В бескрайности, в беспросветности,
среди непонятных личностей,
от серости и бесцветности -
скучается до неприличности.
А хочется беспричинности,
и хочется безмятежности
свободы и безграничности,
какой-то волшебной снежности.
Волшебной какой-то воздушности
вдали от житейской пресности,
а может телесной бездушности,
а может душевной бестельности.
И вот, на пределе желанности,
у пропасти безнадежности,
ржавея от постоянности,
темнея от беспросветности,
я вдруг замечаю в дальности
последнее из заветного,
и руку тяну до крайности,
и душу несу в рассветное.
И... выплываю в гулкости
толпы мне знакомых личностей,
тянущихся от безрукости,
несчастных от несчастливости.
май 2014 г.
из сборника "Тридцать три"