перед «Троицей» Андрея Рублева
У иконы Рублева безмолвно стою.
Перед «Троицей» мыслей своих не таю.
Мессианство и жертва - земные черты…
На Земле ли, Господь, появился и ты?
Ты родился, мне мнится, в шатре на кошме.
Те шатры кочевые знакомы и мне…
Я беседую с ангелом (Богом? Творцом?)
На своем языке, на привычно-земном.
Я не мастер бессловных, безмолвных бесед:
Вместо «трапезы» - употребляю обед.
Вижу в жертвенной чаше я мясо агнца.
А по-нашему, жертвой была бы овца.
На Голгофе умрет и божественный Сын…
Не напрасна ли жертва, Владыка, прикинь?
Не спасет человечество страшная казнь.
Станет вера в Христа – как товар напоказ.
Станут модой блудниц и молитва, и крест.
Поведут к феодалам наивных невест.
Не земле же разверзнется атомный ад -
В Хиросиме мильоны невинных сгорят …
Нет, не спас человека евангельский свет.
Не губите Христа! – мой наивный совет!
Я очнулся в музее… Умолк монолог.
И не знаю, не знаю – услышал ли Бог…