В Казани прошел I международный симпозиум по скульптуре «Мелодия камня», организованный в рамках проекта «Казань – столица тюркского мира 2014 года", объявленного Международной организацией тюркской культуры «Тюрксой». Симпозиум посвящен памяти И. Ханова, художника, философа. Восемь скульпторов из разных стран и регионов тюркского мира в течение 19 дней создали группу самостоятельных произведений, которые во взаимодействии обнаружили полифоничность диалога. Диалог культур и традиций, и диалог личностей и видений мира, диалог оживающей косной материи, преодолевающей на глазах свою природу.
Эта известняковая плеяда, словно единый космос, обрела свое существование на территории Казанского Кремля, как раз подле старых камней исторического некрополя. Внимательный зритель, наблюдающий за процессом их создания, заметил, как между формами, растущими из необработанных глыб камня, возникло некое поле притяжения и взаимодействия, а их семантические пласты обращены друг к другу в некоей тонкой симфонии, контрастируя и дополняя друг друга. И подобно японскому cаду Камней, где ни один из объектов не может быть изъят из общей композиции, не нарушив ее тайны, ее равновесной целостности,- так же и здесь: каждое из этих произведений есть часть единого целого, требующего новых и новых осмыслений - как философское высказывание, и как созерцательное стихотворение, и как загадочный иероглиф, за чьей внешней орнаментальностью скрывается бездна смыслов.
Неким узлом, осью этого движения космических тел является скульптура Ильдара Ханова, чью точную копию выполнил молодой казанский скульптор Фаниль Валиуллин – это пример того, как мастерство молодого поколения воззвало к жизни идею старого мастера. И пожалуй, технически это самое сложное произведение из представленных, так что мастерство Фаниля Валиуллина бесспорно.
Ильдар Ханов хорошо понимал законы создания круглой скульптуры, тонко чувствовал пластику и особенности материала. Выбранная для симпозиума скульптура мастера - аккумулятор спрессованной энергии, упорядоченной и созидательной. Она таит в себе сложные смыслы, требуя от зрителя анализа и интеллектуального сотворчества. Искусство метафорично, не прямолинейно. Готового решения и привычного клише здесь не найти. Вдвойне интересно вслушаться в полифонический диалог творений участников этого опыта - и скульптуры Ханова (одно из названий которой было - «Победа духа").
Рассмотрим их.
Изящная, и утонченная композиция «Ашина» Руслана Нигматуллина, являясь «образом в образе», отсылает нас к древнеегипетским рельефам: в жесте руки «Матери-Земли" мы видим знак легендарной волчицы, вскормившей Ашину - потомка гуннов и прародителя тюрков. Силуэт кисти ее руки, напоминает Анубиса и вполне перекликается с языком и пластикой древнеегипетского искусства. При этом героиня имеет отрешенный девичий образ, чуждый и тени чувственного, тяжеловесного,- хотя символизирует земное, дающее жизнь начало. Язык этой скульптуры символичен и свободен от натуралистических деталей, а трактовка образа неожиданна и далека от штампов.
Следующая работа - «Тайны озера Кабан» московского скульптора Тагира Субханкулова - компактна, построена на округлых формах и являет собой олицетворение женского начала: она гармонична, самодостаточна и - не лишена юмора. Характерно, что скульптура Субханкулова решена в европейской традиции, вбирающей в себя много направлений, чужда узкоэтнической окраски. Язык Субханкулова тяготеет к условному. Его образы вызывают ассоциации и с монументальной пластикой Генри Мура, и с так называемыми черными камнями Ики из Перу, и с каменными бабами, охранявшими курганы древних племен от Монголии и Алтая до Германии.
С женской фигурой соседствует «Воин Казанского кремля», в котором угадывается его скуластый монгольский предок. Поначалу по замыслу скульптора Асии Минулиной, это был лучник, но потом идея претерпела изменение, лук был заменен на щит, символ защиты города. И возможно, работа потеряла в динамике. О всех ее достоинствах трудно судить, поскольку автор оставил работу в несколько незавершенном виде. Тем ни менее, она получилась атмосферной и органичной для Кремля, именно здесь она могла бы раскрыться, как актуальный символ древней крепости. Собственно, "Воин" - пример того, как правильно выбранное место раскрывает объект, само обогащаясь возникшим взаимодействием.
Абстрактная динамичная группа «Гармония» из двух фигур, слившихся в единое существо, – принадлежит Метин Кару - скульптору из Турции. В силуэте фигур можно увидеть росчерк иероглифа, парус буквы арабского алфавита. Здесь конфликт и единство, мощь и незрячая беспомощность, прерванность движения – и преодоление материала. Вертикаль скульптурной группы - оптическая доминанта выставки.
Рядом с драматическим монолитом Метин Кара - небольшая скульптура «Курай» Рустама Габбасова - фигура играющего на свирели – выглядит особенно непосредственной, легкой. Гротеск и изящество, характерная пластика - авторский почерк Габбасова узнаваем и выверен. В этой пластике нет ничего случайного. Полетность его работ - плод обдуманного мастерства. Обходя скульптуру по кругу, обнаруживаешь все новые нюансы, обостряющиеся при изменении освещения. Изящные формы музыканта действительно «поют», светятся, убеждают художественной законченностью. «Курай» словно образ детства человечества и, пожалуй, самая живая скульптура в ряду выполненных участниками симпозиума.
Особенно контрастирует с ней монументальная группа Азербайджанского художника Мамеда Рашидова, состоящая из двух блоков затонированного известняка, испещренного декоративной резьбой, покрытого угловатым тревожным рисунком в терракотово-красном, зеленом и розовато-бежевом цвете. Бронзовая патина делает эти глыбы еще ярче, приближая идею Рашидова к декору постмодернистических архитектурных форм. Пожалуй, однако, здесь больше от элементов архитектуры, чем от скульптуры как таковой. И композиционное решение рельефа каждого монолита этой группы вызывает сомнения.
Наверное, самая емкая и символическая работа этого совместного творческого эксперимента принадлежит крымскому скульптору Айдеру Алиеву. Его композиция выполнена в духе абстрактного монументализма. Художник отказывается от иллюзорного натурализма, передавая свою мысль в символах, обращенных к ассоциативному восприятию зрителя. Его работа абсолютно не конъюктурна. И ее смыслы не лежат на поверхности. К ней нужно присматриваться, чтобы она поделилась своим содержанием. Предельно цельная, обтекаемая, она вызывает ассоциации с уединенным материком, чем по сути и является. Композиция названа автором «Остров» и посвящена древней Киммерии. В ее встречающихся и расходящихся формах можно с большой долей условности увидеть намек на женскую фигуру. Красота пластического решения «Острова» очевидна и безусловна, и не нуждается в подпорках фигуративных истолкований. Это произведение можно созерцать часами, оно умиротворяет и целит душу, как беседа с вечным и подлинным. Нужно отметить, что Айдер Алиев обладает философским взглядом на мир,его искусство насыщенно подтекстами. Он вкладывает в свои работы поистине глубокие мысли, связывающие их с библейским пластом, с античностью, с традицией древнего Китая. Таким образом, в его творчестве имеет место культурная преемственность с тем «материком», который поднимает искусство на новую высоту духа. По убеждению художника «в мире все связано, все взаимодействует. Тюркский мир не должен замыкаться в себе. Он как дерево: чем шире разрастаются корни, тем оно сильнее».
Изобразительное искусство - не самоочевидность, поданная на тарелочке с голубой каемочкой. Искусство хочет быть прочитанным. Это традиция осваивания новой земли, традиция наслаждения, сопряженного с аналитическим усилием. В традиционном искусстве эстетическое чувство соединено с деятельностью, с синергическим движением воспринимающего - навстречу творению. Таким образом, традиционное искусство далеко отстоит от псевдятины "актуального искусства" , как и от низового жанра, от комикса, подменившего современному человеку полноценную литературу. Конечно, рядовой зритель всегда, во все времена, тяготеет к натуралистическому жизнеподобию. Еще в античности это был неоспоримый критерий мастерства, востребованного и признанного. Не случайно современная городская и парковая пластика тяготеет к шутливым и китчевым жизнеподобным композициям, подчас на грани непристойности. Государство выражает себя в пафосном официозе, в идеологическом, выхолощенном псевдоклассицизме , подчас склонном к гигантомании. А обыватель любит писающих мальчиков и глумливые шаржи на классиков... Таким образом, в ситуации постмодерна, полуабстрактный символизм становится агностическим фактом, космическим объектом, вещью в себе, чем-то вроде языка майя.
Но тем и хорош настоящий опыт.
В современной урбанистической среде явственно не хватает скульптуры -качественной, динамичной, полемической. Скульптуры философской, метафоричной. Не хватает как монументальной скульптуры, так и рельефа, артобъектов, пластики паркового дизайна. Без этого не может быть подлинного культурного пространства города. Человеку не хватает настоящего. Неких символов, знаков, объектов не секулярного характера. Таких, как Парфенон или Стоухендж, или Стела Хаммурапи со сводом его законов... Нам не хватает метафизических объектов, если хотите - "порталов", помогающих пробиться в "инобытие", углубиться в себя, нащупать связь с чем-то большим, чем просто материя, с тем, что ЗА сиюминутной обыденностью. Что помогает вернуться к себе. И обрести СВОЙ голос - в этом огромном хоре жизни.
...
/...Идея симпозиума принадлежит лауреату премии им. Б. Урманче искусствоведу Раузе Султановой. Проект осуществлен при поддержке министерства культуры Республики Татарстан и объединил усилия директора Музея-заповедника «Казанский Кремль» Зили Валеевой, Казанского филиала МГАХИ им. В. Сурикова, Союза Художников России в Республике Татарстан и Раузы Султановой./
Журнал "Талант", № 15, 2014 г.