Как тонко всё,
Как рвётся всё,
И век звенит в ушах.
Рвёт вишни с сакуры Басё
И Блок равняет шаг.
Блестит тревожная река
Чернёным серебром
Пылает яхонтом закат,
Сжигая неба хром.
В гостиной кофе на столе –
Здесь нет иных святынь,
Лишь только тонкость бужоле,
Лишь только роза на стекле,
Лишь только прошлого суфле
И гран святой воды.
Скучает в склянке горный мёд,
В бокале спит пчела.
И эбонитовый налёт
Скрывает зеркала.
Чу! Драма тут!
Чу! Воздух смят!
Отчаян каждый дых.
Маркизы выстроены в ряд,
На каждой свадебный наряд,
Друг дружку взглядами бурят.
Трон пологом закрыт.
Здесь будет бал,
Там будет мрак,
И кто-то впопыхах
Забудет в холле белый фрак,
Разбудит бешеных собак,
Рассыплет белых крыльев прах
На чёрный катафалк.
Труби, трубач!
Труби, труды
Твои не сгинут вмиг!
Калибры девственной воды
Умоют неба лик.
Играй, картавый саксофон,
Тебе разруха всласть!
Вибраций жаждет Иерихон,
Вскипает кровью Рубикон,
В оркестре хаммеров и хонд
Две ноты не украсть.
Пчела проснётся – соли сон,
Отрада – море утр.
Поют оливы в унисон
И в листьях – перламутр.
И радость первая начал,
И струн тугая дрожь
Расправят хорды на плечах,
И час пробьёт, и грянет час,
И хрустнет шея палача,
И взвизгнет резвый нож.