Из нартских легенд.
Днём Быценон превращалась в лягушку.
Так её нарт горячо полюбил,
что ни на миг с ней расстаться не мог он,
всюду с собою в кармане носил.
Нихас Большой в этот день собирался.
«О Быценон, как оставлю тебя?
Снова возьму!» – «Нет! О том умоляю –
дома покинь меня, сердце скрепя!
Если ослушаешься – потеряешь».
Не исполняя совета её,
спрятал в кармане глубоком лягушку
и на торжественный нихас встаёт.
Только Сырдон повстречался с Хамыцем,
вмиг догадался: опять Быценон
к нартам принёс. Ну, проказник великий,
вот что подстроил бедовый Сырдон:
подговорил молодёжь, и напали
те на Сырдона, побили его.
И закричал он: «О нарты, чтоб умер
лучший из вас! Уж дошло до чего, –
младшие старших колотят, а эти
с жёнами ходят, не глядя куда!
Стыд потеряли, порядок нарушив.
Мы на собрание женщин сюда
прибыли, или здесь нихас проходит?
Вы на Хамыца взгляните, ведь он
сил не нашёл, чтоб с женою расстаться,
носит в кармане свою Быценон!»
В гневе Хамыц так ударил Сырдона,
что полетел вверх тормашками тот,
грохнулся оземь, и капельки крови
выступили на губах. Не спасёт
эта расправа семейное счастье!..
С горечью нарту сказала жена:
«Муж мой, нельзя мне с тобою остаться
после такого позора. Стена
смеха навек нас, Хамыц, разделила.
В дом наш, к Быцента, жену отнеси».
Что было делать бедняге? Побрёл он
к роду Быцента. «Несчастье, – просил, –
с милой разлука...» И грустно прощанье:
«Я для тебя совершила бы три
дела хороших, но мне помешали.
Тот, кто такую беду сотворил,
пусть испытает не меньшее горе.
Сына тебе собиралась родить.
Если вскормила бы грудью моею,
некому было б его победить.
Меч бы не брал, и стрела б не пробила
тело такого героя. Ему
равного не было б в целой Вселенной.
Не суждено совершиться тому...
Нужно, Хамыц, повернуться спиною,
сына дыханьем тебе передам».
Не соглашался он долго: «На что мне
этот младенец, зачем и года
жизни пустынной, тебя потерял я!»
«Сына с собой мне нельзя унести».
Спину подставил Хамыц, и дохнула
бедная женщина. «Больно, прости.
Между лопатками опухоль будет,
милый, Шатане скажи о ней ты.
Знает она, когда время приходит.
Жаль, не исполнились наши мечты».
В дом свой родительский после навечно,
плача, ушла Быценон. А Хамыц
к мудрой Шатане пошёл за советом.
Стала считать она месяцы. Быть
до'лжно рожденью – подсчитано время.
Тут осторожно разрезала мать
опухоль, резво оттуда младенец
выпрыгнул так, что его не поймать.
До поясницы из стали был мальчик,
ниже – булатным рождён. Раскалён,
в глуби морские упал он, и волны
облаком стали, вскипая. В полёт
облако в небе пустилось, а море
высохло сразу до капельки. Но
ливнем вернулась вода, наполняя
море, – как прежде, глубо'ко оно.