все они – мало известны
в широких кругах без вины,
зато они очень полезны,
как нервы и совесть страны.
Любой – тихий,звонкий иль шумный-
не зря к сочиненью влеком,
ведь чуткие нервы, как струны,
а совесть его – со смычком.
При этом любые поэты,
до музыки в душах дожив,
пером и бумагой согреты,
до сцены смычки отложив.
Когда же смычками впридачу
подарят восторг без границ,
мы им пожелаем удачу,
дарящую радость столиц!
ПРИНЦИП В.ВЫСОЦКОГО
Творцу нельзя за стол держаться:
для роста творческих начал
он должен всюду «подставляться»,
как В.Высоцкий отмечал.
И это — коль живёшь прилично
и не хитришь в своей борьбе,
всегда вполне самокритично
оценки ставя сам себе.
Тогда ты должен стать удалым,
хоть будь ты скромен, болен, сед,
твореньям, как детишкам малым,
чтоб дать возможность выйти в свет.
Хоть кланяться порою сложно,
коль стонут гордые сердца,
упрямо делай всё, что можно,
долг исполняя до конца.
Своей мечты добиться дабы,
используй всяческий момент,
коль в нём предвидится хотя бы
удачи на один процент.
Как детям, отдавай все силы,
чтоб рок творенья уберёг,
чтобы они на свете жили,
когда закончится твой срок.
Тогда предсмертною порою,
разлукой вечною томим,
шепнёшь:»Я чист перед собою
и перед творчеством своим!»
ДУША ПОЭТА
Живёт одинокий старик,
что еле и ходит и дышит,
но, пряча болезненный крик,
он в свой заключительный миг
стихи превосходные пишет.
Когда очень плохо ему,
спешит он за письменный столик
в своём одиноком дому,
как в море нырнувший в Крыму,
зашедший к друзьям, алкоголик.
Садится за старенький стол,
где сразу всем горестям — баста:
тот стол, словно царский престол,
что творческий дарит простор ,
как лучшее в мире лекарство.
Лишь строки польются, спеша,
в едином строеньи ритмичном,
взлетает поэта душа
над тем, кто , бумагой шурша,
забыл обо всём прозаичном.
Душа, потешаясь игрой,
венчает поэта порывы,
чтоб в эти минуты порой
старик стал совсем молодой
и даже, вдобавок, счастливый.
Когда он душою парит,
над тесной каморкой взлетая,
и к цели заветной летит,
то благословляет тот миг,
в объятиях творчества тая.
Так песню мечтает пропеть,
чтоб все встрепенулись при этом,
спешит стих закончить успеть,
чтоб после него умереть,
оставшись на свете поэтом.
Не зря и на старости лет,
хотя и меняется мода,
ждёт старый достойных побед,
где спрятан бессмертья секрет
в твореньях, хороших особо...
РАЗНАЯ ЦЕНА
Школьные увиделись друзья,
что сидели долго в парке рядом,
кто бойчей, заладил : «Я!» да «Я!»,
а другой смотрел лишь долгим взглядом.
«Дом, машина, дача у меня,
всё успел нажить себе умело,
у жены — богатая родня,
жить теперь могу легко и смело!
Что же ты? Бездомен! Одинок!
Запастись ничем не умудрился!
Почему ж за столь солидный срок
ничего ты в жизни не добился?
А ведь был ты в классе — лучше всех,
всех умней, талантливей и строже...
Что же не пришёл к тебе успех?
Чем гордишься,жизнь свою итожа?
Помню: был ты счастлив и любим,
всё тобою щедро раздавалось,
но ответь: не всё отдал другим?
Что-то самому, небось, осталось?
Ведь немало ты имел наград,
как же мне теперь не удивиться?
Нет квартиры! Где же спрятан клад,
что тобою бережно хранится?»
Друг былой спокойно отвечал:
«Коль серьёзно,то могу признаться,
что всегда я низостью считал
за какой-то выгодой гоняться.
Но остался я не без наград
и признаюсь, в чем моя отрада:
у меня такой богатый клад,
что другого клада мне не надо.
Хоть из денег там — одни гроши,
но ведь клад свой я ценю иначе:
для меня он — музыка души...
Нет его надёжней и богаче!
С ним не связан твой потери страх,
и твоя ко мне напрасна жалость,
ведь тот клад — в моих делах, стихах,
при которых музыка осталась!»
ВОСПОМИНАНИЯ
Вспоминайте себя молодым,
возвращайтесь туда неспеша,
где сквозь времени призрачный дым
светит юная ваша душа.
Возвращайтесь за гордым собой,
за заботливой мамой живой,
за любимою — самою верной,
за мечтою — большой и безмерной,
чтоб очистились чувства и взгляд,
стали шумные будни тихи,
и тогда вдруг в душе зазвучат
ваши, лучшие в жизни, стихи...
ТЕРНИСТЫЙ ПУТЬ
В день тоскливый,холодный, осенний,
люд пугая заницами глаз,
мчит в издательство творческий гений
с толстой папкой исписанных фраз.
Озаряя его и дорогу,
взрывы чувств создают колорит,
при котором он Господу Богу
и себе самому говорит:
«Пусть сегодня оценит начальство
плод талантливой, чистой любви!
Пусть вскричит без обычного чванства:
«Дайте нам все творенья свои!»
Я всю жизнь не напрасно старался,
чтоб познать наконец благодать!»
...Размечтался, творец, размечтался!
Мир в сияньях надежды опять!
Хоть давно чистоплюю известно
про корысть, кумовство и обман,
хочет он только прямо и честно
перейти сквозь житейский туман.
Нет просвета в грядущем и точка,
хоть умён он,талантлив, учён,
хоть он — гений, но раз — одиночка,
это значит, что он — обречён.
Пусть хотя бы за честность, к примеру,
за души удивительный взлёт,
за любовь, за надежду, за веру
и, взаправду, ему повезёт.
Коль не будет такого итога,
там,где в силе цинизм и обман,
то мечта в справедливого Бога
растворится, как майский туман...
ВЕСЁЛЫЕ СТИХИ
Р И Ф М А Ч И
Из выступающих средь праздничных утех
всё больше рифмачей, что с верою в успех,
чтобы о их таланте каждый знал,
отчаянно кричат в притихший зал.
Все нынче грамотны...Всё чаще в результате,
чтоб тешить душу, кстати и некстати,
на каждый праздник стаею грачей
слетается немало рифмачей,
чтоб, улучив удобные моменты,
сорвать за этот крик аплодисменты,
понять давая , что лишь этот франт
среди всех прочих - истинный талант.
Рифмач уверен: коль нашёл он рифмы,
то радостно откликнемся на них мы,
не замечая, что его улов -
набор стандартных и бесцветнвых слов,
в которых средь потуг его вокальных
нет мыслей хоть чуть-чуть оригинальных,
эмоций, образа, улыбки и азарта,
нет даже примитивного стандарта,
что в знаньях о строении стиха,
а есть одна словестная труха,
что с помощью ритмичного звучанья
даёт возможность долгого мычанья,
одну лишь мысль в мычаньи том жуя:
«Поэты - Пушкин, Лермонтов и...я!»
Рифмач напрасно тешит душу сдуру,
преподнося, как классику, халтуру,
и не утешит объясненьем зал:
«Я этот стих лишь пять минут писал!»
/ Не пожалел бы, дескать, целый часик,
меня б поцеловал любой известный классик,
а, если б на стихи я тратил дни и ночи,
то весь бы мир восторженно.../ Короче,
откуда эта новая проблема?
От старости приятной несомненно,
когда хлопот совсем не полон рот,
и нет почти других больших забот,
мешающих подобной рифмомании,
как, например, в заботливой Германии,
где , обеспеченные вдоволь, старики
лишь пишут мемуары и стихи...
Г Р А Ф О М А Н Ы
Нынче пишут графоманы
и поэмы и романы,
можно всё найти,
книжки выпускают просто,
нет преград для пустозвонства:
только заплати.
Если время есть и евро,
для восторженного нерва -
вроде классик ты...
Почему ж, творя невнятно,
не коснуться так приятно,
давнишней мечты?!
Так, открыв свои карманы,
у Парнаса графоманы
рвутся всячески на пик
и о том порой мечтают,
что там классики встречают,
горячо целуя их.
Хоть их текст - ужасно нудный,
у их сцены и трибуны
есть и зрители,
ведь причуды графоманства,
как обжорство, жадность, пьянство,-
заразительны.
Раз сквозь годы, раны, страны
лишь в бумагах графоманы
за творенья держатся,
чтоб они средь прочих козней
не увязли посерьёзней, -
пусть потешатся!
О, П Р Е С С А !
Коль стих публикуется где-то,
тот день при открытьях таких -
прекраснейший праздник поэта,
который писал этот стих.
Он ходит лучистый, как Пушкин,
повсюду суясь, как нахал,
глаза навостривши и ушки
в большом ожиданьи похвал.
Помчится, коль он их услышит,
в повторный духовный полёт,
свой стих ещё лучше напишет
и снова в газету пошлёт,
а после успеха второго
он втянется в творческий бой,
чтоб празднично снова и снова
забрасывать прессу собой,
готовый, сгорая от страсти,
менять, напрягая виски,
денёк безграничного счастья
на месяц труда и тоски.
Так вступит на тропку прогресса
певец городов и полей...
Терпи его, бедная пресса,
прости его и пожалей!
СТИХИ И КВАРТИРА
Парю в мечтах, как-будто ангел дивный,
и потому в квартире я родной -
король всей грязи, пыли, паутины,
что нежно уживается со мной.
Раз отвлекаться от стихов опасно,
я только к ним тянусь своей рукой
и хоть вокруг — довольно пыльно, грязно,-
царит в квартире творческий покой.
Когда вокруг совсем непроходимо,
я зачищаю старые грехи
и вновь потом скольжу я пыли мимо,
поскольку вижу лишь одни стихи.
Ведь коль о них дождешься мнений разных,
оценка их - совсем уже не та:
„ Нет лишнего в стихах твоих прекрасных!
Какая четкость в них и чистота!“
Не зря, видать, я в творческом экстазе
вдвойне ценю свою вторую роль,
где я – король не только пыли, грязи,
но даже и в поэзии – король!
В квартире я стараюсь быть скромнее,
терпя пылищу до последних дней:
коль выбирать, где чистота – главнее,-
конечно же, - в поэзии моей!
ВЫСОКАЯ ЦЕЛЬ
Меня дружок мой уморил,
судьбу наметив личную,
тем, что мне в детстве подарил
картинку необычную:
мальчишка писял на...Луну!
Та струйка озорная
напоминает, коль взгляну,
что был таким всегда я,
поскольку творческой судьбой
нацелившись в века,
всегда тянусь я к цели той,
что слишком высока.
Судите сами: сколько лет
рвусь в творчесеий полёт,
но до сих пор я не поэт,
а только рифмоплёт.
Немало подлостей узнал,
что жизнь сгубили даже,
пускай не писял, а писал,
но суть — одна и та же
Зачем мне рифмоплёта честь?
Ведь здесь — не счесть обид!
...В стремленьи ввысь услада есть,
что сам процесс таит.
И снова надрываюсь я,
хоть сам себя кляну:
писать стихи лишь для себя,
как писять на Луну....
МОЗОЛИСТЫЕ РИФМЫ
Тот, кто рифмует «вновь — любовь»,
услышит божий глас: «Доколе!
У этой рифмы от трудов -
кровавые мозоли!»
А «Поздравляю!» и «Желаю...»
такой здесь вызывает стон,
что лиру в бешенстве ломает
и матерится Аполлон!
ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР
Хорошо писать в газету,
не боясь стыда и срама,
коль преград к печати нету
для бездарнейшего хлама,
коль в газетном наглом мире
сразу видно без вопросов:
ты — талантливый сатирик,
публицист, поэт, философ!
Чтоб понять , что ты — тупица,
нужно время в буднях новых,
но терять его боится
большинство людей толковых.
Потому, в газету глядя,
всех торопит путь кратчайший:
«Гляньте!Снова этот дядя
подан, как талант ярчайший!»
Где же правда? Как посмели?
У него, что слово, — промах!
Разобраться коль, на деле
не талант он вовсе, - олух!
Как исправить этот фактор,
как позор газеты давний?
...Нужно, чтоб бездарный автор
не был в ней — редактор главный!
ЗАВЫВАНЬЕ
Как много нынче развелось поэтов,
что не творят, застенчиво тихи,
а тычут всем,тщеславием согреты,
свои, насквозь бездарные , стихи.
Такой уверен, от блаженства тая,
что все должны восторги изливаать,
коль он умеет, вслух свой стих читая,
в избытке чувств по-волчьи завывать.
Всю душу бездарь вкладывает в это,
как будто можно, начиная выть,
отсутствие и Музы и Поэта
дурацким завываньем заменить...
ИТОГИ ЕВРОВИДЕНЬЯ 2014
Евровиденья итог
вызвал не восторг, а шок:
бородатая девица!!!
Как же тут не удивиться
новой модою в красе,
от которой взвыли все:
раньше это жители
только в цирке видели!
Трюк подобный адских сил
всех нормальных поразил:
мы не ждали: трансвестит
о победе известит!
Член жюри! В свою защиту
поцелуйте ту Кончиту,
открывая дверь почину
видеть в девушке — мужчину.
О жюри и той Кончите,
все отчаянно кричите,
ведь мораль, чей свет погас,
опустили в... унитаз.
Потому проделки ада
исключить быстрее надо
евровиденью и нам,
чтоб забыть тот стыд и срам.
Ныне ведь под дружный вой
ждём сюрприз очередной,
хоть издёвки, что так модны,
для нормальных — тошнотворны!
Шоу-мир, как цирк, уже -
на дальнейшем рубеже:
в плане - трансвеститов туры,
как парад ... карикатуры!
Прямо скажем: в этот век
опустился человек
и мораль, что вся разбита,
для высокого — кончита!
ЗАКОН ПРЕССЫ
В народе бытует мнение,
что интерес редактора
не в ценности произведения,
а в ценности его автора,
в простой магазинной ценности,
рождающей интерес,
которая всем в отдельности
устраивает прогресс.
Не будет никто активен
к тому, что пришёл «за так»,
ведь автор не перспективен,
если не пьёт коньяк.
Пусть труд твой пылает ярко,
чтоб души талантом греть:
без выпивки и подарка
таланта не разглядеть.
Такая уж нынче пресса,
такой у неё закон:
чем больше у гостя «веса»,
тем легче проходит он!
ПРОФАН И ГЕНИЙ
У редактора журнала
есть язык, но есть и жало,
а на каждое творенье -
две полярных точки зренья.
С каждой видит он, что хочет:
яркость дня иль темень ночи,
позитив иль негатив,
одинаково ретив.
Одному, как нижет бусы,-
ищет плюсы, только плюсы
и при этом всей душой
восклицает: «Хорошо!»
А другому ищет минус,
только минус, будто вирус,
и при этом тоже,
минусы итожа,
морщится от вздоха:
«Плохо! Очень плохо!»
Чтоб такой быстрей бежал,
схватит минус, как кинжал,
и замашет им в итоге,
как бандит с большой дороги.
Если ж автор — гений впрямь,
но при этом так упрям,
что редактору-бедняге
подаёт одни бумаги,
то редактор в этой фазе -
наиболее опасен:
он тогда , острей кинжала,
запускает в сердце жало,
сквозь которое льёт яд
столько щедрых доз подряд,
сколько нужно , чтоб творец
спохватился наконец,
осознав свою ничтожность
и своих оценок ложность,
и пустил бы в дело ноги,
горько сплюнув на пороге.
В результате без сомнений
сразу видно: этот — гений
и совсем профан другой -
тот, что больше — ни ногой!
СОЮЗ ПИСАТЕЛЕЙ
Там рифмоплёты твердо знают,
что вдруг прославятся потом:
себя поэтами считают
и необычными, притом.
Там каждый верит без сомнений,
всю жизнь витая в облаках,
что он, конечно, - редкий гений,
хоть и непризнанный пока.
Все «гении», набравши баллы,
ждут о себе благую весть,
ведь даже самый захудалый
мечтает в признанные влезть.
Жаль, что на фоне этих мнений
ни у кого догадки нет
о том, что он не то, что гений,
а вовсе даже не поэт.
Ведь большинство, купив кого-то,
сумело , возгордившись всласть,
с огромной бандой рифмоплётов
в Союз писателей попасть...
ПРОДАВЦЫ ДУШИ И ТЕЛА
В злачный ресторанчик местный
пообщаться собрались
два поэта неизвестных
и известный журналист.
Не прошло и три минутки,
как подсели к ним за стол
три известных проститутки:
три на три и пол на пол.
Вмиг веселье закипело:
пей, закусывай, греши,
продавцы души и тела
много общего нашли.
Долго чувствам отдавались,
пламенея, как в бреду,
но к утру заторговались,
словно в рыночном ряду.
Тут уже отбросив маски,
лиц своих явили суть:
не сойдясь в цене на ласки,
так ругались, просто жуть.
А когда иссякли споры,
суть увидел и рассвет:
на прощанье все партнёры
плюнули друг другу вслед!
ЗВАНИЕ ПОЭТА
Ты себя называешь поэтом
и надменно гордишься тем,
что с витрины зимой и летом
смотрят книжки твоих поэм.
Хоть внушительны строчек грозди,
но понятно, конечно, всем:
если вытащить рифмы- гвозди,
то рассыпется стих совсем.
Ты бы лучше хоть пару строчек,
но таких бы сумел создать,
чтобы людям хотелось очень
многократно их повторять,
чтобы в них свои мысли смело
ты высказывал до конца,
чтобы слово твоё согрело
человеческие сердца,
чтобы ярким огнём при этом
нам светил бы в пути твой труд.
...Вот, когда лишь тебя поэтом
с благодарностью назовут!
21 марта — Всемирный День поэзии, а 1 апреля — День смеха.
Публикация посвящается этим двум праздникам сразу.
СЕКРЕТ УСПЕХА
Парнас...В мечтах там часто все мы
перебираем струны лир...
Поэзия...Её проблемы
уже давно волнуют мир.
В восторге у поэтов дивных
спешим автограф получить,
но настоящих от фальшивых
совсем непросто отличить.
Поэту мало быть поэтом,
чтоб, написав, возликовать:
второй талант нас ждёт при этом:
творенье о-пу-бли-ко-вать!
К признанию тому дорога,
кому они вдвоём даны:
талант высоких слов — от Бога,
а низких дел — от Сатаны.
Чтоб к публикации пробиться,
взметнув творенья, как атлант,
гораздо больше пригодится
не Божий, - Дьявольский талант.
С талантом, взятым лишь от Бога,
для мук получишь ты его:
опубликуешь с ним немного,
а, может, вовсе ничего.
С ним и зарплата, как заплата,
а от стихов — один лишь звук,
чем больше Божьего таланта,
тем злей приспособленцев круг.
С ним будешь возмущенно охать,
как справедливости герой,
с ним будешь спать и думать плохо
и даже буйствовать порой.
С ним будешь восклицать невольно
в редакциях не без проичин:
«Одним красоткам тут довольны,
когда редактор — из мужчин!»
Зато с талантом Сатанинским
опубликуешь даже бред...
Пускай плюётся Папа римский,
та будешь славою согрет.
Что — образ, чувство, музыкальность?
Не к ним читателей прицел:
гвоздь публикации — формальность:
твоя фамилия в конце.
Когда спешат, то это — в норме:
теперь поэзии секрет -
не в содержании, а в форме:
кто пишет в столбик, тот — поэт.
На рифмы ж можешь плюнуть смело,
ведь все они не так важны,
тем более, что стих есть белый,
где рифмы вовсе не нужны.
Здесь главное при всём стараньи,
хоть и о том мечтают все,
назло всем трудностям в признаньи,
пробить дорогу к полосе.
Тут нужно очень ухитриться,
стыда и крика не боясь,
к начальству нужному пробиться,
наладив творческую связь.
Найдя контакты интереса
в просторах творческих затей,
что от банкета и до секса,
предстанешь, будто чародей,
подачей яркой на странице
твоих, жующих рифмы, слов,
чтоб смог ты в славе утвердиться
среди завистливых ослов.
Уже с контактами когда ты,
тебе ограничений нет:
ты можешь даже ставить даты,
когда написан этот бред.
Кружась у признанных под носом,
предугадав их интерес,
глядь, с ними вместе ты с подносом
на пик поэзии залез!
Пусть ты чудовищно бездарен,
но ты сумеешь наконец
сесть на Парнасе, будто барин,
колпак сменивши на венец.
Так ты судьбы поднимешь планку
средь замечательных голов -
в сообществе таких гигантов,
как Пушкин, Лермонтов, Крылов.
Как ты прорвался, мир забудет,
страх и сомненья ты гони,
ведь победителей не судят,
всех судят именно они.
Конечно два таланта лучше,
коль не страшит котёл в аду:
с двумя получишь редкий случай,
когда ты сразу на виду.
,,,Твои творенья и портреты -
во всех издательствах планеты,
прославивших на целый мир,
а ты, устав от бренной славы,
боясь поэтов, как отравы,
таишься дома, как Шекспир.
Так два указанных таланта
при жизни дарят ад и рай,
творя пигмея и гиганта...
Что сердцу ближе? Выбирай:
обиды жизненную повесть
иль радость подленьких затей,
что разделяет только совесть ,
как компас жизненных путей.
А потому учти для меры,
поэзию боготворя,
вышестоящие примеры,
чтоб не хвалить бездарность зря.
Лишь завершив такие туры,
лишив редакции грехов,
улучшим уровень культуры
и публикуемых стихов,
чтоб в прессе бездари бы дале
не получали бы места
и бредом стих не подменяли,
лишая души волшебства,
чтобы людей не раздражали
союзы , заключивших торг,
чтоб стих в газете иль журнале
дарил читателям восторг.
Аркадий Соколовский
Вюрцбург
Германия