* * *
Диск телефонный. Терпенья зенит.
Ждёшь, задыхаясь, подмоги, совета.
А механический голос бубнит:
"Ждите ответа. Ждите ответа."
Что нам готовит слепая судьба?
Как избежать нищеты и навета?
К Богу, рыдая, взывает толпа.
Ждите ответа. Ждите ответа.
Рвётся письмо к той, кого целовал,
Даль побеждая всесилием света.
В ящике чёрный зияет провал.
Ждите ответа. Ждите ответа.
Всё безответно: волна и листва.
Словно на отклик наложено вето.
Снова на ветер бросаю слова.
Ждите ответа. Ждите ответа.
***
Телефон звонит в передней.
Я задерживаю шаг.
Почему-то медлю, медлю
Трубку тронуть за рычаг.
И гадаю: чей же голос
Прозвучит сейчас в тиши,
Утоляя вечный голод
Пира жаждущей души?
Кто хранит в уме неброский
Телефонный номер мой?
Кто так одинок сиротски,
Что звонит ко мне домой?
Чьё так искренно участье
И нужна я так кому,
Что звонок уж четверть часа
Надрывается в дому?
Я спешу на роскошь пира.
В мыслях радуюсь: виват!
– Это сауна? Квартира?!
Обознался. Виноват.
***
В тумане слёз, в дыму потерь
не видно будущего света.
И жизнь срывается с петель,
летя куда-то в бездну Леты.
Родные призраки во сне
приходят редко, душу грея.
И телефон звонит по мне,
как колокол Хемингуэя.
Я брать его не тороплюсь
и слушаю его напевы,
как будто сплю или молюсь...
О голоса родные, где вы?
***
Из телефона голосов
не услыхать родных.
Их шифры новых адресов
отличны от земных.
И надо, чтоб узнать — уснуть...
Не размыкая вежд,
так сладко без конца тянуть
резиновость надежд.
Со мною те, кого нигде
на самом деле нет.
Душе так страшно в темноте.
Не выключайте свет.
Номер
Мне снился номер телефона,
что набирала я упорно,
от нетерпения трясясь.
Далёкий, как полярный полюс,
чуть различим был мамин голос,
но тут же прерывалась связь.
Я набирала снова, снова,
моля услышать хоть бы слово,
готова каждого убить,
кто подступал ко мне с помехой,
с чужою речью, шумом, смехом,
кто не давал мне долюбить.
Проснулась вся в слезах надежды,
не здесь, не Там, а где-то между,
и номер тот держа в зубах,
как драгоценную шараду,
как незабвенную отраду,
уж рассыпавшуюся в прах.
Хватаю трубку, набираю,
скорей, скорей, преддверье рая,
уже пахнуло сквозняком...
И слышу: «Временно не может
быть вызван...» Значит, после — может?!
И в горле застревает ком.
О боже мой, что это было?!
Я помню номер, не забыла!
Что означает этот шифр? -
пароль, что в реку вводит дважды,
танталовой измучив жаждой,
догадки молнией прошив?!
Я обращаюсь молча к звёздам,
откуда этот номер послан,
что у меня внутри горит.
И То тончайшее, как волос,
минуя и слова, и голос,
мне прямо в сердце говорит.
***
Чужое лицо телефона.
Уже никогда, до конца –
ни маминым ласковым тоном,
ни голосом мягким отца
вовек не откликнется трубка.
И я не люблю её брать.
Как нежно, мучительно хрупко –
что обречено умирать,
и как нестерпимо любимо...
Чужие звучат голоса.
Слова их проносятся мимо.
Зловеще глядят небеса.
Вас нет в телефоне и в окнах
когда-то любимых квартир.
И лишь в фотографиях блёклых
ещё сохранился ваш мир,
в домашних и милых вещицах,
таящих тепло ваших рук,
в надгробьях, где жизнь моя тщится
любовь уберечь от разлук.
Я слышу их шорох и запах.
Повсюду их вижу следы.
Живут мои мама и папа.
Зовут меня из темноты.
И падают слёзы, как комья,
но не пробивают броню.
Я занята делом. Я помню.
Я память о близких храню.
Звонок себе в 20 век
Я звоню ей по старому номеру в вымерший век
(убираясь, нашла в телефонной заброшенной книжке).
И встаёт, проступая сквозь темень зажмуренных век,
всё, что было со мной, отсечённое жизнью в излишки.
Ни работы-семьи, не волшебник, а только учусь...
Неумеха, оторва, влюблённая девочка, где ж ты?
Ненадолго себя покидая, в тебя отлучусь -
подышать свежим воздухом детства и глупой надежды.
В этом городе юном, где нету снесённых домов,
а все улочки прежних названий ещё не сменили,
всё свершалось бездумно по воле нездешних умов -
по какой-то волшебной нелепой всевидящей силе.
Непричёсаны мысли, расхристанны чувства и сны.
Два сияющих глаза из зеркала с жаждой блаженства.
Это я — то есть ты — в ожидании первой весны,
в предвкушении самого главного взгляда и жеста.
Там витало рассветное облачко радужных грёз,
облачённых не в слово ещё, а в бурлящую пену.
Много позже подступят слова, что из крови и слёз,
и свершат роковую в тебе и во мне перемену.
Лишь порою напомнят бегущей строкою дожди,
как потом было поздно, светло и безвыходно-больно.
«Не туда ты идёшь, не тому ты звонишь, подожди!» -
я кричу сквозь года, но не слышит за толщей стекольной.
И не слушает, как и тогда — никогда, никого,
выбегая к почтовому ящику десять раз на день.
И мне жаль той тоски, за которой потом — ничего.
И мне жаль этих слов в никуда, этих слёз-виноградин.
Я шепчу ей бессильно, что будет иная пора,
будут новые улицы, песни и близкие лица.
«Это лишь репетиция жизни, любви и пера,
это всё никогда, никогда тебе не пригодится!»
Только что им, с руками вразлёт, на беду молодым,
различить не умеющим в хмеле горчинки и перца!
А излишки ушедшего, жизнью отсеянных в дым,
ощущаешь сейчас как нехватку осколочка сердца.
Натянулись, как нервы, незримые нити родства,
сквозняком нежилым — из неплотно захлопнутой двери...
Почему-то мне кажется, девочка эта жива,
только адрес её в суматохе отъезда утерян.
Коль замечу, что почву теряю, в тревоге мечусь,
наберу старый номер в тоске ожиданья ответа.
Оболочку покинув, в былую себя отлучусь -
подышать чистым воздухом детства, надежды и света.
* * *
Телефоны, телефоны...
Книжки стёртые края.
Каждый год их не без стона
Прочь вычёркиваю я.
С кем-то дружба разорвалась,
Переехала родня,
В ком-то разочаровалась,
Кто-то позабыл меня.
Ежегодные растравы.
Тонет комната в тиши.
Телефоны – переправы
От души и до души...
Вновь заполнены страницы.
Цифры – шифры новых встреч.
Как бы книжке сохраниться,
Всё, что в сердце – уберечь?
Если есть ты, Боже, где-то,
Звуком на душу навей
Телефон тепла и света,
Адрес радости моей.
***
Трель звонка как трубный зов.
Голосов зарубки.
Мерный бой твоих часов
в телефонной трубке.
Когда слышу этот звук –
на душе спокойней.
Будто нет ни бед, ни мук,
ни смертельной бойни.
Разговоров тёплый след.
Ниточки так хрупки...
Сколько там пробило лет
в телефонной трубке?
***
Люблю, когда звонишь без повода –
придумаю какой хочу,
и на другой конечик провода
к тебе на крыльях прилечу.
Допустим, от тоски измучился,
устал от бесконечных дел,
допустим, что по мне соскучился
и вдруг услышать захотел.
И мне не важно – так ли, правда ли,
лишь только б голос понежней.
И чем случайней – тем оправданней,
и чем нелепей – тем нужней.
А в трубке – словно шорох лиственный...
Пусть ты ошибка, фейк, фантом,
в тебя я верю будто в истину.
Всё оправдается потом.
***
Я слышу не голос, а то, что за ним –
улыбку, хандру, возбуждение, тормоз…
Путь сердца как Бога неисповедим.
Не знаю, куда приведёт разговор нас.
То ль всё прояснится, то ль станет темней,
к согласью придём иль противостоянью, –
как лес за деревьями видится мне,
как что-то большое на расстоянье.
Но ты говори… У судьбы на краю
твой голос душой обовью как растенье.
Из нот твоей речи сама я творю
печальную музыку несовпаденья.
Мы разных магнитов с тобой полюса,
мы звуки из разных октав и аккордов.
Не переплетутся судьбы голоса –
хоть я разобью телефон этот чёртов!
Но ты говори, говори, говори…
До звёзд, до зари долетает пусть голос.
Я слушаю только лишь то, что внутри,
и ближе к тебе становлюсь хоть на волос.
***
Нам дерево шумит навстречу,
когда мы чувствуем его
и понимаем эти речи,
другим – неявно ничего.
Так я в тебе иное вижу
и слышу главное без слов,
и становлюсь к тебе всё ближе
поверх голов, поверх полов.
Как дерево я обнимаю,
прижавшись к тёплому стволу,
так мир твой сердцем понимаю
сквозь холод, пепел и золу.
И обнимаю, словно глобус,
я телефонную трубу...
Мне кажется, что этот голос
я буду слышать и в гробу.
Как шум листвы, журчанье речки,
как звуки музыки родной,
я буду слушать эти речи,
понятные лишь мне одной.
***
Перезвон телефонный,
сердец перестук…
Мой родной, незаконный,
неназванный друг.
Телефонную трубку
будто руку держу.
Как ранимо и хрупко
то, над чем я дрожу.
Я люблю в тебе то же,
что в цветке и щенке,
словно нежную кожу
прижимая к щеке.
Пусть легки, повседневны,
незаметны слова,
как летящая с неба
на дорогу листва.
Словно свет заооконный,
ты в ладони лови
мой звонок колокольный,
что звонит по любви.
***
Восемь часов на сон, на работу,
а между ними твой голос.
Тонкий пробел в ожиданьи субботы,
светлый меж чёрных полос.
Как зерно, без которого голод,
прячет в полове колос,
так от меня укрывает город
необходимый голос.
И пока вновь не наступит вечер –
в мире так пусто, голо.
Я обнимаю трубку за плечи,
в сердце впускаю голос.
Нет, не всё заметает ветер
и пожирает хронос,
если мне твой голос ответит,
жизни последний бонус.
Луч во мраке, просвет недели,
тоненький, словно волос,
есть иль нет он на самом деле,
с неба звучащий голос?
***
Я говорю, и слов не удержать,
как будто на качающейся палубе.
Мне хочется бежать и обожать,
любить тебя с восторгами, с цимбалами.
О том, что в жизни новая глава,
и с каждым утром я влюбляюсь заново...
Но в трубку телефонную слова,
как будто в будку или в клетку загнаны.
Мне хочется их выпустить как птиц,
летящих высоко, неокольцованно,
туда, где стойкий оловянный принц,
лицо его, что мной недоцеловано.