На седьмом этаже, под панельною звёздною крышей,
Куда лягут вздремнуть водяные тяжёлые тучи,
Мне под пазухой легче у неба дышать, что повыше,
И я рад, что наукой ещё до конца не изучен.
Просто рад, что в научно-энциклопедическом веке
Ни в одном словаре не найти подходящего слова,
Чтоб на карты сухие внести океан в человеке,
Брат далёкой воды, к ней влекущий сюда меня снова.
И лишь только вот так - с полной кружкой горячего чая,
В тишине, тусклом ламповом свете, дождливой погоде,
Как хорошую книгу с азартом себя изучаю,
Признаваясь в любви бессловесно столь мудрой природе.
Жизнь лишь даст прикоснуться к себе - и уже пролетела.
Мы глотаем её, не почувствовав вкуса, без хлеба.
Что ж мы жмёмся к теплу этих стен всем ослабнувшим телом,
Миром усыновлённые дети бескрайнего неба?
Ну а если возьмёмся писать - исключительно прозой,
Мы не знаем её - и нет смысла её ненавидеть.
Лишь когда на плиту смерть нам бросит последнюю розу,
Мы увидим всё то, чего не было времени видеть.