Вильям Хупер был удивительно болтлив. Он производил столько слов в минуту, что, казалось, эти слова выстреливают как пули. Поражали они не только барабанные перепонки, но и сердце и даже иногда мозг, что само по себе было исчерпывающим описанием его ораторского таланта. Шум меня раздражал. Отсутствие понятия о личном пространстве выводило из себя. Но я была бы готова простить ему это за умение делать откровенно обыденные стихи - великолепной музыкой, только лишь своим голосом. Готова была бы. Если бы не еще одна его окончательная, на мой взгляд, черта. (Я не знаю что такое окончательность для характера, но именно так о нем хотелось говорить).
Вильям питал необычайную страсть к убийствам. Нет, без условно он не был ни киллером, ни солдатом. Та и физически он был похож на вешалку для пальто. Длинный, худой и хрупкий. Он был достаточно безобиден и я даже не слышала чтобы он на кого-нибудь когда-нибудь поднял руку. Просто он писал. Он создавал людей и позволял им погибнуть. Мне это казалось преступлением против всего человеческого. Речь не идет о том, что герои его романов погибали на страницах, нет! Это вообще не смерть. Эту смерть можно было бы отменить перелистав несколько страниц назад. Подобное даже к лицу некоторым героям, а некоторые только для того и нужны. Нет.
Вильям Хупер позволял своим персонажам погибнуть на сырой бумаге, потерянными в ящике стола. Он создавал личности без историй. Он оставлял их одних в недо созданном мире.
И мне было бы легче ненавидеть этого мерзавца за бесчеловечность если бы не одно но. Вильям Хупер - мой персонаж. И он умрет прямо сейчас.